– С вами все в порядке? – выдавила я из себя почти шепотом.
Алексей поднес ко рту дрожащие красные пальцы и слизнул кровь, такую темную, такую сладкую. Я никогда не пробовала такой идеально выдержанной крови, как у тебя. Это был редчайший, прекраснейший винтажный букет в мире, и в нем было столько неизрасходованных сил. Рот наполнился слюной, десны заныли от желания. Магдалена вся вспотела и дрожала, как морфиновая наркоманка, готовая то ли сойти с ума, то ли лишиться чувств.
Я была самой старшей. Держала себя в руках лучше их обоих. Я могла увести их из комнаты, пока жажда крови не заставит их осквернить и осушить твое тело.
Я крепко сжала запястье Магдалены, прижимаясь своим учащенным сердцебиением к ее, словно мы были одним целым. Словно наш чудовищный поступок только что связал нас всех навеки.
– Констанс, – хрипло произнес Алексей. Его зрачки были расширены. – Что нам теперь…
– Пейте, – услышала я собственный голос. Откуда-то издалека, будто я парила где-то над своим телом. – Пейте, мои любимые.
Алексей прижался ртом к ране на твоей груди, а Магдалена разорвала зубами твое запястье и вздрогнула, когда твоя кровь хлынула ей в рот. Я наклонилась и в последний раз поцеловала тебя, а затем откинула твою голову и уткнулась носом в холодное горло. Живот дрожал, пальцы сжали простыни и побелели.
Я с поразившей меня свирепостью вонзила зубы в твою шею и начала пить, большими, жадными глотками. У тебя был непревзойденный вкус, темный и насыщенный, с изысканными нотками всех, кого ты когда-либо кусал. Я зажала твою челюсть ладонью и прикусила сильнее. Голова кружилась, будто я только что осушила бутылку виски, но я все равно пила, впитывая твою сущность. Бурлившая в твоих венах сила затопила меня целиком, до кончиков пальцев рук и ног. Грохот собственного сердцебиения, скрип старого дома и крики толпы снаружи внезапно стали громкими почти что до боли. Эта копившаяся многие годы сила была моей, и я вобрала ее в себя.
Прошу прощения, если ты ожидал от меня раскаяния, мой господин. Его я не испытываю.
Да, я знала. Знала, что бывает, если выпить кровь того, кто тебя обратил. Я читала, что ты убил своего создателя, чтобы завладеть его силой. И поняла, что я и сама такая же.
Я могла бы прогнать их и выказать тебе последние почести, но я хотела взять твою силу в рот, так же осторожно, как мать-кошка берет за загривок детенышей, а затем глотать, пока от тебя ничего не останется.
Мы жадно пили, впитывая каждую твою каплю. Когда мы закончили, мы вымазались в твоей крови с ног до головы. Алексей дрожал не столько от страха, сколько от избытка энергии, а глаза Магдалены, полные жизни и мощи, сияли, словно черные бриллианты.
– Боже, – сказал Алексей, глядя сперва на свои испачканные руки, а затем на твое тело. Кровь пропитала простыни и капала на старый деревянный пол.
Это была настоящая кровавая баня.
Когда жажда крови стихла, я постепенно пришла в себя и оценила ситуацию. Передо мной было тело, которое нужно было куда-то деть, и оскверненное супружеское ложе, которому, вероятно, никогда больше не стать чистым. Но что еще более важно, снаружи доносились крики толпы, которая с каждым мгновением становилась все ближе и решительнее. Теперь люди стояли у ворот, поднимая вверх факелы и гремя замками. Успокоить их было невозможно. Точно не теперь, когда перед ними раскинулась чудовищная картина, подтверждавшая наши преступления.
– Констанца, – выдохнула Магдалена, вытирая со рта твою кровь подолом платья. – Что нам делать?
Они оба смотрели на меня широко раскрытыми глазами так же, как смотрели на тебя, когда не знали, как решить возникшую проблему. У них на затылках всегда лежала, направляя их в жизни, твоя твердая рука в перчатке. И теперь эта ответственность легла на меня.
Я вытерла лоб и сделала глубокий вздох. Мысли летели вперед быстро, как гончая на охоте, и вскоре у меня созрел план.
Я вскочила на кровать, уперлась ногами по обе стороны от твоих бедер и, наклонившись, выдернула из твоего тела кол. Это должно было вызвать у меня трудности: дерево прилипло к твоей груди, его покрывали засыхающая кровь и внутренности, а заостренный наконечник пробил матрас насквозь. Но, к моему удивлению, кол легко скользнул мне в руки. Я вдруг почувствовала себя сильнее, чем когда-либо. Подозреваю, что не только я, – но я все еще была старше. Возможно, теперь, после твоей окончательной, настоящей смерти, я была самой старой вампиршей во всей Европе.
Тяжесть этого знания легла на меня железным ярмом.
– Магдалена, помоги мне перенести его, – выдохнула я. – Алексей, возьми ключ и охраняй дверь. Нужно будет ее открыть, но только когда я велю это сделать.
Алексей отчаянно закивал, слез с кровати и нащупал в твоем кармане ключ. Я схватила его за руку, притянула к себе и торопливо поцеловала, прежде чем услать из комнаты. Затем крепко обняла Магдалену, зарывшись лицом в ее спутанные волосы.
– Что ты хочешь сделать? – спросила она шепотом.
Я взяла ее лицо в ладони и поцеловала, ощутив на ее губах привкус твоей крови.
– Хочу покончить со всем этим, – ответила я.
Подняв тебя на руки, я подумала, что ты не тяжелее ребенка. Это было невозможно. Ты был выше меня, а я никогда не была силачкой. Но я прижала тебя к груди и вынесла через дверной проем в коридор. Твоя голова свесилась мне на плечо.
Я осторожно спустилась по лестнице – Магдалена шла впереди на случай, если я споткнусь и упаду. Алексей, целиком окаменев от ужаса, ждал у двери, как я ему и велела.
С твоим уходом мы все, несмотря на нашу новообретенную силу, почувствовали себя беззащитными, уязвимыми.
– Они прорвались за ворота, – сказал он напряженно.
Я кивнула Алексею, как только коснулась босыми ногами холодного пола прихожей.
– Пусть заходят, – сказала я. – Открой дверь и встань позади меня, рядом с сестрой. Приготовьтесь бежать.
Алексей выполнил мои указания и бросился в успокаивающую темноту дома, в распростертые объятия Магдалены. Я глубоко вздохнула и, крепко удерживая тебя на вытянутых руках, толкнула входную дверь. Двадцать отцов и горстка разъяренных матерей, пришедшие требовать справедливости для своих детей и жаждущие насилия, стояли во дворе, размахивая ружьями и ломами. Когда я вышла под лунный свет, держа тебя, как жених держит невесту, в ушах зазвенел их крик.
При виде меня толпа застыла как вкопанная, мерцающие факелы и фонари осветили их полные ужаса лица. Полагаю, я выглядела устрашающе: залитая кровью девушка, держащая в руках иссушенное тело монстра, которого они все боялись. Крики ярости замерли у них на губах, когда я неторопливо прошла несколько шагов по направлению к ним, впервые за много лет почувствовав на коже ночной воздух. Несмотря на колотившийся в груди страх, я чувствовала себя живой. Чувствовала себя по-настоящему свободной, и не важно, что должно было случиться со мной дальше.
Я опустилась на колени и положила твое тело на землю, отпуская сотни совместно прожитых лет. Сердце сжалось от горя; но к нему примешивалась еще и странная эйфория. Будто я целую вечность сдерживала слезы, а теперь, когда я всхлипнула, нечто, запертое мной глубоко внутри, вырвалось на свободу.
– Вот ваш демон, – сказала я дрожащим от слез голосом. – Делайте с ним что хотите.
Горожане с криком набросились на твое тело, и я, отшатнувшись, прижалась к дверному косяку большого старого дома. Они били тебя каблуками, накинули тебе на шею веревку. Я бросилась обратно в дом как раз в тот момент, когда один из них высоко поднял косу, готовясь отделить твою голову от тела.
Когда коса с тошнотворным звоном опустилась, я захлопнула дверь.
– Бежим! – крикнула я Магдалене и Алексею. Схватив их за руки, я потащила обоих вверх по лестнице, в наши комнаты. – Хватайте все ценное, что сможете унести, и бежим! Они придут за нами, как только покончат с ним.
Мы с Магдаленой набили карманы платьев драгоценностями и золотыми портсигарами, а Алексей обшарил твои комнаты в поисках денег. Потом мы, не успев даже переодеться, схватили пальто и обувь и выбежали через задний ход.
Ночь была прохладной и влажной, роса липла к ногам, пока мы мчались по высокой траве за домом. Магдалена споткнулась, и мы с Алексеем помогли ей подняться и потащили вперед. Я не представляла, куда мы бежим, но знала, что перед нами лежит целый мир, а позади ждет верная смерть. Мы могли двигаться только вперед.
Я оглянулась лишь раз – жители деревни как раз поднесли факелы к нашему дому и приветственно загомонили, когда тот загорелся. Пламя в считаные мгновения охватило его целиком, опалив построенную тобой маленькую империю. Все наше: одежда, письма и память о долгих днях, которые мы провели взаперти в этом деревенском доме, – поглотил огонь.
– Пропало, – пробормотал Алексей. В его широко раскрытых глазах мерцали блики пламени. – Все пропало.
– Мы построим новый дом, – сказала я, подталкивая его вперед. – Мы выживем. Это у нас получается лучше всего.
Мы тащили друг друга по грязи и слякоти к ближайшей дороге.
Мы обнимали друг друга и плакали, но больше ни разу не оглянулись назад, любовь моя. Ни разу.
Временами, когда я гуляю по городу, то чувствую, как по затылку бегут мурашки, и невольно оборачиваюсь. Временами мне кажется, будто я замечаю в толпе твое лицо, всего на мгновение, а затем его уносит от меня людским потоком.
Мы спешно шли по причалу, окруженные шумом и всеобщей суетой, высматривая корабль Алексея. Магдалена в зеленом платье, доходившем ей до колен, выглядела великолепно, Алексей, с его подтяжками и в кепке с козырьком, смотрелся отважным мореходом. Над головой кружили с криком чайки, а мы втроем шли рука об руку, вытягивая шеи, чтобы разглядеть названия больших кораблей.
– Вот он! – воскликнул Алексей, и мы поспешили вперед, навстречу великолепному океанскому лайнеру. Он был выше парижских многоквартирных домов, увешан веселыми флагами и переполнен сонмом идущих вверх по трапу людей.