Когда на их коже выступил пот, они обменялись парочкой слов и снова разошлись. На расстоянии в три метра, глядя друг на друга через татами они снова поклонились, затем встали в позиции, готовясь к бою.
Толпа снова пришла в дикий восторг, а Этан посмотрел на нас и весело подмигнул. Кто-то додумался включить радио, и в динамиках зазвучали «AWOLNATION»[85] с возбуждающими басами и подходящей лирикой.
— Всегда пожалуйста, дружище, — сказал Амит и поманил его к себе.
Этан двинулся, нанося удар полумесяца, который Амит отбил рукой. Он сделал внезапный выпад, который должен был поразить печень Этана, но тот отбил его удар в последний момент. В конце концов, это была разминка.
Но то, что он не намеревался нанести вреда, совсем не значит, что он не собирается заставить Этана попотеть.
Этан был хорош; в этом не было сомнений. Но Амит был… чем-то совершенно другим. Если существует кто-то превыше вампира — создание, своей силой и грацией способное заставить вампира выглядеть неуклюжим и неумелым — то это Амит. Преимущество бытия самым могущественным из вампиров, предположила я. Его движения были идеально ловкими, совершенно сбалансированными. Его сила казалась обманчиво пассивной, и я готова поспорить, что в прошлом нашлось не мало тех, кто недооценивал его, кто ошибочно принимал грацию за слабость.
На самом деле, стиль Амита имел много общего с балетом. Одним из самых удивительных умений опытных артистов балета, мужчин или женщин, была их способность заставлять невероятно сложные движения выглядеть легкими. На протяжении многих лет практики они тренировали мышцы и приспосабливали мышечную память, чтобы исполнения шпагатов в прыжке и пируэтов на пуантах выглядели столь же легко, как ходьба. У них был выдающийся контроль, так же, как и у Амита Пателя.
Этан продвинулся вперед, нанося серии ударов ногами и руками, отчего они пересекли половину помещения, его движения были практически размытыми от скорости. Амит отклонял их, но не так легко, как одиночные удары. Ему приходилось потрудиться, чтобы отбиться от Этана, отчего моя кровь разогналась от возбуждения. На Амита, конечно, было приятно смотреть. Но Этан был самим исполнением и мощью — современный танец против балета Амита.
Он нанес боковой удар, который долетел так высоко, что практически сдул назад волосы с головы Амита. Амит наклонился назад спиной, чтобы уклониться от него, затем завершил кувырок, упершись руками в пол, и перекинул ноги, чтобы снова встать.
Глаза Амита расширились от развлечения.
— Ты тренировался.
— У меня очень хороший спарринг-партнер, — ответил он, и я покраснела от гордости, когда вампиры вокруг меня дружно усмехнулись и похлопали меня по спине.
— Так держать, Страж, — прошептала Линдси.
Я кивнула, но не спускала глаз с дуэта и их па-де-де[86] на матах. Они заставили это выглядеть очень непринужденно.
Глава 20ПРИЗНАНИЕ ОБЛЕГЧАЕТ ДУШУ
Когда разминка закончилась, они привели себя в порядок и вернулись в кабинет Этана, чтобы предаться воспоминаниям. Я дала им время пообщаться, проверила свои сообщения и вернулась в оперотдел.
Люк и Линдси сидели за конференц-столом.
— Где она?
Мне не нужно было конкретизировать.
— Все еще в отеле, в ожидании подробностей относительно физического испытания. Келли следит за ней, она много раз заказывала доставку еды.
— Обжорство на почве стресса, — предположила Линдси.
— Я бы так же поступила, — согласилась я и подумала о подзарядке углеводами, которую я получила в «Слоях». Сейчас я была настолько взвинчена, что вообще не была голодна.
Люк приобнял меня за плечи.
— Все будет хорошо, — сказал он. — Знаю, что сейчас это тяжело, но мы говорим об Этане. О мужчине, который обожает вызовы. В конце концов он Посвятил тебя.
Мой локоть, врезавшийся в его ребра, ощущался почти также хорошо, как и его подбадривание.
Когда прошел очередной час, и до испытания оставался еще один час, я решила, что пришло время ввести в действие другую часть моего плана с Амитом Пателем.
Моя мотивация в его присутствии здесь была, прежде всего, бескорыстной — нахождение кого-то, чья сила вдохновила бы Этана, напомнила бы ему о друзьях, союзниках и поддержке, которые у него были вне зависимости от исхода испытания.
Но во вторую очередь она была полностью эгоистичной. Этан и Амит были друзьями на протяжении очень долгого времени. Когда я попросила его приехать, я подумала, что Амит может помочь мне сломать возведенные Этаном стены. Мы достигли большого прогресса прошлой ночью — прогресса, которого, как я боялась, мы никогда не достигнем — и я сделала свой выбор. Но еще не все было сказано, в моем сердце оставались опасения относительно того, кем был Этан и что мне все еще предстояло узнать.
Я поднялась наверх, чтобы разыскать его. Дверь Этана была открыта, в кабинете пусто, как и в кабинете Малика. Я застала Элен в ее кабинете через несколько дверей, что-то записывающую в большую папку.
Я легонько постучала в дверь и поймала раздраженный беглый взгляд, когда она подняла голову.
— Да, Мерит?
— Ты случайно не видела Амита?
— Думаю, он хотел осмотреть территорию. Сказал, что тишина пойдет ему на пользу.
— Спасибо, — сказала я и повернулась, чтобы уйти.
— Мерит… подожди.
Я оглянулась на нее и увидела, что ее лицо сморщилось с явным дискомфортом.
— Ты совершила очень продуманный поступок, пригласив его сюда. Этан находится в состоянии значительного стресса, как ты знаешь, и он, кажется изрядно облегчил его ношу.
— Спасибо, Элен, — сказала я и оставила ее с ее конспектированием.
Я нашла Амита снаружи у фонтана, наконец бьющего после долгой, холодной зимы. Его руки расслабленно покоились на согнутых коленях.
Он поднял голову на звук моих шагов.
— Добрый вечер, Мерит.
— Привет, Амит. — Я поглядела на фонтан, передвижение бликов на воде. Мне всегда это нравилось — блики света на воде в ночи. Ее звук, ее гипнотический и изменяющийся вид.
Я села рядом с ним, скрестив ноги. В течении нескольких минут мы молча смотрели на воду, наблюдали, как свет отражается и отскакивает от ее поверхности.
— Здесь очень красиво, — произнес он.
— Да.
— Ты беспокоишься за него, — сказал Амит, нарушая тишину.
— Не беспокоюсь. Просто… озабочена. — Я взглянула на него и оценила темный изгиб носа, темные волосы, необычайно вдумчивые глаза. — Он много думал о своем прошлом. Оно гложет его и, если честно, Николь только ворошит его. Мы поговорили прошлой ночью. Но он по-прежнему, во многих отношениях, для меня загадка.
Уголок его рта приподнялся, и он снова посмотрел на воду.
— Он сложный человек. Очень сильный. Очень преданный. Очень самоуверенный.
— Сверхсамоуверенный, — согласилась я. — Пожалуй, иногда слишком самоуверенный.
— Таким он был не всегда. Он дал отпор своим собственным демонам, как и все мы должны. Он закрыл двери своего прошлого, и я подозреваю, что не хочет их вновь открывать.
— Ага. Я с этим согласна.
Амит скользнул по мне взглядом.
— Ты думаешь, что он не доверяет тебе.
— Я думаю, что он чувствует себя некомфортно, изливая мне душу. Он по-прежнему считает, что я могу сбежать.
— А ты можешь?
— Нет, — ответила я и инстинктивно потянулась к медальону Кадогана на шее, поняла, что сегодня не надела его и сжав руку в кулак, опустила ее.
Амит кивнул, услышав мой ответ.
— Я сделала свой выбор много, много месяцев назад. Он отдал свою жизнь за меня, Амит. Все остальное — каждая частица драмы в его прошлом — ничто по сравнению с этим. Но что, если он не может побороть своих демонов?
— Он рассказывал тебе о том монстре, с которым жил столетия назад?
— О Бальтазаре? — тихо спросила я, как будто если произнести его имя громко, это даст ему власть. — Да.
— На протяжении многих, многих лет Бальтазар во всех отношениях был для него Богом. Он создал Этана во многом по своему образу и подобию. Он не пытался скрыть это от тебя — или тот факт, что это повлияло на него. Так какое значение имеют детали?
Я открыла рот. И снова закрыла его. Амит был любезным, но непонятливым.
— Это не заставит меня любить его меньше. Но если он не доверяет мне…
— Признай, Мерит, что это не имеет ничего общего с доверием. — Он взглянул на меня. — Ты рассказала Этану о каждом инциденте в твоем прошлом? О каждой ошибке? О каждом сожалении? А ваши отношения стали менее стоящими из-за этого? Он твой любовник, Мерит, и он вполне может быть твоим спутником жизни на всю вечность. Но он не твой исповедник, как и ты не его.
— Это все объясняет, — признала я.
Амит погладил меня по колену, искры магии заскакали между нами, как синий огонь статического электричества.
— Все отношения разные, — сказал он. — Каждая пара должна решить, что для них главное. Для некоторых это абсолютная честность. Для других — свобода действий. Я думаю, что Этан не хочет слишком много говорить о том, кем он был раньше, опасаясь, что его прошлое — и желания, которые им тогда управляли — вновь возьмут над ним верх. Он боится, что те желания, то прошлое, разрушат то, что вы построили вместе.
— Ты очень мудрый.
Амит снова улыбнулся, и на этот раз в этой улыбке была печаль.
— Не такой уж и мудрый. Просто опытный. Все мы совершали ошибки, Мерит. Я не исключение. — Он посмотрел на меня, склонив голову, как будто разгадывая меня. — Думаю, ты изменила его, равно как и он изменил тебя.
— Да, мы оба это сделали. К лучшему, или к худшему.
На этот раз Амит рассмеялся до слез, по-настоящему и с жаром.
— Золотые слова, Мерит. — Когда закончил смеяться, он вытер глаза. — Теперь, когда мы повеселились, я хочу попросить тебя об одолжении.
Я кивнула. На его лице расцвела огромная и обаятельная улыбка.