За то, что она не позвонила. За то, что не ответила на звонок. Ей следовало бы набрать его номер сейчас. Но ей не хотелось. Эта фраза «если будет время» убила в ней всю радость.
«Проклятье, – подумала Ребекка. – Почему он не может просто написать: «Скучаю по тебе»?»
Она написала сообщение: «Устала работала весь веч теперь спать сн».
Потом изменила «сн» на «спокойной ночи». Подумывала над тем, чтобы добавить «люблю тебя», но не стала. Отправив эсэмэску, она отключила телефон и выдернула из розетки вилку городского.
Ребекка не стала заводить будильник, ведь ей не надо завтра на работу.
Мысли ее устремились к Карлу фон Посту и собственному начальнику, Альфу Бьернфуту. Не выйти завтра в суд по своим делам на самом деле было уклонением от работы.
«Ну и пошли они все к черту», – зло подумала она.
Потянувшись, она закрыла глаза, но сон не приходил. Щену стало жарко, он соскочил с кровати и улегся под кухонным столом.
Семья Суль-Бритт. Слишком много несчастий и трагедий.
Через некоторое время она нащупала телефон, включила его и позвонила Сиввингу.
– Как произошло то происшествие, когда водитель скрылся? – спросила она.
– Что? – переспросил Сиввинг спросонку. – Что-то случилось?
– Сын Суль-Бритт, которого сбила машина. Как это произошло?
– О боже! Который час? Да ты на часы и не смотришь. Как я говорил, того, кто это сделал, так и не нашли. Такой мерзавец… бросил его умирать у дороги. Его и нашли-то не сразу. Ударом его отбросило за кусты ивы.
«Случайных совпадений не бывает», – вновь промелькнуло в голове у Ребекки.
– Послушай, девочка моя! – сурово произнес Сиввинг. – Обо всем этом ты подумаешь завтра. Спокойной ночи!
Ребекка еще не успела понять, что он отключился, когда телефон снова зазвонил, и она ответила.
Это был Монс.
– Привет! – проговорила она самым нежным голосом. Раздражение давно улетучилось.
– Привет, – ответил он. Его голос был как плюшевые мишки, теплый плед, чашка чая и массаж ступней.
Затем оба некоторое время молчали.
Кто начнет? Словно какая-то непонятная осторожность, просто жадность вкралась между ними. «Я точно не собираюсь…» и «Почему всегда я?». Возможно, и страх – что другой не ответит такой же беззащитной любовью.
На этот раз Монс решился первым.
– Как дела у моей лапочки? Я слышал сегодня новости, но это не твоя знакомая, я надеюсь?
Никаких упреков в том, что она не позвонила. Только забота.
– Нет, но у меня был очень… интересный день. Даже не знаю, с чего начать.
– Расскажи папочке.
– Ну-у-у, – протянула она, как всегда изображая, что не хочет рассказывать.
Затем все выложила. Об убийстве, о том, как ее отстранили от следствия, о своей ссоре с Альфом Бьернфутом.
Монс посмеялся, услышав о ее разговоре с боссом.
– Узнаю мою девочку, – сказал он.
Он ни слова не сказал о том, что легко мог бы подтереть себе задницу делами, лежащими на столе у главного прокурора северной части Норрланда. Он промолчал.
Ребекка смягчилась. Она понимала: останься она работать на Монса в «Мейер и Дитцингер», одном из крупнейших адвокатских бюро Швеции, получала бы зарплату в три раза больше, чем сейчас. Она знала, Монс считает, что она разменивает свой талант на ерунду, работая прокурором в лопарской тундре, что она с таким же успехом могла бы сидеть за кассой в супермаркете и что он хочет забрать ее к себе домой. Все это она знала. Но радовалась, что он не начал все это говорить.
– Очень хорошо, – произнес он своим самым чувственным голосом. – Тогда ты можешь приехать сюда и дожидаться меня с работы, лежа в постели. Наконец-то в наших отношениях появится какая-то упорядоченность.
– Я могу взять отпуск, – предложил он затем. – Может, съездим куда-нибудь? В западную Индию? У меня есть друг, который продает прекрасные тематические туры в Китай и Индию, я могу поговорить с ним. Хочешь?
– Да, поговори, – согласилась Ребекка.
Ехать ей никуда не хотелось. Но сил спорить с Монсом у нее не было. Одной дурацкой ссоры в день вполне достаточно.
Монс – он такой. Поездку в западную Индию он может забронировать, пока говорит с ней по телефону. Если он должен поговорить с приятелем, это дает ей хоть какую-то отсрочку. Внутри у нее все сжалось. Придется паковать чемодан. Иначе: «Полундра, капитан, прямо по курсу большая ссора!» Только что ей было так чудесно разговаривать с ним. И вот уже она чувствует себя загнанной в угол.
– Я люблю тебя, – сказала она, хотя внутри все ощущалось совсем не так. – А сейчас мне нужно спать.
«Я ненормальная, – подумала она. – В одну секунду меня бросает от любви к желанию бежать. Как он меня выдерживает?»
– Спокойной ночи, – сказал он. Голос звучал уже совсем по-другому.
Он не сказал, что любит ее. Она слышала, как он подумал: «Я точно не собираюсь…» и «Почему всегда я?».
Оба положили трубки.
Монс Веннгрен закончил разговор с Ребеккой. Он не чувствовал усталости, он просто не находил себе места. Эх, было бы кому составить ему компанию, он отправился бы в Riche выпить водки с мартини.
Теперь он жалел, что позвонил.
«Не надо слишком увлекаться, – подумал он. – Пытаться любить ее – это все равно что обнимать горсть песка».
«Чертова девчонка», – подумал он, разглядывая себя в зеркало.
Красавец из высших слоев? Потрепанный старикан? Он пойдет в Riche и пропустит стаканчик. Черта с два он будет сидеть один в квартире и пялиться в телевизор.
Ребекка мрачно смотрела на свой телефон.
«Довольно для каждого дня своей заботы», как сказано в Евангелии.
Телефон звякнул снова. Она подумала, что пришла эсэмэска от Монса, но это было сообщение от Кристера.
«Дикий пес, Рой и, хочешь верь, хочешь не верь, Вера носятся по дому так, что на паркете остаются царапины. Тинтин же считает, что остальных поскорее должно забрать Общество защиты животных. Надеюсь, Дикий пес скоро одомашнеет».
Плохое настроение мигом улетучилось.
Она увидела перед собой эту картину – как Вера, Маркус и Рой гоняются друг за другом вокруг стола в гостиной Кристера, в то время как Тинтин восседает на кухне, с упреком глядя на хозяина.
Ему там хорошо – Маркусу. Он хороший – Кристер. Добрый, веселый и…
Она заснула с телефоном в руке.
Прокурор Карл фон Пост, инспектор полиции Анна-Мария Мелла, а также ее сотрудники Свен-Эрик Стольнакке, Фред Ульссон и Томми Рантакюрё выехали в Курраваару, чтобы допросить Майю Ларссон.
Карл фон Пост объяснил, почему они вынуждены выехать таким составом. Не для того, чтобы кого-то запугать. Но Майя Ларссон должна понять, что на этот раз ей не удастся отмолчаться или солгать. Поэтому их должно быть много, поэтому допрос будет проводиться у нее дома.
«Гнусная брехня, – думала Анна-Мария. – Он хочет запугать ее, и к тому же он тщеславен и любит публику. Он всегда был таким, в этом поступке – весь он, как в капле воды. Шелудивый пес. Фон Пост из тех, кто приписывает себе чужие заслуги. Всегда держит нос по ветру и заботится только о собственной шкуре. Если он тебя хвалит, сразу начинаешь подозревать, что ему что-то от тебя нужно. А сам считает себя гением социальной компетентности».
Он выучил имена ее детей и всегда спрашивал, как у них дела. Мелла же терпеть не могла отвечать на эти вопросы, заданные с лживым интересом, чувствовала себя продажной девкой, когда рассказывала об увлечении Йенни верховой ездой или успехах Петтера в школе.
Теперь же он решил использовать путь до деревни длиной в полторы мили для того, чтобы преподать своим спутникам краткий курс техники ведения допроса.
– Исключительно важно установить со свидетелем особые отношения. Он должен доверять тому, кто ведет допрос.
«Неужели?» – хмыкнула про себя Анна-Мария.
– Опытный следователь считывает все, например язык тела.
Кто-то на заднем сиденье пробормотал себе под нос «угу». Свен-Эрик Стольнакке громко высморкался.
– Открытый разговор. Это то, к чему мы стремимся. Это наш метод работы. Мы не задаем прямых вопросов. Мы идем кружным путем. Опытный следователь таким образом может получить… может узнать все.
Теперь, кажется, Фреду Ульссону что-то попало в горло.
«Спасибо господи, что хоть в машине темно», – подумала Анна-Мария. Она тоже пробормотала «угу».
Майя Ларссон открыла дверь с охапкой белья в руках. Тысячи серебряных косичек извивались вокруг ее шеи.
«Такая красивая, что просто зла не хватает», – подумала Анна-Мария Мелла, которая дожила уже почти до пятидесяти, так и не дождавшись, чтобы хоть один мужчина повернул голову ей вслед на улице.
И, похоже, Майю Ларссон нисколько не испугало появление прокурора со всей его командой.
– Вы надолго? – спросила она устало. – Я могу бросить белье в машину?
– Ну… э… да, – начал было фон Пост, но к этому моменту Майя уже повернулась к нему спиной и исчезла в ванной комнате. Через некоторое время они услышали, как заработала стиральная машина.
Анна-Мария отметила раздражение на лице фон Поста, когда она и ее коллеги сняли в прихожей уличную обувь. Сам он остался в ботинках.
«В носках – это по-простому, по-деревенски, – подумала Анна-Мария. – А у высшего класса наверняка есть какая-нибудь домработница, которая подтирает за ними грязь».
– Эрьян! – крикнула Майя Ларссон, повернувшись в сторону лестницы. – У нас полиция.
На самом верху лестницы появился мужчина лет шестидесяти. Анна-Мария видела только его шевелюру. Никаких залысин. Он свысока осматривал толпу полицейских в прихожей.
– Что ты натворила, черт побери? Ограбила национальный банк?
Майя Ларссон чуть заметно пожала плечом.
«Вот тебе и доверие, и открытый разговор», – подумала Анна-Мария, ощущая всем телом, что ей хочется провалиться сквозь землю.
Они с коллегами поплелись за фон Постом в кухню. Дело шло небыстро. Каждый старался оказаться последним в надежде, что ему не хватит места и будет позволено дожидаться снаружи. Хуже школьников.