очти все будущие времена исследованы ими. Я спросил демона: зачем они исследуют будущее? Он ответил: «Мы – такие же любопытные, как и ты». Демон сказал, что позволит мне путешествовать в будущее только по одной причине: он увидел во мне сходство с демоном, что выразилось в страсти любопытства. «Мы родственные души, – сказал он, – поэтому я открою для тебя дверь, подарю возможность». Он обнял меня и поцеловал в уста, и необычайная сладость разлилась по мне от его поцелуя – сладость, проникшая в каждую жилку, в каждый кровяной сосудец. А потом сладость сменилась послевкусием до того горьким, что душа во мне обратилась в пепел. Он объяснил мне, что никакое тело из плоти и крови не в силах обойти запрет и проникнуть в другое время, лишь тело из мыслей и вожделений способно проскользнуть в лазейку. Способ путешествий только один, и этот способ достаточно бесчеловечен. Путешественник оставляет собственные плоть и кровь и телом своего разума вселяется в голову человека, обитающего в будущем, водворяется у него под черепом. Только так и можно узреть будущее – изнутри сознания того, кто обитает в будущем на законных правах. При этом обитатель будущего, абориген грядущих времен, в кого вселяется путешественник, сходит с ума. Ведь невозможно выдержать подселение чужого разума и сохранить рассудок. Поэтому путешественнику приходится наблюдать будущее через призму обезумевшего сознания. В этом есть своя опасность, ибо чужое безумие отравляет и подтачивает разум путешественника. Для демонов, которые путешествуют во времени, это не страшно: демоны и без того безумны, – но человеку необходимо очищать свой разум, оскверненный чужим безумием, иначе он сам сойдет с ума. Вот так я начал путешествовать в будущее, и каждый раз, возвращаясь в свое время и тело, я очищался от скверны безумия с помощью молитв и медитаций. Каждый раз я не знал, куда меня забросит, в который год на шкале времен. Много всего интересного повидал я в будущем, но самое удивительное обнаружил здесь.
– Что же здесь такого удивительного? – спросил Бальтазар.
– Вот скажите: какой сейчас год? – спросил путешественник во времени.
– Одна тысяча шестьсот тридцать третий от Рождества Христова, – ответил Бальтазар.
– Вот видите! Это и удивительно. Ведь я отправился к вам из две тысячи одиннадцатого года. Я никак не мог попасть в тысяча шестьсот тридцать третий, потому что прошлое недоступно для путешественников. Не может старик стать младенцем, вернуться в утробу матери и обратиться в семя своего отца; так и мы не можем проскользнуть в прошлое. Божественное правило хронологической последовательности нельзя нарушить: высшая божественная правда не позволит. И как же я, черт возьми, попал сюда, в вашу эпоху Возрождения, которая давно сгнила и разложилась в далеком прошлом? Я, человек будущего, как я попал в это проклятое небытие?
– У меня есть только одно объяснение, – отвечал Бальтазар. – Никакой вы не человек будущего. Вы родились здесь, в этой эпохе, в этом времени, но потеряли почву под ногами, ваш рассудок повредился от фантазий, которые окутали вас, как туман, а вы поверили туману. К тому же вы вошли в связь с демоном, наивно полагая, что он для вас не опасен, поскольку принадлежит к низшему разряду бесовской иерархии. Но это самообман. Демон даже самой низшей категории смертельно опасен для человека, ибо состояние разума любого демона есть абсолютное зло, а сила этого зла умножается на ангельские способности, которые каждый демон сохраняет в себе после низвержения из ангельского чина. Все демоны – бывшие святые ангелы, самый ничтожный из них в прошлом тоже ангел, а способности ангелов очень велики. Всю силу тех способностей демоны сохранили, когда отреклись от Бога и прокляли Его. Разница в том, что ангелы направляют свои способности на то, чтобы помочь человеку спасти свою душу от ада, демоны же направляют те способности на противоположное – чтобы загнать нас в ад. Не следует недооценивать демонов, их злобу, их коварство и жгучую жажду во что бы то ни стало нас погубить, подвести к самому краю адской пропасти и столкнуть в нее.
– Других объяснений я от вас и не ждал, – криво усмехнувшись, промолвил Филиберт. – Конечно, может быть, вы и правы, но только учтите: ваша правота совершенно недоказуема. В нее можно верить или не верить, а вот доказать нельзя.
– Да, но и ваша правота недоказуема ровно в той же степени, – с улыбкой отозвался Бальтазар. – Таким образом, наши мнения находятся в полном равновесии. Выбор любого из двух мнений – дело веры, а не принудительной необходимости.
– Согласен, – не стал спорить Филиберт. – Вы, я смотрю, человек умный. А с умным человеком и поговорить любопытно. Не правда ли?
И Филиберт лукаво подмигнул Бальтазару, которого обожгло ледяным холодом от фразы: «А с умным человеком и поговорить любопытно».
Филиберт приблизил лицо к Бальтазару и еле слышно скороговоркой зашептал:
– Да, это запретная фраза, и ее острие вонзилось вам в сердце, и я знаю, каково вам сейчас. А не хотите ли узнать, откуда эта фраза взялась и кто ее породил?
Но шепот был настолько тих, почти неразличим, что весь его смысл казался наваждением, и Бальтазар, взяв себя в руки, решил не подавать виду, что расслышал этот дьявольский шепот. Проглотив слюну, он как можно спокойней произнес:
– Вернемся к нашей первоначальной теме. Вы рассказывали мне про послушника Дидерика и его возлюбленную Клементину.
– Ах да! На чем я остановился?
– На том, что Дидерик просил вас быть свидетелем на его свадьбе с Клементиной, – подсказал Бальтазар.
– Точно! Так вот, однажды ночью он устроил обряд венчания, и это был странный обряд. Венчал Дидерика с Клементиной кто-то невидимый. Дидерик обращался к нему, как будто видел его. Жутковатое зрелище! Потом Дидерик объяснил мне, что их венчал его покровитель из высших сфер, святой Тарасий, тот самый восточный патриарх. Обряд венчания происходил во дворе лечебницы. У Дидерика был ключ, чтобы отпереть одну из дверей и выбраться наружу. Потом Дидерик сказал мне: «Святой Тарасий хочет с тобой говорить. Приготовь свой разум». И тут я услышал голос. Словно кто-то шептал мне в самое ухо. Страх объял меня, дрожь пробежала по телу. Голос был какой-то подземный, будто из пещеры. «Чадо мое, – произнес он, – знай, что время – как та змея, пожирающая собственный хвост. Поэтому не оставайся в хвосте, чтобы не быть пожранным. А теперь беги и спрячься». После этого мне стало так страшно, что я бросился в здание, под защиту стен, и уже не видел, что там творилось во дворе. А наутро стало известно: Дидерик убил Клементину.
Бальтазар поблагодарил Филиберта за ценные сведения и спросил:
– Если не секрет, что вы видели, когда путешествовали в грядущее сквозь время? Что нас там ожидает?
– А вы любопытны! – осклабился Филиберт. – Доказываете мне, что мои путешествия суть дьявольские фантазии, и сами же хотите сунуть нос в гущу бесовских видений. Получается, что любопытство превыше всего?
– Ну, как вам сказать, – сконфуженно улыбнулся Бальтазар, – мне действительно интересно…
– Ладно, не смущайтесь! Я вам расскажу кое-что о будущем, которое нас ждет. Однажды меня забросило в ту эпоху, где исчезла всякая хронология и уже невозможно было узнать, какой это год от Рождества Христова и от сотворения мира. Наука в ту пору достигла необычайного могущества и сравнялась с магией. Главной же наукой той эпохи стала трансгуманистическая генная инженерия.
– Как вы сказали? – уточнил Бальтазар. – Какая инженерия?
– Трансгуманистическая генная инженерия, – повторил Филиберт. – Наука преобразования человеческой сущности. Эта наука принесла много зла роду людскому, способствовала его разобщению, потому что с ее помощью людей превращали в какие-то нечеловеческие существа. Но потом генную инженерию запретили использовать во зло, и она начала действовать исключительно во благо человечества. С ее помощью решили устранить проклятые барьеры, возникшие внутри общества и самого человеческого естества. Вот вы же разбираетесь в теологии, как я понимаю, так?
– Я преподавал теологию в Базельском университете, – ответил Бальтазар. – Моя основная специализация – инфернология, эсхатология и еретические секты Восточной Европы.
– Значит, вы меня поймете, – произнес Филиберт. – Человечество имеет единую природу, которая разделена, словно зеркало, разбитое на осколки. Каждый такой осколок – отдельный индивидуум. Индивидуализм – проклятие человечества. Индивид узурпирует общую для всех человеческую природу, отрывает от нее кусок, делает своей собственностью то, что является всеобщим достоянием. Все люди всех времен и народов – это, в сущности, одно великое грандиозное тело, которым должны сообща владеть миллиарды человеческих «я», пребывающих в союзе и гармонии друг с другом. В состав великого тела входят все живущие на земле, все некогда жившие и умершие и все еще не жившие и не родившиеся. Когда установится полная гармония всех людей, когда исчезнут перегородки индивидуализма с его эгоистичной обособленностью, тогда единое тело человечества примет в себя Бога. Как говорится в Книге Сияния рабби Шимона бар Йохая, «образ человека заключает в себе формы всего, что есть вверху, на небесах, и внизу, на земле; поэтому Святой Старец, Бог, избрал этот образ для себя самого». Во имя этой цели и начали трудиться генные инженеры, стараясь научными методами преодолеть индивидуализм, обособленность и раздробленность нашей природы. И у них получилось. Преодолели! Я как раз попал в ту эпоху, где человечество жило в полной гармонии всеобщего единства. Это было не просто единство мыслей и чувств, это было органическое, физическое, субстанциональное единство. Все человечество стало одним огромным Человеком. Правда, сохранить человеческую форму при этом не удалось, да в ней уже и не было нужды. Форма приобрела мягкость и пластичность, которые отвечали новым задачам. Человечество превратилось в единый аморфный океан слизи, покрывший всю Землю. В этом океане, словно звезды в ночном небе, сияли человеческие «я», сгустки разума и самосознания, совместно владевшие новой плотью человечества. Животные были поглощены всечеловеческой слизью и стали частью общего организма. Обычно, перемещаясь в будущее, я подселялся в чью-нибудь голову и оказывался, так сказать, под боком у чужого «я». А тут не было на всей Земле ни одной головы. В смысле, отдельной головы. И подселился я сразу ко всем, вступил в связь сразу со всеми людьми.