— Да ладно.
— Точно, — ответила я с ухмылкой и притянула ее к себе. — Иди сюда. Мы можем устроиться поудобнее.
Она легла и положила голову мне на колени. Я погладила ее светлые волосы и удостоверилась, чтобы одеяло прикрывало ее плечи.
— Ты будешь в порядке, — сказала я. — Ты будешь в порядке, и он будет в порядке, и через час все это закончится.
Я молила Бога, чтобы оказаться правой.
Когда началось тестирование, это сразу стало понятно. Потекла магия, образовала дугу и влетела в Дом с силой цунами. Дом содрогнулся от этого с низким гулом, что ощущалось, словно кто-то долбит отбойным молотком ядро здания. А вместе с этим какофоничный пузырь напряженности, тревоги и гнева разросся по Дому, как субфебрильная лихорадка.
Это были, предположила я, эмоции, которые телепаты разворошили по команде Лакшми. Это производило ужасные ощущения. Было мало смысла в испытании воздействия радости на вампира. Имела значение способность бороться через страх, печаль и гнев.
Я вдруг стала замерзать, мои руки тряслись от холода. Я накрыла нас еще одним одеялом.
Линдси закричала — звук был высоким и верещащим — и зажала свои уши руками, как будто магия была чем-то, что она могла заглушить как звук. От ее боли у меня на глазах наворачивались слезы… от боли, которая отражала то, что чувствовал Этан.
Я затряслась от холода, когда горячие слезы покатились по моим щекам. «Убереги его», — про себя проговорила я, и поскольку буря эмоций обрушилась на Дом, поскольку Линдси рыдала у меня на коленях, я закутала ее в свои объятия и повторяла молитву снова и снова.
«Убереги его».
«Убереги его».
«Убереги его».
Несомненно, это было тяжело для него. В конце концов, он и был тем человеком, который терпел это. Но я не знала, как тяжело это скажется на остальных из нас.
В течении часа мы боролись с этим, разбитые волнами эмоций, которые вытолкнули воздух из наших легких, которые погрузили нас в печаль, которые подвергали нас испытанию болью. Для меня это было раздражающим покалыванием, но для Линдси очевидно мучительно, поскольку она вбирала в себя бурные эмоции и магию, которые пронеслись по Дому.
Какими бы подкованными телепаты ни были, они были не особо хороши в умении держать свою деятельность географически привязанной. Может, их стоило проверить, ворчливо подумала я.
Прошел час. А потом, словно волна отливающая обратно в море, все закончилось. Небо прояснилось, магия рассеилась и Дом снова был свободен.
Я закрыла глаза и отпустила сдерживаемое за час напряжение. Линдси, с влажными волосами и опухшими от слез глазами, медленно выпрямилась.
— Осторожнее, — произнесла я, поскольку ее тело тряслось от изнеможения. — Ты как?
— Со мной все будет в порядке. — Она закрыла глаза и прислонилась к стене. Я соскочила с кровати и пошла в небольшую ванную, намочила полотенце и набрала стакан воды.
Я вернулась, протянула ей стакан и стала наблюдать, как она жадно пьет. Когда она опустошила стакан, я отставила его в сторону и вручила ей полотенце.
— Спасибо, — проговорила она и прижала его к лицу. Из нее вырвался всхлип. Я отнесла стакан обратно в ванную и осталась там, чтобы дать ей время побыть наедине с собой. Я всмотрелась в свое собственное отражение в зеркале, под моими глазами пролегли темные круги. Я выглядела уставшей. Истощенной драмой, убийствами и тестами. Истощенной, потому что мы с Этаном сейчас не были связаны, что в равной степени пугало и расстраивало меня.
Когда в комнате снова стало тихо, я вернулась и села рядом с ней.
— Это было плохо, — сказала я, а она убрала ткань с лица и кивнула.
— Это было ужасно.
Я не решалась спросить подробности, полагая, что она не захочет вновь пережить это. Но мне придется встретиться с Этаном и я должна была знать, с чем мне предстоит столкнуться.
— Что ты можешь мне рассказать? — спросила я ее.
Она зажала полотенце в руке, ритмично его стискивая.
— Я не знаю всех подробностей. Только общие ощущения — страх. Утрата. Они хотели посмотреть, сможет ли он пройти через это. Как он с этим справится. Можно ли им манипулировать этим — может ли кто-нибудь использовать его любовь против него. — Ее глаза расширились, будто она только что что-то вспомнила, и когда она посмотрела на меня, ее взгляд скользнул вниз к моему животу.
— У тебя будет… вы с ним…
— Пока нет, — ответила я. — Когда-нибудь в будущем. Пока нет. Не сейчас.
Она только лишь моргнула, качая головой, пока пыталась обдумать вероятный сценарий.
— Когда-нибудь — это довольно скоро. Господи, Мерит. Это грандиозно. Ты знаешь, насколько это значительно? Какое это историческое свершение?
— Мои занятия любовью не являются историческим свершением. — Я знала, что это не то, что она имела в виду, но я хотела, чтобы на ее лице появилась улыбка, и постепенно начала расслабляться, когда ее губы немного изогнулись.
— Я не это имела в виду. А ребенка… Боже мой. Как вы узнали?
— У Габриэля было пророчество, видение. Но на этом все — это не гарантия, поэтому, пожалуйста, не говори об этом больше никому. Больше никто не знает. Ты даже Люку не можешь сказать.
Она кивнула.
— Хорошо, хорошо.
Затем она снова закрыла глаза и вздрогнула.
— Что такое?
— Ничего. Ничего. — Она открыла глаза и улыбнулась. — Он прошел. — Ее улыбка расцвела. — Я чувствую его облегчение.
Страх совсем немного ослабил свою хватку на моем сердце.
— Слава Богу.
Она фыркнула от смеха.
— Ты не слишком уж много уверенности демонстрируешь в своем Мастере и любовнике.
— Я волновалась. Не потому, что думала, что он не справится, а потому, что у нас сейчас разлад, — призналась я. — Я не хотела, чтобы из-за нас — нашего разлада — ему было тяжелее.
Линдси нежно улыбнулась.
— Он делает это не назло тебе, Мерит. Он прошел его благодаря тебе. Благодаря тому, кто ты для него. Ты можешь не чувствовать этого — не прямо сейчас — но он изменился. Он счастлив благодаря тебе.
На глаза навернулись слезы.
— Не всегда.
— Конечно, не всегда. Я уверена, что временами ты — настоящая заноза в заднице. Но в большинстве случаев он счастлив. Этан типичный мужчина: сильный, влиятельный, благородный. Но он всегда держался в стороне от остальных своих вампиров. Отчасти потому, что он Мастер, знамо дело, но отчасти и потому, что он чувствует себя не совсем в своей тарелке. С тобой это не так. Он больше не одинок. Он часть пары, и это действительно хорошо.
Я смахнула скатившуюся слезу.
— Спасибо за это.
— Да не вопрос. Ты собиралась подтирать мою блевотину. Сегодня мы достигли абсолютно нового уровня привязанности.
Я широко улыбнулась и надела свои сапоги.
— Я пойду вниз. С тобой все будет хорошо?
Она кивнула.
— Я буду в порядке. Хочу в душ. Обжигающий кожу душ и, пожалуй, три литра крови. Позовешь сюда Люка при возможности?
Я взяла свою катану и направилась к двери.
— Само собой.
— Мерит, — позвала она, и я оглянулась. — Спасибо, что осталась со мной. Что была здесь ради меня.
— Пожалуйста. Но было бы гораздо веселее, если бы ты заблевала «Янкис».
Дом был по-прежнему тихим, но, казалось, возвращался к жизни. Открывались двери, вампиры выглядывали в коридор.
— Они закончили, — сообщила я им. — Он прошел.
Их облегчение было ощутимым.
Я сбежала вниз по лестнице, но обнаружила, что двери тренировочного зала все еще закрыты. Из оперотдела вышел Люк и поднял руку.
— Дай ему минутку, Страж. Сначала он должен прийти в себя.
Я не хотела ждать, но знала, что он прав.
— Линдси?
— Она в порядке. Было тяжело, но она справилась. Даже не блевала. Она ждет тебя, когда ты сможешь прийти.
Я посмотрела назад на закрытые двери, затем на Люка.
— Что мне делать?
— Почему бы тебе не пойти наверх? Может, прихватишь ему немного крови, немного еды, одну или две порции самого старого виски, какой сможешь найти?
Ну, это был план, который я могла выполнить.
Я застала Марго за ритмичной нарезкой сельдерея на кухонном столе — и на значительно меньшей скорости, чем я видела у нее раньше.
— Похоже, ты с этим справилась, — сказала я.
Она обратила усталый взгляд на меня.
— Сильна психологически. Я истощена, да и остальная часть команды тоже довольно измотана. На это время я отослала их в свои комнаты. Ни у кого не должно было быть ножа в руке, пока тут кружило это эмоциональное торнадо. — Она махнула рукой в сторону гигантской кастрюли. — Надеюсь, тебе нравится куриный суп.
— Прямо то, что доктор прописал.
— Ты его уже видела? Он в порядке?
— Еще не видела. У него… ну, эмоциональный разбор полетов, я думаю. — Я огляделась вокруг. — Я подумала собрать ему поднос.
— Хорошая идея. У нас всегда есть все самое необходимое. И кстати говоря — разве ты не задолжала ему ужин?
Она была права; мне не предоставился шанс выполнить условия нашего пари на забеге.
— К несчастью, да. И он, надо полагать, будет французским. И особенным. И потребует использование ножа.
— Он любит французскую кухню, — согласилась она, доставая серебряный поднос с ручками с высокой полки. — Но это потому, что он любит классическую кухню, а не потому, что ему нравится изысканность. Знаешь, однажды я попробовала угостить его модернистской кухней. Чикаго ее рассадник, и я провела немного времени с одним очень популярным шеф-поваром… — Она поиграла бровями, выжидая, пока я догадаюсь. К сожалению, мои знания в области продовольственной сцены Чикаго достигали пищи, приготовленной в глубокой посуде и итальянской говядины, а не изысканности.
— Ах, ты не шутишь? Он немного поднатаскал тебя, не так ли?
— Очень натаскал, — ответила она, открывая стеклянную дверцу холодильника и доставая две бутылки «Крови для Вас». Она поставила их на поднос вместе со стаканом и салфеткой, затем поставила небольшую корзинку с круассанами рядом с ними.