ющаяся, дымящаяся скульптура, вырезанная из быстро разлагающейся плоти человека. Сахиил узнал запах разложения, слишком хорошо знакомый запах тысяч полей сражений. Она была деформированной и уродливой как смертный грех, пародией на жизнь, исковерканной рукой какого-то безумного скульптора. Кости и хрящи тела были перестроены, чтоб явить очертания сгорбившихся, мускулистых форм. Они самым ошеломляющим образом походили на броню Несущих Слово, которых они казнили на Шенлонге. Существо из плоти открыло влажное отверстие на голове и издало злобный стон; и стоящий спиной к двери, Штель повернул шею, увидев застывшего жреца. Инквизитор был бледным и мокрым от пота, обычно его твердое и непреклонно-гранитное лицо было мягким и бесцветным.
Жрец увидел их периферийным зрением, так как его взгляд был пойман тварью, которая возвышалась над ними всеми, корчась и трепыхаясь под ветром имматериума.
Она выглядела как пикт урагана, замершей воронкой ветра и бури, каким-то образом принявшей облик живого существа. От удивления Сахиил открыл рот, внезапно осознав, что эти очертания были из бумаг. Около всех стен комнаты Штеля валялись открытые книги, корешки были сломаны и обложки сорваны, их страницы были вырваны, чтоб соткать тело демонического существа, которое шелестело и потрескивало как опавшие листья.
— Что это такое? — Пузырясь раздражением спросил аватар из плоти, из хлопнувших волдырей на его коже валил пар. Сглотнув, Штель повернулся к Сахиилу, стряхнув с плеч плащ, державшийся на шее.
— Ты тщеславный имбецил, — прошипел он, с усилием сдерживая свою ярость, — я говорил, не беспокоить.
Сахиил пытался что-то сказать, но, кажется, ничего не выходило. Он не мог отвести взгляда от спутанных сгибов пергамента вокруг бездушного, монструозного лица демона. В сокрушающем разум понимании, жрец внезапно осознал, с чем он столкнулся — Штель, преданный слуга Аркио, был в союзе с Губительными Силами. Эта мысль побудила его к действию. Он должен был бежать, убраться и предупредить Перерожденного Ангела, что у их сердца пригрелась змея, намного более ядовитая, чем его неправедный брат…
— Убейте его, — всколыхнулся демон, слова тонули в звуке развевающейся бумаги.
— Нет, — проворчал Штель, — он мне нужен живым… Он полезен для меня.
Жрец поднял свое оружие и его палец замер на спусковом крючке, но ошибкой было то, что он поймал зловещий взгляд Штеля и внезапно его мускулы отказали.
— Ннннннн… — Сахиил вспомнил случай на Кибеле, когда инквизитор схватил снайпера Несущих Слово в такой же ментальный захват. Каждой йотой своей воли, жрец боролся с давлением на свой разум.
— А, — выдавил Штель, его глаза увлажнились, усилие было тяжелым для него, слишком рано, после того он потратил свои способности на Кровавого Ангела едва ли днем ранее. Он трепыхался и чувствовал, что фантомная хватка начала слабеть. Страницы древних догм, документов, наполненные святым писанием и цветными гранками, прошелестели мимо него и преобразовались в очертания, которые могли быть как человеком, так и зверем.
— Ты желаешь сохранить этого человечка? — Спросило существо, ее формы выдыхали отравленный воздух.
— Да, великий Малфаллакс, — еле произнес Штель, — мы нуждаемся в нем.
— Очень хорошо, — сказал демон, страницы завертелись вокруг Штеля тесным тайфуном, их края оставляли на его голой коже сотни крошечных порезов. Из своего бьющегося сердца, все еще плавающего в глубинах эмипрей, Малфаллакс спроецировал концентрированную часть самого себя в открытые ворота совращенного разума Штеля. Черная жемчужина первозданного варпа вошла в инквизитора — и внезапно вся его слабость и усталость была смыта, сменившись на головокружительный подъем психических сил.
— Дар, — прошептало существо.
Лицо Штеля порозовело, он обнажил зубы.
— Вы самый милостивый, Злобнейший.
Он перевел взгляд на Сахиила, сдирая кожу с его разума и обнажая его перед темной волей псайкера.
— На колени, жрец, — приказал он. Сахиил понял, что даже внутри он не может сопротивляться и сделал так, как ему приказали, редуктор выпал из его руки на плиточный пол. Его разум плавал в отвратительной мути воспоминаний, когда недавние события проигрывались в мерцающих вспышках боли — Штель кружился в мыслях Сангвинарного жерца так же легко, как будто переворачивал страницы книги. Он разрешил себе рассмеяться, читая его намерения.
— Ты пришел, чтоб сказать, что Рафен мертв? Такая тривиальность вряд ли стоила моего внимания.
Это было, как будто Сахиил стоял на коленях перед краем бездонной пропасти. Разум жрец трепетал подобно насекомому, пойманному в янтарь, шатался на грани чудовищного понимания. Штель был испорчен хаосом, и если это так, то все, к чему он прикасался, было так же запятнано порчей. Кровь примарха, что же они натворили?
Я тоже испорчен. Воины Перерожденного тоже? Копье? Даже Благословенный Аркио…
Штель покачал головой.
— Остановись, — сказал он, жестом обрывая мысли Сахиила, — нет, жрец. Я не позволю тебе ступить по этой дороге. Твоя роль еще не завершена.
Его глаза блеснули, и инквизитор бросил эфемерный дротик в разум Кровавого Ангела. Сахиил закричал, когда Штель вывернул его сущность и умело начал вырезать его воспоминания, накладывая тьму на них с момента, когда тот вошел в святилище. Из уголка рта Сахиила потянулась слюна.
— Хилый, маленький зверек, — с гримасой отвращения сказал покойный аватар Гаранда, с каждым словом от него отпадали хлопья мертвой плоти, — его разум может сломаться от твоей заботы.
— Думаю, нет, — возразил Штель, доставая иглы своих психических сил из опустевших глаз Сахиила, — он не будет помнить ничего, из того что видел.
Грубый смех затрещал из обожженных бумаг.
— Ах, Штель. С каждым своим деянием, ты все больше приближаешься к нам и все дальше уходишь от своих человеческих корней.
— Приятно слышать ваши слова, — сказал Штель, выдавив улыбку. Перед его ментальным взором, темное семя мощи Малфаллакса поселилось в его душе, сверкая на ее поверхности вместе с восьмиконечной звездой.
— И хотя мне доставляет удовольствие принять ваш знак, Великий Преобразователь, может быть для вас лучше сейчас забрать его…
Страницы завибрировали рассерженным роем ос.
— Оставь себе, мой друг. Это может быть важно в последующие дни.
— Тогда мы начинаем, — проскрежетал Гаранд.
С хрустом сломанных костей, Магистр войны Несущих Слово ушел из своего глашатая и позволил ей умереть. Разорванные куски бумаг мягко начали дрейфовать в разные стороны, когда Малфаллакс покинул царство материи, оставив инквизитора наедине с разлагающимся трупом и безмолвным священником.
Штель смотрел, как опустились страницы, одновременно посвежевший и вновь напуганный даром своего монструозного хозяина.
ДОК был оживлен шумом и движением, люди роились подобно насекомым вокруг железного причала и опор. Десятки уродливых, похожих на пулю, орбитальных судов ожидали на вертикальных рельсах, с шипением, росчерки испаряющегося жидкого кислорода, белыми облаками выходили в атмосферу. Грузовые площадки, обычно полные упаковками боеприпасов и боеголовок, теперь загружались людьми. Сотни и сотни людей, разношерстная армия, одетая в плащи и собранной из мусора брони, тожественно грузилась в модули. То тут, то там, виднелись высокие фигуры в красной броне, выкрикивающие приказы и направляющие бывших солдат к их точкам вылета.
С выгодной позиции в сгоревшим здании, за всем этим наблюдал Рафен, изучая отливы и приливы толпы, натренированным глазом следя за организованной процессией. Он переключил свой вокс на ту же частоту, что была у Кровавых Ангелов в доках, слушая их краткие переговоры, пока отдыхал, залечивая ранения. В коллекторе, взрыв склада превратил ручейки грязной воды в поток и вынес вместе с ним Рафена, бросая его как кусок мусора. Запечатанный внутри своего силового доспеха, космодесантник был вынужден плыть с ударной волной, так как каждый удар по стенам туннеля приближал его к бессознательному состоянию. Безрассудный заплыв по трубам был мешаниной из шума стремительных потоков воды и тупой боли, но, в конечном счете, поток сошел на нет и вынес его в сливной колодец на нижних уровнях города-завода. Скривишись, Рафен согнул руку. Кожа была сплошным, огромным, пурпурно-черным синяком, там, куда приходились удар за ударом, рука была ослабевшей, так как были выбиты суставы. Осторожно он схватил себя за запястье и дернул; с глухим щелчком хрящей, сустав встал на месте. Он не обращал внимания на боль.
Использую законсервированный дымоход; Рафен лез наверх, пока не нашел это убежище. Он проверил свое снаряжение, осматривая оружие и то малое, что осталось из запасов. Кровавый Ангел считал, что оказался теперь в тылу врага и соответственно подстраивал свою боевую тактику. Он не представлял сколь долго он останется незамеченным; возможно пройдет несколько дней, перед тем как разберут руины склада и посчитают трупы. У него была возможность воспользоваться случаем, но она быстро таяла.
Рев ракетного выхлопа опять привлек его внимание к докам.
Со стальным лязгом, пусковые опоры упали и на султане желтого пламени, один из кораблей бросился в тусклые небеса. При подъеме, крылья судна развернулись, и Рафен наблюдал за его взлетом, как тот исчезал в тошнотворном сияние, пробиваясь через низкий облачный покров. Еще пятьдесят или больше воинов для армии илотов Аркио были на пути к "Беллусу". Умерший вокс ожил потоком приказов. Был почти заправлен и готов к запуску следующий корабль. Легионы фанатиков, все украшенные грубым символом ореола с копьем Воинов Перерожденного, перемещались туда сюда, в нетерпении погрузиться на корабль, который отвезет их к мессии.
Аркио был на борту боевой баржи; Рафен уловил случайное упоминание "Благословенного" и головоломка сложилась. Его брат был на "Беллусе" и с толпами жителей Шенлонга, присоединяющихся к армии Сахиила, ситуация была понятной. Крестовый поход крови начался и вскоре огромный боевой корабль улетит. Рафен снял латную рукавицу и снова запечатал соединения брони. Он уже д