— Проверь, чтобы мазь была у тебя на обеих руках, — сказала я.
Ларри потер руки, будто втирая лосьон.
— Есть, начальник! Что дальше?
Я вытащила из сумки серебряную чашу. Она блеснула в лунном свете, как кусок неба.
Ларри широко раскрыл глаза.
— Это не обязательно должно быть серебро. Мистических символов на нем нет. Можешь взять пластиковую миску из универмага, но сюда должна вылиться жизнь другого существа. Я беру красивую вещь, чтобы проявить уважение к жизни, но ты пойми, что это не обязано быть серебро или такая форма, это просто контейнер. Доходит?
Ларри кивнул.
— А не привести ли остальных коз снизу? А то каждый раз бегать за ними туда-сюда.
Я пожала плечами:
— Прежде всего они начнут метаться в панике. А потом — это жестоко: заставить их смотреть на смерть товарок, зная, что их очередь следующая.
— Мой преподаватель зоологии сказал бы, что ты их очеловечиваешь.
— И пусть его. Я знаю, что они ощущают страх и боль. Мне этого хватит.
Ларри поглядел на меня долгим взглядом.
— Тебе это тоже не по душе.
— Да. Ты будешь держать или давать морковку?
— Морковку?
Я вытащила из сумки морковку с зеленым хвостом.
— За этим ты и заходила в лавку, когда я ждал в машине с козами?
— Да.
Я подняла морковку в воздух. Коза натянула веревку, тянясь к морковке. Я поднесла к ее морде зеленый хвост. Коза заблеяла и потянулась ко мне, завиляв коротким хвостом. Счастливая коза.
Я отдала серебряную чашу Ларри.
— Поставь на землю под горлом. Когда покажется кровь, собери ее сколько сможешь.
Мачете я держала за спиной в правой руке, морковку в левой. И чувствовала себя, как детский дантист. Нет, у меня за спиной ничего нет. Ты не обращай внимания на эту большую иглу. Да, только эта игла навсегда.
Коза захватила почти всю ботву, и я ждала, пока она отправит ее в пасть. Ларри присел рядом с ней, поставив чашу на землю. Я выдала козе морковку. Она ощутила вкус, и я потянула морковку на себя, чтобы коза вытянула шею подальше, пытаясь забрать побольше этой вкусности.
Я приложила мачете к шерстистому горлу, не перерезая, слегка. Шея задрожала под лезвием, вытянутая к морковке. Я полоснула.
Лезвие было острым, а у меня был опыт. Не раздалось ни звука — только расширенные удивленные глаза и хлынувшая из шеи кровь.
Ларри подхватил чашу, подставив ее под рану. Кровь плеснула по его рукам на синюю футболку. Коза рухнула на колени. Кровь заполняла чашу, темная и блестящая, больше черная, чем красная.
— В крови кусочки морковки, — сказал Ларри.
— Это ничего, — сказала я. — Морковь инертна.
Голова козы медленно опустилась на землю. Чаша стояла под горлом, наполняясь кровью. Почти совершенное заклание. С козами бывает очень трудно, но иногда, как сегодня, получается просто. Конечно, еще не конец работы.
Я приложила окровавленный нож к левой руке и взрезала кожу. Боль резанула сразу и резко. Держа порез над чашей, я стала смешивать свою кровь с козьей.
— Дай мне правую руку, — сказала я.
Ларри не стал спорить, а просто протянул руку. Я ему говорила, как это будет, но все равно этот жест был полон доверия. На обращенном ко мне лице Ларри не было и тени страха. Молодец.
Я взрезала ему руку. Он вздрогнул, но не отдернул ее.
— Пусть капает в чашу.
Он вытянул руку над чашей. Я протянула ему левую руку, он мне — правую. Сцепив пальцы, мы сложили раны вместе над чашей, смешивая кровь. Ларри держал один край чаши, я — другой. Кровь текла по рукам и капала с локтей в чашу и на окровавленную обнаженную сталь.
Мы стояли, сцепив руки, держа чашу. Я медленно отодвинула свою руку от руки Ларри, потом взяла у него чашу. Он повторял мои движения, как всегда. Мог бы уже делать это с закрытыми глазами.
Я подошла к краю круга, который мысленно наметила, и погрузила руку в чашу. Кровь все еще была на удивление теплой, почти горячей. Взявшись окровавленной рукой за рукоять мачете, я стала на ходу разбрызгивать лезвием кровь.
Я ощущала стоящего в центре круга Ларри, будто нас связывала невидимая веревка. Я шла, и веревка натягивалась все туже и туже, как скручиваемая резина. Сила росла с каждым шагом, с каждой каплей крови. Земля изголодалась по ней. Я никогда не поднимала мертвых на месте, где раньше выполнялись ритуалы смерти. Магнус должен был мне это сказать. А может, он просто не знал. Великодушная мысль с моей стороны.
Все это теперь ничего не значило. На этом месте была магия, жадная до крови и смерти. Ждущая в нетерпении, чтобы я завершила круг. Чтобы подняла мертвых. Голодная.
Я стояла почти в том месте, откуда начала. В капле крови от закрытия круга. Канат силы, связывающий меня с Ларри, натянулся почти до боли. Потенциальная сила пугала и влекла. Мы пробудили что-то древнее и давно спящее, и я заколебалась. Не стала завершать круг — из упрямства и страха. Я не до конца понимала, что ощущаю. Это была чья-то чужая магия, чьи-то чары. Мы ее включили, но я не знала, что она станет делать. Мы можем поднять своих мертвецов, но это будет как пройти по канату между другим заклинанием и… и чем-то.
Я ощутила старика Кровавые Кости в его далекой тюрьме. Он наблюдал за мной, побуждал сделать последний шаг. Я тряхнула головой, будто старый фейри мог меня видеть. Я просто не настолько понимала эти чары, чтобы рисковать.
— Что случилось? — спросил Ларри. Его голос звучал придушенно. Мы задыхались неистраченной силой, и черт меня побери, если я знала, что с ней делать.
Краем глаза я уловила движение. На краю горы стояла Айви. Она была в туристских ботинках с отвернутыми толстыми белыми носками, в свободных черных шортах и ярко-розовом облегающем топе, а поверх — фланелевая рубашка в клетку. Цепь сережки болталась и мерцала в лунном свете. Да, девушка приоделась.
Мне только и оставалось плеснуть последнюю каплю крови, и круг замкнется. И этот круг я удержу и против нее, и против их всех. Никто и ничто не пересечет его вопреки моему желанию. Ладно, до определенной степени — демоны и ангелы, наверное, могут его переступить, но уж никак не вампиры.
Волна победной радости донеслась до меня от заключенной в насыпи твари. Он хотел, чтобы я завершила круг. Я бросила чашу и мачете за спину к центру круга, подальше от края, чтобы на него не попала кровь. Айви метнулась ко мне быстрее света, размытой полосой. Я дернулась за пистолетом, он вылетел из кобуры, и тут она в меня врезалась. От удара браунинг вылетел, и я рухнула на землю, оставшись с пустыми руками.
34
Айви откинулась назад, блеснув клыками.
— Анита! — крикнул Ларри. Я услышала, как грохнул выстрел, почувствовала пулю, ударившую в тело Айви. Она попала ей в плечо, заставила дернуться, но Айви повернулась ко мне, улыбаясь. Вцепившись пальцами мне в плечо, она перекатилась, взгромоздив меня на себя и сжимая мне шею. Она давила, пока я не ойкнула.
— Я ей сломаю позвоночник, если ты не бросишь эту игрушку.
— Не делай этого! Она меня все равно убьет!
— Анита…
— Брось, а то я убью ее у тебя на глазах!
— Стреляй!
Но я загораживала ему прицел. Ему надо было бы обойти нас по кругу и стрелять в упор. Она успела бы убить меня дважды.
Айви пригнула мне шею вниз. Я уперлась правой рукой в землю. Чтобы притянуть меня к себе, ей надо было что-нибудь мне сломать. Сломанная шея завершила бы дело, но сломанная рука — это было бы всего лишь больно.
Раздался тупой звук удара твердого предмета о землю. Пистолет Ларри. Плохо.
Она надавила сильнее. Я уперлась так, что рука ушла в землю.
— Я могу сломать тебе руку и притянуть к себе. Выбирай — с болью или без.
— С болью, — сказала я сквозь стиснутые зубы.
Она потянулась к моей руке, и у меня мелькнула мысль. Я рухнула на Айви. Она этого не ждала, и у меня была пара секунд, чтобы вытащить цепочку из-под рубашки.
Ее рука скользнула по моим волосам, как рука любовника, прижимая щекой к своему лицу — не сильно, почти нежно.
— Три ночи, начиная с этой, и ты будешь как я, Анита. Ты будешь поклоняться мне.
— Вряд ли.
Цепь скользнула вперед, распятие упало ей на горло. Ослепительная белая вспышка, невыносимый свет. Полыхнуло жаром, опалившим волосы.
Айви заорала и схватилась за крест, выползая из-под меня.
Я осталась на четвереньках с болтающимся на шее распятием. Сине-белые языки пламени погасли, потому что крест больше не касался тела вампира, но он сиял, как пойманная звезда, и Айви пятилась от него прочь.
Я не знала, где мой пистолет, но на темной земле блестело мачете. Я схватилась за рукоять и поднялась на ноги. Ларри стоял за мной, выставив перед собой крест на всю длину цепочки. Белый свет с синей сердцевиной был ярок почти до боли.
Айви закричала, закрывая глаза рукой. Ей бы сейчас просто уйти, но она застыла, не в силах двинуться перед лицом двух крестов и двух истинно верующих.
— Пистолет! — сказала я, обращаясь Ларри.
— Не могу найти.
Оба пистолета были матово-черные, чтобы не отражать свет и не превращать нас в мишень, но сейчас они стали невидимыми.
Мы стали приближаться к вампирше. Он выбросила руки перед лицом, заорала «Не-е-е-ет!» и стала отступать почти до границы круга. Если бы она побежала, мы не стали бы догонять, но она этого не сделала. Может быть, не могла.
Я сунула мачете ей под ребра. По клинку потекла кровь, заливая мне руки. Я вдвинула лезвие в сердце и сделала последний поворот, разрезая его пополам.
Руки вампирши медленно отвалились от лица, глаза расширились в удивлении. Она поглядела на уходящий ей в живот клинок, будто не понимая, что он там делает. Кожа на шее почернела на месте ожога от креста.
Она упала на колени, и я вместе с ней, не отпуская рукоять мачете. Она не умерла, да я этого и не ожидала. Я выдернула лезвие, расширяя рану. Айви глухо булькнула, но осталась стоять на коленях, трогая руками кровь, хлещущую из живота и груди, и глядела так, будто впервые ее видела. Кровотечение шло на убыль. Если я ее сейчас не убью, рана закроется.