Отвечая ему, она даже не соизволила повернуть голову в его сторону.
– Мои приказы остаются прежними. Выбранные мною оборонительные позиции предпочтительнее твоих. Всего один из сангвинистов справился с шестью твоими подручными на незнакомой территории в Масаде, а сейчас мы не знаем, сколько их может быть в аббатстве. Тот, кто осмелится спуститься вниз, наверняка не вернется назад.
При этих словах у большей части ее воинства лица стали откровенно трусливыми.
Но Тарек не испугался. Его вытянутая рука показывала на аббатство; он был готов спорить с ней, испытывать ее. Ее совершенно не трогало проявляемое им неуважение. Батории надо было окончательно покончить с ним, так как сангвинисты покончили с ее семьей.
Она схватила его вытянутую в сторону аббатства руку и с силой приложила ее к своему горлу прежде, чем он успел среагировать.
– Если ты думаешь, что сможешь повести их, – презрительно произнесла она, – давай, веди!
Как только ладонь Тарека коснулась ее роковой отметины, его кожа зашипела. Подпрыгнув, он с криком отскочил прочь, его пальцы дымились от этого секундного контакта с порченой кровью Батории, действующей даже сквозь ее кожу.
Окружавшие их мужчины отпрянули назад – все, кроме Рафика, который бросился на выручку брату, вскочив на бугорок рядом с ней.
Магор угрожающе зарычал, готовый вступить в бой.
Нет, – приказала она ему. Это была ее драка, ей предстояло дать урок.
Вскинув тощее тело Рафика, Батория положила его на себя, как любовника. Затем зажав в пальцах его волосы, притянула его голову к себе и приложила его ртом к своей шее. Нежная плоть задымилась, Рафик завопил и волчком завертелся над ней.
А она, глядя на Тарека, спросила:
– Ну как, кормить твоего братца дальше?
Злоба буквально выплескивалась из его глаз, сменяясь страхом – он боялся за жизнь брата и боялся Баторию. А она, удовлетворившись содеянным и отпустив Рафика, оттолкнула его от себя. Он, хныча, как младенец, подобрался на четвереньках к Тареку, его губы, покрывшиеся волдырями, кое-где еще дымились.
Тарек, опустившись на колени, успокаивал своего все еще не опомнившегося брата.
Батория почувствовала себя виноватой – она ведь знала, что умственное развитие Рафика было на уровне маленького ребенка, но она должна быть твердой – более твердой, чем любой из них.
Магор, ползя на брюхе, приблизился к ней, обнюхал ее, убеждаясь, что с ней все в порядке, и одновременно демонстрируя ей своей позой, что он целиком и полностью признает ее вожаком этой своры. Батория почесала у него между ушей, принимая его волчье почтение. Встав над Тареком, она ожидала подобного и от него.
Его голова медленно склонилась, глаза потупились.
Вот и отлично.
Батория вернулась к своему лежбищу на листьях и поднесла бинокль к глазам.
Теперь ей предстояло одолеть еще одного.
Глава 30
27 октября, 03 часа 22 минуты по центральноевропейскому времени
Этталь, Германия
Едва Эрин переступила через порог маленькой двери в заднем фасаде аббатства, знакомый запах дыма горящего дерева вернул ее снова к тому времени, когда она была обязана постоянно обеспечивать дом дровами и водой.
Это показалось ей очень странным. Зачем сангвинистам огонь? Разве они любят тепло, танцующее пламя, потрескивание угольков? А может быть, в этой части аббатства жили люди?
Шагнув за порог, Эрин остановилась рядом с Джорданом у входа в длинный каменный коридор, конец которого был скрыт в темноте. Путь им преградил ангельского вида священник, с виду не более чем мальчик.
Может, он и вправду был мальчиком?
– Я брат Леопольд, – приветствовал он их, сопровождая свои слова легким поклоном; в его речи слышался сильный баварский акцент. На нем было простое монашеское одеяние, а на лице – круглые очки в проволочной оправе. – Позвольте мне включить свет.
Он протянул руку вперед, но Джордан перехватил ее со словами:
– Никакого освещения, пока мы все не отойдем от двери.
– Простите мою неосмотрительность. – Брат Леопольд зашагал вперед по длинному коридору. – Здесь, в провинции, мы привыкли к спокойной жизни. Прошу вас следовать за мной.
Он повел их по темному коридору к лестницам. В темноте Эрин, споткнувшись, чуть не столкнула провожатого вниз по ступенькам, но Рун, изловчившись, подхватил ее за локоть и поставил прямо, его рука была крепкой и в то же время холодной.
Джордан сунул ей в руку пару очков ночного видения.
– Раз уж мы захватили с собой эти игрушки, возможно, они нам действительно понадобятся. Как говорят, в чужой монастырь со своим уставом…
Эрин надела очки и закрепила их на глазах с помощью эластичного ремешка, перекинутого за голову. Весь мир сразу покрылся зелеными тенями. Она с трудом различала ступеньки. Вместо грубых каменных плит под ногами был протертый линолеум, похожий на тот, который можно встретить практически в каждом университете.
Этот незначительный показатель соответствия принятому стандарту успокоил ее.
Из любопытства Эрин переключила свои очки на инфракрасный режим и сразу увидела рядом с собой свет теплого тела Джордана. Инстинктивно она приблизилась к нему.
Взгляд, направленный на их провожатого, показал, что тот пропал – хотя она отчетливо слышала его шаги по ступенькам лестницы. Его тело явно не излучало тепла. Несмотря на свою ангельскую внешность, он вовсе не был молодым человеком. Он был сангвинистом. Обеспокоенная этой мыслью, Эрин снова переключила очки на режим ночного видения.
Они дошли до нижней площадки лестницы, и тут путь им преградила стальная дверь с электронным замком.
Брат Леопольд набрал на клавиатуре пятизначный код, и дверь распахнулась.
– Поторопитесь, прошу вас.
Эрин, оглянувшись через плечо, вдруг почувствовала страх и задумалась над тем, какая опасность может их подстерегать.
– В этом помещении установлено устройство климатического контроля, – с ободряющей улыбкой пояснил брат Леопольд. – Больше ничего, поверьте мне.
Эрин быстро вошла в дверь, следом за ней вошел Джордан, все еще демонстрирующий свою готовность к любым неожиданностям.
Протянув руку, брат Леопольд повернул выключатель. Зажегся свет, почти ослепив Эрин, глаза которой все еще были прикрыты очками. Она и Джордан мгновенно сорвали с себя эти не нужные сейчас предметы экипировки.
– Прошу прощения, – извинился брат Леопольд, поняв, что он сделал, включив свет без предупреждения.
Эрин, часто моргая, помогла сетчатке глаз восстановиться после слепящей вспышки и стала внимательно осматривать заставленную разнообразными вещами комнату, похожую на ее офис в Стенфорде. Но вопреки ее ожиданиям, вместо сокровищ библейских времен комната была заполнена реликвиями и артефактами Второй мировой войны. Одна стена была сплошь завешана вставленными в рамы картами 1940-х годов; возле другой от пола до потолка громоздились полки, набитые книгами в два ряда; дальняя стена была облицована черным стеклом, что показалось Эрин несколько странным. В комнате пахло книгами, чернилами и кожей.
Как человек науки, она с удовольствием вошла сюда – и с таким же удовольствием осталась бы здесь навечно.
Ветхий, обитый потертой кожей конторский стул стоял возле большого дубового письменного стола, на котором громоздились кучи бумаг, стопки книг и стеклянная шкатулка, наполненная жетонами и медалями.
Джордан, обозрев комнату, изрек:
– Слава Господу, что хоть в кои-то веки здесь я не вижу ни одной вещи, которая выглядела бы более древней, чем Соединенные Штаты.
– По-вашему, это хорошо, – недовольно заметила Эрин.
– И не дурит головы, – добавил Рун. – Ведь много зла было содеяно в современный период истории, так же как и в древние эпохи.
– Никто не собирается мешать мне наслаждаться этим моментом, верно?
Джордан, подождав, пока брат Леопольд отошел в сторону, приблизился к ней, и снова она почувствовала доброжелательное тепло, исходящее от его тела.
– Простите, что не прибрался в комнате, – сказал молодой монах, поправляя очки. – А также и за то, что не познакомился с вами. Вы ведь сержант Джордан Стоун, верно?
– Так точно, – отчеканил тот, протягивая руку.
Брат Леопольд пожал ее обеими руками, подняв и опустив сомкнутые в пожатии руки.
– Willkommen[54]. Добро пожаловать в Эттальское аббатство.
– Спасибо, – ответил Джордан, доброжелательно улыбаясь монаху.
Брат Леопольд ответил Джордану улыбкой, такой же приветливой, как и его рукопожатие.
Представив себя, Эрин про себя решила, что этот монах более человечный, чем Рун или Бернард. Правда, его протянутая для пожатия рука была такой же холодной, но ее пожатие было более дружественным, чем при знакомстве с другими членами его Ордена, и менее формальным по сравнению с пожатием руки, затянутой перчаткой. Возможно, он просто моложе своих собратьев, проживших на свете на много столетий больше.
Брат Леопольд драматическим жестом руки указал на хаос, творящийся в его кабинете.
– Вся коллекция и я сам в вашем полном распоряжении, профессор Грейнджер. Насколько мне известно, у вас есть некий артефакт, о котором вы хотели бы получить более подробные сведения.
– Совершенно верно.
Запустив руку под куртку, Эрин достала из кармана джинсов пакетик и, развернув его, положила на ладонь нацистскую медаль. Протянув ее монаху, она спросила:
– Что вы можете сказать об этом?
Держа медаль большим и указательным пальцами, он внимательно осмотрел ее через очки, затем, сняв их, поднес медаль почти вплотную к глазам. Несколько раз подбросил ее на руке и, наконец, подошел к столу, где положил ее под увеличительный объектив, закрепленный на штативе. Прочел выгравированную надпись:
– «Аненербе». Неудивительно, что вы нашли один из их опознавательных знаков в Святой земле. Эта группа провела там не один десяток лет, отыскивая и обшаривая усыпальницы, пещеры, разного рода развалины. – Он повернул медаль другой стороной. – О, а вот это уже интересно. Руна Одал. – Леопольд внимательно посмотрел на Эрин. – А в каком именно месте вы ее нашли?