– Говори уж. – Он поднял на Кугана черные провалы глаз.
– Что?
– Что думаешь.
– Да нечего говорить.
– Хм, ладно. Бывай.
Низко висели звезды – небо казалось посыпанным грубой солью. Стояла глубокая ночь, которой легко обмануть потерявшегося человека. Она слизала ориентиры, оставила только пустой берег и чернильную воду.
Куган долго брел по сырому песку, надеясь выйти хоть куда-нибудь. На кромке прибоя валялись раздавленные шары медуз. Везде был туман – на берегу, в море. В этом тумане можно было идти несколько дней, всю жизнь.
Он наткнулся на серый горб валявшейся килем вверх шлюпки, которая напоминала подводную лодку: долбленый остов с бортами из досок. Куган устроился спиной к шлюпке и закрыл глаза. Механически пересыпал песок, чувствуя пальцами острые чешуйки, нитки морской травы и обломки ракушек. Потом встал, перевернул шлюпку и увидел весла.
– Приглашаешь, значит…
Вставил весла в уключины, сложил их по бортам, столкнул шлюпку в воду и запрыгнул внутрь. Шлюпка медленно сползала в море. Куган устроился на банке и взялся за весла.
Грести ему нравилось: весла были послушными, ноги удобно упирались в дно шлюпки. Сто гребков, двести, пятьсот. В какой части бухты он находится? Из черной складки неба выглянула грязная луна с круглым миножьим ртом. Куган засушил весла и стал ждать.
Несколько раз он намеревался обратиться к черной воде, но лишь по-рыбьи хлопал ртом. Будто разучился говорить, как тогда, в палате, у койки Левидова.
«Говори уж».
Он открыл рот. Закрыл.
Возможно, говорить и в самом деле было нечего. И некому. Колдун мертв, а темное колдовство больше не имеет над ним силу.
На востоке посерело, потом заголубело. Потянуло рассветным ветерком. Скоро Куган увидел причал, пятнышко баркаса «Луфарь» и выросший за портом город.
Он перегнулся через планшир, умылся прохладной водой, налег на весла и запел:
– Я люблю ее, деву-ундину,
Озаренную тайной ночной,
Я люблю ее взгляд заревой
И горящие негой рубины…
Потому что я сам из пучины,
Из бездонной пучины морской…
Неизвестной лодке дали условное наименование ПЛ-0.
К подъему готовились долго. Над проектом корпел многоопытный Бобрицкий, главный корабельный инженер Экспедиции. Тип субмарины установить не удалось. Не раз спускались черноморские водолазы к неизвестному подводному кораблю за тщательными обмерами, прежде чем инженеры приступили к расчетам.
На подъем отрядили спасательное судно «Коммуна», спущенное на воду в имперском тысяча девятьсот пятнадцатом году с Путиловской верфи под названием «Волхов» (в «Коммуну» судно-спасатель переименовали в последний день тысяча девятьсот двадцать второго года – отметили образование Союза Республик). Сама княжна Романова разбила бутылку шампанского о борт из ковкой «путиловской» стали. В Первую мировую «Коммуну» использовали как плавбазу для снабжения подводных лодок. Затем огромный катамаран стал домом для эпроновцев.
Разработанный Бобрицким план был следующий. Под субмарину продернут четыре стальных полотенца, соединят их с гинями «Коммуны», поднимут ПЛ-0 на поверхность. Чтобы корпус не прорезало стропами, спроектировали специальные деревянные клетки.
С заводов пришли заказанные приспособления, и судоподъемная партия начала подготовку. Водолазную станцию Агеева к работам не допустили. Куган с товарищами наблюдали со стороны, общались с водолазами из других отрядов.
Вот что рассказывали водолазы.
Полотенца со стропами заводили при помощи тонких стальных тросов: позволял мягкий грунт. На это ушло две недели: противилась погода. Связывая ПЛ-0 с гинями «Коммуны», водолазы работали практически вслепую. Наконец навесили все стропы на опущенные к лодке гаки.
Дождались свежей погоды и включили электролебедки. Гини выбрали слабину, и «Коммуна» села в море на два метра. Надрывались моторы. Субмарина вцепилась в грунт, тянула спасательное судно под воду. Гладкая поверхность моря пошла пузырями, очерчивающими контуры подводной лодки. Прошло двадцать минут – «Коммуна» содрогнулась всем стальным телом и подпрыгнула. Гини поползли через блоки, вытягивая «утопленника».
Через полтора часа из воды вынырнула ржавая рубка, следом – палубные орудия. На поручни рубки повязали красный флаг и торжественно пошли в гавань.
С волнореза, откуда, сидя на прохладном камне, смотрел Куган, подводная лодка не внушала ему тревогу. Возможно, потому, что из воды выглядывала лишь ее малая часть. Возможно, потому, что водолаз чувствовал: лодка пуста. Побеждена и покинута, даже призраками.
Его волновало другое. Где сейчас рыбоженщина? Издохла? Затаилась на дне? И если ушла, то куда успела заплыть?
В порту «Коммуну» встречал руководитель Экспедиции. Тем же вечером в Москву улетело донесение: «Неизвестная лодка в Севастополе».
С успешным подъемом ПЛ-0 Экспедицию поздравил наркомвоенмор Ворошилов. Он лично прибыл в Севастополь, чтобы ознакомиться с чертежами и расчетами, посмотреть на загадочную находку.
«Коммуна» с лодкой стала в сухой док. Эпроновцы откупорили люки, проникли внутрь и тщательно обследовали субмарину. В отсеках были найдены человеческие останки в морской форме Русского Императорского флота. Документы, найденные на борту ПЛ-0, засекретили. Ворошилов и Захаров вернулись в Москву с детальным докладом Менжинскому. Вслед за ними сорвался начальник Севастопольской партии ЭПРОНа.
Приказом по ОГПУ за извлечение ПЛ-0 эпроновцам была объявлена благодарность.
Секретность, разумеется, не помешала хождению слухов. «Да все они знают об этой лодке. Начальству-то – и не знать. Ишь, как быстро послетались». Поговаривали о чистом навигационном журнале, найденном на штурманском столе, и странном грузе: трюм лодки был забит ящиками с акульими жабрами и деревянными кольями. Осторожно шутили, что серебряный ящик подарили Сталину.
Отдельной легендой ходили разговоры о листке из записной книжки. Безымянный водолаз нашел его в капитанской каюте. «…которую ночь снилось скверное. Будто не лодку веду, а судно, захваченное вооруженным отрядом белых. За главного у них тощий полковник в черном плаще, какой-то барон. Везде часовые. Мой конвойный постоянно икает, сам бледный, как папиросная бумага, глаза стеклянные, моргает, заснул, стоя в рубке. Идем черт-те где, ночь, огни погашены. Через Смоленского удалось тайно переговорить с командой, все согласились с планом затопления судна. Колбасьев и Золотовский застопорили машины и открыли кингстоны трюма и машинного отделения. Плавучесть потеряна, кренимся на левый борт. Конвойный открыл глаза…» Как листок сохранился в воде и как водолаз умудрился хоть что-то прочитать – легенда умалчивала.
Выводы комиссии:
«Подрыв на мине произошел, когда ПЛ-0 шла на перископной глубине (перископ опущен). Разрушена треть прочного корпуса с правого борта. Повреждены трубопроводы и арматура. Отсек А затопило мгновенно. Поток воды разбросал аварийный инструмент. Сила взрыва сорвала дверь с петли, поэтому отсек Б не был загерметизирован. Вода быстро поступала в отсек Б. Личный состав перебрался в центральный пост. Попытка продуть цистерны головного балласта не увенчалась успехом. Носовые отсеки затопило, и лодка дала дифферент на нос. Когда затопило центральный пост, лодка опустилась на грунт. Люди в других отсеках погибли от удушья. Попытки выйти из затонувшей лодки предприняты не были».
Установленные ТТД подводной лодки ПЛ-0:
Водоизмещение (надводное/подводное): 850/1030 тонн
Размеры: длина – 72 метра, ширина – 7,3 метра, осадка – 5,4 метра
Экипаж: 40 человек (прикидочно)
Силовая установка: дизеля 3x1450 л.с., электромоторы 2x650 л.с.
Вооружение: 2х75 мм орудия, 6х457 мм торпедных аппаратов Джевецкого, 1х7,62 мм пулемет.
Восстанавливать лодку не стали. Извлекли двигатели, котлы, донки, вспомогательные механизмы, а корпус разделали на лом-габарит и отвезли на склады «Рудметаллторга».
«Из книг, откуда ж еще…»
Как Настя дышит, когда читает? Как вздымается ее полная грудь?
Все свободное время Куган проводил в Морской библиотеке. Рылся на полках, принюхивался к кожаным фолиантам и бумажным переплетам, горбился над бесконечной чередой страниц. Библиотека окружила соблазнами. Он изучал модели подводных аппаратов, начиная с «колокола» Александра Македонского и кончая фантастическими проектами субмарин. Рассматривал с лупой морские пейзажи на страницах заграничных журналов. Вглядывался в фотографии полотен Билибина, Крамского, Шишкина, Маковского: искал у русалок хвост. Два дня провел среди волшебных мокроколлодионных снимков La Photographic Sous-Marine Луи Бутана.
На энный день он заметил в библиотеке Настю. Она проплыла между стеллажами и скрылась за поворотом. Он бросился за ней. В пустом проходе стоял гнилостно-травянистый аромат. По паркету тянулся широкий слизистый след, обрывающийся на сбегающих в холл ступенях.
– Сам Лев Николаевич к нам захаживал, – шепнул проходящий мимо библиотекарь.
Куган вернулся к столу, на котором обнаружил «Очерки русской мифологии: Умершие неестественною смертью и русалки». Куган пробежал по оглавлению, открыл книгу на главе «Русалки» и стал читать:
«Что русалки – жены водяных, это поверье нужно признать общераспространенным в русском народе».
«Иные наши источники говорят, что в виде голой бабы, чешущей голову у воды или в воде, является просто-напросто черт».
«Кое-где в Малороссии знают еще особых морских русалок с рыбьим хвостом вместо ног. Эти русалки носят особые имена: фаляроны и мемозины».
«В старину удавленниц и утопленниц не проклинали, и потому их души и превращались в русалок, а теперь священники удавленников и утопленников проклинают, и оттого русалок стало меньше».
«Гораздо реже, в виде исключений, встречаются три следующих воззрения, из которых одно считает русалок оборотнями женщин, превращенных Богом в наказание за грехи; другое причисляет к русалкам покойников, умерших в определенное время года, а именно – во время русальских праздников; третье – отождествляет русалок с “фараонами”. Это последнее мнение, равно как и первое, носит ярко выраженный книжно-христианский оттенок, и их необходимо признать сравнительно новыми…»