— Раз уж я закрываю магазин сегодня, наверное, мне стоит пойти и заняться кассой, — произнёс мужчина, приблизившись к их столу.
Чёрные волосы, чёрные глаза, чёрный свитер и джинсы. Кожа быстрее оливкового цвета, а не белого. Опасно-привлекательный.
— Это Владимир Сангвинатти, соучредитель «Вопиющее Интересное Чтиво», — сказал Саймон.
Ковальски дёрнул рукой с чашкой и разлил кофе на стол.
— Простите, — пробормотал он, схватив салфетки, которые Тесс положила на стол.
— Это лейтенант Криспин Джеймс Монтгомери и офицер Карл Ковальски, наши новые контакты в полиции, — сказал Саймон.
— Как интересно, — ответил Владимир.
Монти не знал, почему это было интересно, или почему Ковальски отреагировал так на это имя, но он знал, что были вещи, о которых он хотел подумать и высказать, и было небезопасно обдумывать или произносить их, пока он находился в этом кафе.
— Не буду больше отнимать у вас время, мистер Вулфгард, — тихо произнёс Монти, отодвинув стул и встав. Он вытащил свою новую визитку из бумажника и передал её Саймону: — Здесь мой номер в участке и мобильный. Если вам потребуется помощь — или буду нужен вам по любым причинам — пожалуйста, позвоните мне.
Поднявшись, Саймон вложил визитку в карман брюк, даже не посмотрев на неё.
— Раз уж мы все теперь друзья, вы должны заехать на кофе ещё раз, — сказала Тесс.
— Спасибо, мэм. Обязательно заедем, — сказал Монти. Он застегнул пальто, пока они с Ковальски выходили на улицу. — Подожди, пока не сядем в машину, — добавил он своему партнеру, чувствуя глаза Иных на себе, пока они шли мимо окон магазина к парковке.
Когда они сели в машину, Ковальски выдохнул и сказал:
— Куда, лейтенант?
— Пока никуда. Просто заведи машину, чтобы мы не замерзли, — Монти пристально посмотрел прямо перед собой, позволив мыслям оформиться в слова. Но он не был готов озвучить то, что внезапно понял, поэтому он задал вопрос: — Сангвинатти. Ты подпрыгнул, словно тебя укололи иглой, услышав это имя. Почему?
— Это имя ни о чём вам не говорит? — Ковальски немного подождал ответа. — Ты знаком с термином «вампир»?
Монти повернул голову и уставился на парня.
— Это был один из кровососов?
Ковальски кивнул.
— Точнее они вытягивают кровь из жертвы. В популярных книгах их называют вампирами, но этот вид терра индигене зовёт себя Сангвинатти. Никто особо не знает о них, за исключением, что они пьют кровь и, похоже, не имеют ничего общего с художественной версией, и они столь же опасны как оборотни. И были некоторые… свидетельства… что у них иной способ извлекать кровь, вовсе не через укус.
Обрадовавшись, что не слишком много выпил кофе, Монти сглотнул, чтобы успокоить забурливший живот.
— Думаешь, они используют эти магазины в качестве лёгкого способа поохотиться?
Ковальски откинул голову назад. Наконец, он сказал:
— Не могу сказать наверняка за Сангвинатти, но оборотни не используют магазины для этого. Вулфгард не шутил о том, что они съедят у вора руку, но мы никогда не заполняли СМН-формы по той причине, что кто-то вошёл в один из этих магазинов, — он повернул голову и посмотрел на Монти. — Что у вас на уме, лейтенант?
— Я думал, что большую часть из того, что ты знаешь о терра индигене, ты выяснил потому, что всю свою жизнь провёл рядом с ними. Что ты, вероятно, вырос по соседству, которое было достаточно близко ко Двору, и что ты знаешь правила социального центра.
— Я не единственный полицейский в Лейксайд, который трётся с Иными в общественном центре. Терра индигене контролирует почти весь мир. Глупо не воспользоваться возможностью выяснить больше о них. И на заметку, до встречи с Рути, у меня было несколько зажимашек-обжимашек с девушкой, которая работала в Дворе, но мы разбежались после нескольких свиданий и я никогда не пользовался комнатами над социальным центром для шалостей под простынями.
В машине повисла тишина. Монти разрушил тишину раньше, чем она вклинилась между ним и молодым парнем.
— Терра индигене. Коренные жители. В академии никто никогда не объяснял нам, что именно это означает. Может командование не знает, что это значит, или бояться, что правда спугнет многих из нас, а напуганные мужчины с оружием приведут нас всех к погибели.
— Что может быть страшнее, чем знать, что вы всегда в окружении существ, которые считают вас съедобными?
— Они, в самом деле, не люди, Карл, — сказал Монти. — С рассудком, теперь я знаю это. Теперь я знаю это, телом, как и мозгами. Терра индигене не животные, которые превращаются в людей или люди, которые обращаются в животных. Они действительно нечто неизвестное, что научилось принимать человеческую форму, только потому, что она устроила их. Они приобрели нечто от человеческой формы, будь то стоять вертикально или получать преимущество от пальцев, равно как приобрели нечто от форм животных, которые они взяли на себя.
— Вы поддерживаете теорию первой формы? — спросил Ковальски.
— Этому не учили в академии, — ответил Монти с натянутой улыбкой.
— Совсем недавно нечто такое Рути нашла в какой-то затхлой старой книге по истории. Там была теория, что Иные имели много форм, меняли свои образы по мере изменения мира и существ, окружавших их, так они смогли оставаться главными хищниками. Но первая форма, какая она ни была бы, это эволюционный предок всех терра индигене и он же является причиной того, что они могут менять формы. Теория также говорит, что они принимают некоторые особые черты форм, которые они используют — как та девушка-Ворона имеет страсть ко всему блестящему.
— Это достаточно близко к тому, что я думаю, — сказал Монти. — Они научились принимать форму людей, но в них нет ничего человечного, ничего, что видело бы в нас нечто большее, чем просто мясо. Чуть умнее оленя или скотины, но по-прежнему мясо. И всё же, когда они не смогут найти мужчину, который убил одного из них, они поняли что могут наказать каждого в этом городе, введя налог на воду. А это означает, что к своему виду они испытывают чувства.
— Хорошо. Но как это связано с тем, что Вулфгард предложил нам взглянуть на то, куда обычно вход воспрещён или дал мне понять, что они знают Рути? Вы были вежливы и получили в ответ угрозы.
— Не думаю, что это была угроза. Думаю, Саймон Вулфгард пытался быть дружелюбным. Но род терра индигене, из которого он выходит, впитывал в себя форму волка тысячелетиями, а человеческую сторону, хорошо, если всего несколько веков. Поэтому он показался грозным, даже когда не пытался быть таковым. Им движут свои собственные мотивы открыть эти магазины для людей и пригласить нас увидеть рынок, который как я полагаю, видели ли несколько посетителей.
— И?
— И мы примем его предложение, — сказал Монти. — Мы посетим рынок. И Рути тоже, если тебя не затруднит её пригласить присоединиться к нам. Мы постоянно будем заезжать сюда и пить кофе. Мы станем лицами, которые будут узнаваемыми Иными. Мы попробуем изменить динамику, Карл. Они не люди, и никогда ими не будут. Но мы попробуем сделать так, чтобы они увидели, что хотя бы кто-то из нас гораздо полезнее или что мы умное мясо. Может быть тогда — возможно — в следующий раз, когда взрослый мужчины поведёт себя как дурак и войдёт в Двор без приглашения, мы получим звонок, а не будем вынуждены заполнять СМН-форму.
— Не уверен, что кто-либо пытался изменить динамику между нами и Иными, — насторожено сказал Ковальски.
— Тогда, может, наступило время, чтобы кто-то сделал это, — вздохнул Монти. — Ладно. Ещё одна остановка, а затем я хотел бы поездить по округе немного и изучить территорию.
— Куда?
— Познакомиться с человеком, который может стать нашим лучшим союзником — Людским Связным.
Они выехали с парковки и свернули налево на перекресток Кроуфилд Авеню и Главной Улицы. Они проехали один магазин, прежде чем свернули на зону доставки офиса Связного и консульства.
— Этот магазин называется «Местный Житель», — сказал Ковальски. — Скульптуры, керамика, картины и плетение терра индигене очень дорогое тут, но свободно продаётся людям. Скульптор, который работает с деревом, создает нечто под названием садовые тотемы из стволов поваленных деревьев. Большие конструкции, которые могут весить несколько сотен фунтов, или достаточно маленькие изделия, которые могут быть использованы как акцентные столики. Рути хочет купить такой столик в нашу новую квартиру.
Монти оставил на заметку всю эту информацию, когда они подъехали и припарковались.
Ковальски указал вправо.
— Вот это здание консульство. У Эллиота Вулфгарда там офис, а также комнаты для встреч, которые обычно закрыты, пока какой-нибудь городской чиновник получает право побыть внутри Двора.
— Останься в машине, — сказал Монти.
Как только он шагнул из машины, половина Ворон, сидевших на стене, взлетела, а другие начали каркать на него. Кто-то по другую сторону стены работал с чем-то вроде молотка, и ритмичный звук прекратился.
Монти подошёл к двери офиса и открыл её, сделав вид, что не видел Ворон — притворившись, что не было ничего жуткого в тишине, повисшей по другую сторону стены.
Когда он подошёл к прилавку, первым делом он заметил волосы женщины. Их вид заставил его подумать о куклах Лиззи, чьи волосы были сделаны из оранжевой пряжи. Затем он заметил, как её улыбка померкла, стоило ей посмотреть мимо него и увидеть полицейскую машину.
— Доброе утро, мэм, — сказал он, достав удостоверение. — Я лейтенант Криспин Джеймс Монтгомери.
— Я Мег Корбин, — ответила она. В её серых глазах читалась нервозность — может быть даже страх, а её руки дрожали так, что бросалось в глаза: — Я могу чем-то вам помочь?
Он увидел знак над дверью. Он знал, что ЛЗНД означает. По его опыту, женщины обычно не испытывали боязни беспричинно.
— Нет, мэм. Я полицейский контакт, прикреплённый ко Двору, и я просто хотел представиться, — он вытащил визитку и положил её на столешницу. Когда она не взяла её, он сильнее, чем обычно, смягчил свой голос: — Мисс Корбин, вы здесь по своему собственному выбору? Не