Пришлось проглотить все, что было у меня на уме. В нашем вчерашнем разговоре Лисса рассказывала, как сильно сожалеет о своей ссоре с Кристианом, – наверно, за это она больше всего ненавидела Эйвери. Лисса постоянно испытывала желание подойти к нему и помириться, но он упорно держался на расстоянии. И да, он был прав. Мне не следует вмешиваться – пока. Однако рано или поздно я должна помирить их.
Я решила уважить его желания и просто кивнула.
– Хорошо. На данный момент.
Мои последние слова заставили его криво улыбнуться.
– Спасибо. Послушай, мне нужно идти. Если когда-нибудь возникнет желание показать моим ребяткам, как можно надрать противнику задницу старомодным способом, заглядывай. Джил хлопнется в обморок, снова увидев тебя.
Я пообещала зайти, и мы расстались – у меня у самой были дела. Однако пусть даже не мечтает, что я с ним закончила.
Я должна была встретиться с Адрианом и Лиссой за обедом, в одной из комнат отдыха гостиницы. Разговор с Кристианом задержал меня, и я торопливо зашагала через вестибюль, не обращая внимания ни на что вокруг.
– Всегда в спешке, – произнес чей-то голос. – Это чудо – что кому-то удается хоть иногда заставить тебя остановиться.
Я замерла и повернулась, широко распахнув глаза.
– Мама…
Она стояла, прислонившись к стене и скрестив на груди руки, коротко остриженные темно-рыжие вьющиеся волосы были в беспорядке. На ее лице, заметно пострадавшем под воздействием стихий – как и у Альберты, – застыло выражение облегчения… и любви. Ни гнева, ни осуждения. Никогда в жизни я так не радовалась встрече с ней. На мгновение я прижалась к ее груди, а она крепко обняла меня.
– Роза, Роза, – говорила она, уткнувшись в мои волосы. – Никогда больше так не поступай. Пожалуйста.
Я отодвинулась, посмотрела на нее и была потрясена, увидев текущие по щекам слезы. Я видела слезы на глазах матери после нападения на школу, но никогда, никогда она не плакала вот так – по-настоящему, да еще и открыто. Невыносимо! Я сама чуть не расплакалась и без всякого толка принялась осушать ее слезы концом шарфа Эйба.
– Нет-нет, все в порядке! Не плачь. – Как странно – мы поменялись ролями. – Прости. Больше такого не повторится. Я очень скучала по тебе.
И это была правда. Мне нравилась Алена Беликова. Я считала ее доброй, замечательной и лелеяла воспоминания о том, как она утешала меня по поводу Дмитрия и в любой момент бросала все дела, чтобы покормить. В другой жизни она стала бы моей свекровью. В этой я всегда буду относиться к ней как к приемной матери.
Но она не была моей настоящей матерью, а вот Джанин Хэзевей была. И, стоя здесь, рядом с ней, я была счастлива – очень, очень счастлива, – ведь я ее дочь. Она далека от совершенства, но совершенных людей нет, как я теперь понимала. Она была доброй, храброй, сильной и сострадательной и, думается, понимала меня лучше, чем я считала. Если я стану наполовину такой, как она, моя жизнь пройдет не зря.
– Я так беспокоилась, – сказала она, взяв себя в руки. – Куда ты уехала… в смысле, мне известно, что в Россию… но зачем?
– Я думала… – Я сглотнула, перед моим внутренним взором снова возник Дмитрий с колом в груди. – Мне нужно было кое-что довести до конца, и я думала, что должна сделать это самостоятельно.
Что касается последней части, сейчас я не так уж была в этом уверена. Да, я выполнила задуманное целиком на свой страх и риск, но только теперь поняла, сколько людей любят меня и не оставили бы в беде. Кто знает, как все обернулось бы, если бы я попросила о помощи? Может, было бы гораздо легче.
– У меня тысячи вопросов, – сказала она.
Ее голос зазвучал жестче, и против воли я улыбнулась. Теперь она снова стала той Джанин Хэзевей, которую я знала. И я любила ее такой. Ее взгляд изучил мое лицо, переместился на шею и… замер.
«Может, Оксана исцелила не все мои синяки?» – в панике подумала я.
Сердце чуть не остановилось при мысли о том, что моя мать поймет, как низко я пала в Сибири.
Однако, протянув руку, она коснулась яркого кашемирового шарфа, и на лице возникло выражение удивления и шока.
– Это… это шарф Ибрагима… фамильная ценность…
– Нет, он принадлежит одному гангстеру по имени Эйб…
Я смолкла, едва это имя слетело с моих губ. Эйб. Ибрагим. Когда эти имена были произнесены вслух, до меня дошло, насколько они похожи. Эйб – сокращенное Эйбрахам по-английски. Эйбрахам, Ибрагим. Разница невелика. Эйбрахам – довольно распространенное имя в США, но имя Ибрагим я слышала лишь раз, когда королева Татьяна с презрением говорила о человеке, которым в молодости увлеклась моя мать…
– Мама, – выдохнула я, не веря собственным ушам, – ты знаешь Эйба?
Она все еще касалась шарфа, и в ее глазах снова вспыхнули эмоции – но не те, которые предназначались мне.
– Да, Роза, я знаю его.
– Пожалуйста, только не говори… – О господи! Почему бы мне не оказаться незаконнорожденной дочерью королевского мороя, как Роберт Дору? Или на худой конец дочерью какого-нибудь почтальона? – Пожалуйста, только не говори, что Эйб мой отец…
Она не стала ничего говорить, но все и так было ясно – на ее лице появилось мечтательное выражение при воспоминании о другом времени, другом месте – времени и месте, которые, несомненно, были связаны с моим появлением на свет. Ух!
– О господи! Я дочь Змея. Змея младшая. Змейка. Или даже Змееныш.
Она как бы очнулась и посмотрела на меня.
– О чем, ради всего святого, ты толкуешь?
– Так, ни о чем.
Я была потрясена, отчаянно пытаясь «переварить» новые сведения, меняющие мое видение мира. Вызвала в памяти это лукавое бородатое лицо, попыталась отыскать признаки семейного сходства. Все говорили, что чертами лица я напоминаю маму в молодости… но вот цвет кожи, эти темные волосы и глаза… да, они такие же, как у Эйба. Я всегда знала, что мой отец турок. А взять хотя бы непонятный акцент Эйба, точно не русский, но тем не менее иностранный для моих ушей? Видимо, Ибрагим – турецкая версия Эйбрахама.
– Как? – спросила я. – Как могло случиться, что ты увлеклась таким человеком?
У нее сделался оскорбленный вид.
– Ибрагим – замечательный человек. Ты не знаешь его так, как я.
– Очевидно. Мама… Ты наверняка в курсе. Чем этот Эйб зарабатывает себе на жизнь?
– Он бизнесмен. И оказывает услуги множеству людей, поэтому пользуется таким влиянием.
– Но что это за бизнес? Я слышала, он нелегальный. Он не… О господи! Пожалуйста, скажи мне, что он не торгует «кровавыми шлюхами» или чем-то в этом роде.
– Что? – Она явно была шокирована. – Нет. Конечно нет.
– Но он занимается незаконными делами.
– Кто это говорит? Его никогда не ловили на незаконных сделках.
– Клянусь, ты как будто пытаешься все свести к шутке!
Вот уж чего я никак не ожидала – что она станет защищать преступника, но мне ли не знать, на какие безумные поступки может толкнуть нас любовь?
– Если он захочет рассказать тебе, то сделает это. Конец истории, Роза. Кроме того, у тебя определенно полно своих секретов. У вас с ним много общего.
– Шутишь? Он самоуверенный, саркастичный, любит наводить страх на людей и…
Ох! Может, ее слова и имели смысл. Легкая улыбка заиграла на ее губах.
– Я никогда не ожидала, что вы вот так встретитесь. Я вообще никогда не ожидала, что вы встретитесь, и точка. Мы оба считали, что будет лучше, если он исчезнет из твоей жизни.
Новая мысль осенила меня.
– Это ты? Ты наняла его, чтобы найти меня.
– Что? Да, я связалась с ним, когда ты исчезла, но я уж точно не нанимала его.
– Тогда кто? Он сказал, что работает на кого-то.
Ее мечтательная, влюбленная улыбка исчезла.
– Роза, Ибрагим Мазур ни на кого не работает. Он не из тех, кого нанимают.
– Но он сказал… Постой. Почему тогда он преследовал меня? Ты хочешь сказать, что он солгал?
– Ну, – не стала спорить она, – это было бы не впервые. Он преследовал тебя вовсе не потому, что кто-то нанял его или заплатил ему. Он делал это, потому что сам того хотел. Хотел найти тебя и удостовериться, что с тобой все в порядке. Уверена, ради этого он задействовал все свои контакты.
Я проиграла в уме короткую историю своего общения с Эйбом. Неясные ответы, насмешки, выводящие из себя. Однако, когда на меня напали, он поехал в ночь, непоколебимо преследуя цель отправить меня обратно в школу, где я окажусь в безопасности. И свою «фамильную ценность» подарил мне, скорее всего, просто ради того, чтобы я не замерзла в дороге. «Он замечательный человек», – сказала мама.
Надо полагать, бывают отцы и похуже.
– Роза, вот ты где! Что так долго? – В вестибюль вошла Лисса, ее лицо просветлело при виде меня. – Пошли… вы обе. Еда стынет. Вы не поверите, что сумел достать Адриан!
Мы с мамой обменялись взглядами и без слов поняли друг друга. Нам еще много о чем предстояло поговорить, но это может подождать.
Понятия не имею, как Адриану это удалось, но в комнате отдыха мы обнаружили китайскую еду. В Академии ее почти никогда не готовили, но если это и происходило, вкус у нее был какой-то… неправильный. Сегодняшние яства оказались хороши. Цыплята в кисло-сладком соусе, совсем юные, яйца и много чего еще – просто нечто. В контейнере для пищевых отходов в углу я заметила ресторанные коробки с адресом в Мизуле, напечатанным сбоку.
– Как, черт побери, это тебе удалось? – спросила я.
Поразительно, но еда была еще теплая.
– Никогда не задавай таких вопросов, Роза, – ответил Адриан, с довольным видом накладывая себе на тарелку жареную свинину с рисом. – Просто бери всего побольше и получай удовольствие. Как только Альберта уладит дела с твоим заявлением, мы будем так питаться каждый день.
Я замерла с куском во рту.
– Откуда ты узнал об этом?
Он подмигнул мне.
– Если тебе нечем заняться, кроме как целыми днями шататься по кампусу, нет-нет да и услышишь что-нибудь интересное.
Лисса переводила взгляд с него на меня и обратно. Она весь день была на занятиях, и у нас почти не было возможности поговорить.