Мэллори сидела, скрестив ноги, на белом табурете перед большим белым столом, на котором сегодня лежали стопка книг и множество ингредиентов в белых керамических горшочках, обелиск располагался перед ними.
Ее волосы были собраны в два пучка по бокам, что делало ее похожей на Принцессу Лею[63], окунутую в «Кулэйд[64]». В одной руке она держала баночку с йогуртом, а ложку в другой, и на ней была пара джинсов и футболка с надписью «ПОЧЕТНЫЙ ЧЛЕН КОМАНДЫ ОМБУДСМЕНА», написанной спереди печатными буквами.
— Где ты такую взяла? — спросила я, пока она вычерпывала из баночки остатки ванили с черникой.
— Официальный сувенирный магазин Омбудсмена, все права защищены.
Я предложила (одну) мадленину, которую она с радостью приняла в обмен на пустую баночку йогурта, от которой я отказалась.
— Никто не говорил мне о сувенирном магазине. И не дал мне футболку. Я хочу быть почетным членом Команды Омбудсмена.
— Я думаю, это скорее всего из-за, ну, знаешь, генетики. Твой дедушка еще не давал тебе такую?
— Нет, — ответила я, подстрекаемая ревностью. — Но когда я его в последний раз видела, у него мысли были направлены в другую сторону.
— Убийство и все такое? — спросила она.
— Если честно, то да. В основном убийство. Немножко всякого прочего. Ты работаешь над обелиском?
— Работаю, — ответила она, нахмурив брови, надкусила печенье и при помощи руки оттолкнулась от стола, повернувшись на табурете. — И я терплю фиаско. За исключением того, что он полиглот.
— Я извиняюсь — обелиск полиглот?
Она снова повернулась.
— Он понимает несколько языков.
— Я поняла само слово; я не поняла его применения.
Она ухватилась за край стола кончиками пальцев и подтянулась к нему.
— Итак, когда ты что-нибудь заколдовываешь — например, как была заколдована эта частица алебастра — существуют различные способы применения магии. Ты можешь делать это при помощи слов; можешь при помощи веществ; можешь при помощи чувств.
— Это энергия из материи земли? — Именно так Катчер сначала объяснил мне его и Мэллори магию — что они могли оказывать воздействие своей энергией на землю. Как я узнала позже, это был один из множества подходов к миру магии, которые были столь же разнообразны, как и человеческие религии.
Мэллори кивнула.
— Точно. И в каждом из этих способов есть субспособы. Если ты творишь заклинание, то можешь добавлять ингредиенты в различном порядке, произносить слова по-разному, смешивать его при полной луне, и все такое прочее. Это по сути и есть языки.
— И ты можешь сказать, какой язык тут использовался?
— В некотором смысле, да. Каждый шаг оставляет своего рода… — она подыскивала слово — отпечаток в магии. Если немного поработать над обратной магией, можно попытаться прочитать все эти отпечатки.
— Это просто офигенно. Это как магическая криминалистика.
— Это и есть магическая криминалистика, — сказала Мэллори. — Только не говори этого Катчеру. Слишком «новомодно» для него. Хотя я очень хороша в этом.
— Ты могла бы добавить это в свое резюме. Вместе с КБГ.
— КГБ! — шутливо проскандировала она, выбрасывая кулак в воздух.
— Так какие здесь отпечатки?
— Немного от Шпильверка — это магия, зародившаяся у пенсильванских немцев[65]. Немного от британского травничества. Но основной язык американский, в том числе и основной компонент. — Она протянула руку, взяла чашу и вручила ее мне. — Понюхай.
Я приподняла бровь и посмотрела вниз на чашу, в которой содержался неопределенного вида серо-зеленый порошок.
— Это превратит меня в тритона?
— Да, — решительно ответила она. — В любом случае, нюхай.
Я наклонилась к чаше и деликатно понюхала.
— Пахнет… зеленью. Пикантно. Травянисто. Что это?
Мэллори улыбнулась и поставила чашу обратно на стол.
— В точку. Это порошок филе — из измельченных листьев сассафраса. В основном он используется в гумбо[66] или, в определенных местах на юге, в некоторых растительных лекарственных средствах и чарах. Таких, как эта маленькая штучка. — Она подняла и снова положила обелиск.
— Что это говорит тебе о человеке, который зачаровал его?
— Именно это я все еще и пытаюсь выяснить. Первое впечатление? Это кто-то, кто разбирается в разных школах магии, но не просто теоретически. Здесь присутствует некая креативность — готовность смешивать разные стили. Как джаз. Это, своего рода, магический рифф[67].
— Это работа колдуна? — За этим вопросом крылось беспокойство, и судя по выражению ее лица, она его понимала. Колдун-злодей это достаточно плохо; колдун-злодей, помогающий неизвестным лицам контролировать вампиров это гораздо, гораздо хуже.
— Может быть, — ответила она. — Это импровизационная магия — у тебя должен быть определенный уровень опыта и знаний, чтобы сделать это. Иначе каждый третий школьник с пластиковым рекордером был бы Колтрейном[68]. Но не обязательно быть колдуном — в общепринятом понятии — чтобы творить магию. Заклинания, чары, травничество. Это подходы к магии, которые мы можем использовать, но мы не единственные.
— Получается, мы знаем что, но фактически не знаем кто?
Она печально улыбнулась.
— Мне жаль. Возможно, я еще что-то из него вытяну, но нет никакого пособия, которым я могла бы воспользоваться для этого. Я вроде как должна составлять его по мере продвижения вперед. — Она указала на меня. — Теперь, если ты сможешь достать мне что-нибудь от подозреваемой, я могла бы проверить это на магические соответствия.
— Ты первой об этом узнаешь.
— Скажу так: для того, чтобы ввязываться в такого рода вампирскую драму — такой уровень вампирской драмы? — они бы затребовали цену. Деньги, власть… не знаю. Но она была бы очень высока.
Я кивнула, думая о ГС — все его нынешние члены живут в Европе. Они казались наиболее вероятными кандидатурами, поскольку имели связи, ресурсы и возможность, чтобы захватить мозг Дариуса.
Я осознала, что еще не получала известий от своего отца о швейцарском счете, на который были переведены деньги из США, и отправила ему повторное сообщение. Я чувствовала себя немного виноватой, прося у него помощи, когда сама не видела его несколько недель. С другой стороны, он пытался подкупить Этана, чтобы тот превратил меня в вампира, и он все еще отрабатывал этот долг.
— У Ордена есть связь с их европейскими коллегами? — Орден являлся американским объединением колдунов.
— Когда-то давно, — произнесла Мэллори, наклонившись вперед и сцепив руки на столе, — случилось такое небольшое событие, под названием Американская революция[69].
— Я смутно с этим знакома.
Она показала мне язык.
— Ответ — нет. Они не общаются. Послереволюционная злоба.
— Один, если сушей, брюзгливый, если морем[70].
— Точно. — Она поглядела на часы на стене. — Мы должны идти. Я сказала им, что мы будем там около десяти. — Она распрямила скрещенные ноги и спрыгнула с табурета. Я пошла за ней наверх, в гостиную, где она взяла куртку со спинки двухместного диванчика. — Мы уходим, — сказала она Катчеру.
Он поднял голову со своего места на другом диване, уже угнездившись с бутылкой пива «312» и журналом.
— Ты вынесла мусор?
— Что? Ох, прости, я тебя не расслышала… — пробормотала она, хватая свои ключи с сумочкой и выталкивая меня за дверь.
Я догадалась, что она не выносит мусор.
— Похоже, у вас с Катчером все нормализовалось, — сказала я, пока мы спускались по ступенькам на тротуар.
— Обстановка семейная. — На мой обеспокоенный взгляд она просто отмахнулась.
— Это не плохо, просто адаптация. Ты видела его по большей части голым. У него тело бога, Мерит. Серьезно — у него есть мышцы, о существовании которых я даже не знала. Очень съедобные возвышенности и впадины. А он беспокоится о мусоре.
У меня с Этаном реально не было возможности поспорить о мусоре — как потому, что мы обычно разбирались с другими драмами, так и, честно говоря, потому что он нанял персонал для такого рода работы. Элен, наставница Дома, управляла обслуживанием многовекового здания, поэтому нам с Этаном ни разу не приходилось спорить об уборке пылесосом или мытье посуды. Учитывая мое предпочтение равенства и его царственный характер, готова поспорить, такие разговоры были бы частыми и неприятными.
Очко в пользу Элен.
— Машина здесь, — сказал я, указывая, но она махнула мне и продолжила идти в сторону Дивижн.
— Это, вроде как, в шести кварталах отсюда. Мы поболтаем, немного разомнемся. — Она взяла меня под руку. — А теперь, выкладывай мне все из Дома Кадоган на блюдичко.
Конечно, было много чего рассказать, по крайне мере, насколько мои отношения были болезненными. Пока мы шли вдоль таунхаусов Уикер-Парка — высоких, узких и кирпичных, с милыми верандочками и крошечными садиками перед ними — я рассказала ей об Этане и таинственной женщине из его прошлого.
— Значит, в его прошлом есть таинственная леди, и она угрожает ему, потому что не хочет, чтобы он возглавлял ГС? — Она пнула камешек, отправляя его скакать по тротуару. — Они были любовниками?
Мэллори за словом в карман не полезет, именно поэтому я рассказала ей.
— Не знаю. Но для меня не имеет значения, если так и было. Я имею в виду, я признаю, что у него есть прошлое. Да и я не была святой до нашей встречи.
Она скользнула по мне взглядом.
— Я не была.
— Ты была занудной студенткой английской литературы; ты была настолько близка к святой, насколько этого можно добиться без благословения. Но продолжай.