ервом герцога. Что делать было — не очень понятно. И сражаться надо, и умирать не очень хочется, а главное, они же вышли из ловушки! Именно понимание последнего факта сыграло с мятежниками самую злую шутку, и когда крестьяне увидели судьбу третьего полка, они просто побежали, так и не вступив в бой. Прочь от Бозе, ручья, оврага и проклятого поля, на котором сложили голову многие их товарищи. Этих беглецов отлавливали еще до самой осени, и по южным окраинам герцогства Шарфур еще долго болтались повешенные на ближайшем дереве тела бывших мятежников.
Резерв, а по совместительству и вся кавалерия восставших, вступить в бой, или лучше сказать бойню, не сподобился. Получив приказ Фушона занять пустой замок Бозе, они промедлили и когда наконец стали переправляться через овраг, к месту события успели подойти баргурские латники. Короткая стычка показала полную некомпетентность воссозданной после последнего сражения кавалерии мятежников против профессиональных дружинников, пусть и измученных предыдущем боем. Быстро осознав бесперспективность сопротивления, резерв побежал прочь, спасая свою жизнь. Часть ускакала в Синтонский лес, часть успела укрыться в замке, к которому бароны не подходили, так как просто не знали, что он пуст, и опасались удара оттуда.
Так бесславно закончилось очередное восстание травоедов на юге Элура. Молодые герцоги Шафрур и Баргур еще несколько недель занимались поисками всех мятежников и с особой жестокостью казнили их, мстя за смерть родителей, но все это были уже частности. Заведя армию в ловушку Синтонского леса, рыцарь Фушон, показавший себя как талантливый организатор, полностью провалился как полководец и погубил всех доверившихся ему людей.
Взяв в руки меч, капитан Каларгон моментально забыл все свои обязанности командующего и с энтузиазмом принялся вспоминать молодость, полностью отдавая себя битве. Возглавив дружины шафрурских баронов, он первым делом нацелился на мост через ручей, но очень вовремя заметил, как второй полк мятежников показал ему свой тыл. Не долго думая, он повел кавалерию именно туда. Упускать такой шанс было грешно.
С этой стороны оврага поле было идеально для использования тяжелой латной кавалерии, и взяв неплохой разгон, дружинники весело врубились в ряды мятежников. Большая часть каре даже не успела перестроится, чтобы встретить врага лицом к лицу. Началась веселая игра — кто зарубит больше травоедов.
Взмахнув мечом, Каларгон нанес несильный, но точный удар в голову ближайшего мятежника. Молодой парень сразу завалился на землю, а капитан, чуть пришпорив коня и вытащив ногу из стремени, пнул еще одного противника, оказавшегося у него на пути и для удара по которому он просто не успел занести руку. Большая часть крестьян уже поняли, что их дело проиграно, и побежали, но некоторые еще сопротивлялись, и такие очаги рыцарь и давил со всей мощью. Кровь быстро бежала в жилах и стучала в висках, азарт и возбуждение боя туманили глаза и хотелось только одного. Чтобы все это продолжалось как можно дольше!
Заметив, что отдельные отряды латников уже переправились на тот берег ручья, а врагов рядом нет, Каларгон привстал на стременах и попытался осмотреться вокруг, чтобы оценить общую обстановку. Волки и Лисы не испытывали проблем и помогать им значит только мешать. А потому оставался только один путь.
— Вперед! — капитал указал мечом в сторону леса, — Руби всех!
Латная кавалерия стала осторожно преодолевать неглубокий овраг. И уже выстроив подобие боевого построения на той стороне поля, дружинники вновь взяли разбег и поскакали догонять бегущих мятежников. Убив двоих простым тычком острия меча в спину, Каларгон замедлился. Догонять и убивать бегущих это не сражаться с ними, а потому боевой азарт стал отпускать капитана, который любил сражаться, убивать и побеждать, а не просто убивать беззащитных.
— Господин! Смотрите! — лейтенант его личного отряда обратил внимание Каларгона на группу всадников на северо-западе, которые выглядели слишком хорошо экипированными по сравнению с общей массой мятежников.
Сейчас эта группа, которая без сомнения представляла офицеров восставших и их командующего, отходила к лесу. И все бы ничего, спрятаться им там было негде, но травоеды, разбитые шафрурскими латниками, отступали на северо-восток и получалось, что основная масса дружинников проходила мимо такой лакомой цели, в пылу погони просто не замечая ее.
— За мной! — скомандовал Каларгон своим людям и повел их в сторону обнаруженных главарей мятежа.
Погоня завершилась на удивление быстро. Сразу за лагерем мятежников начиналась опушка Синтонского леса, и капитан начал думать, что Фушон хочет просто скрыться со своими верными соратниками среди вековых деревьев и затеряться в чащах, где искать их можно будет годами. Но полководец ошибся. Мятежники остановились, и когда их преследователи выскочили на большую поляну, все стало понятно. Фушон не бежал. Глава мятежа и его вдохновитель задумал последнюю ловушку. На земле горела огромная магическая пентаграмма по центру которой стояла одинокая фигура в балахоне.
— Убейте мага! — заорал Каларгон, поняв, что ничем хорошим ритуал закончиться не может, и все висит на волоске, — Все стреляйте в него!
И первым подал пример, активировав свой наручный артефакт и выпуская в человека в центре поляны «огненное копье». Мощное ударное заклинание ударилось в фигуру мага и расплескалось вокруг него, встретив преграду из магического щита. Еще одно «огненное копье», созданное артефактом лейтенанта, повторило судьбу предшественника, а вот обычная «ледяная стрела», выпущенная артефактом одного из дружинников, проткнула человеческую фигуру насквозь. Магический огонь пентаграммы тотчас погас, а сама она стала медленно гаснуть.
Развернувшиеся офицеры мятежников атаковали отряд из Каса, но были быстро разбиты, а некоторые даже пленены. Спешившись, дружинники стали быстро вязать свою добычу и осматривать тела убитых на предмет законных трофеев. Каларгон взирал на все это с довольной улыбкой. Битва была завершена!
— Милорд! Это рыцарь Фушон! — лейтенант, склонившийся над одним из пленников, позвал капитана.
Подъехав, Каларгон всмотрелся в лицо пленника, на которого обратил внимание его человек. Судя по всему, лейтенант не ошибся, и перед ними без сознания лежал рыцарь Фушон. Описание внешности и доспехов, как минимум, совпадало.
— У него должен быть шрам на затылке, — вспомнил капитан еще одну отличительную примету главы мятежников, и лейтенант быстро задрал голову пленника и осмотрел ее.
— Есть! — азартно воскликнул он.
— Тогда быстро сними с него доспехи, на голову мешок, и спрячь его пока.
— А мы разве не передадим его герцогу? — удивился лейтенант.
— Именно ему мы его и передадим! — усмехнулся капитан.
— Но зачем тогда надо прятать пленника?
— Потому что мы передадим его нашему герцогу, болван! Или ты теперь служишь Шафрурскому?!
— Я служу Касу! — с вызовом заявил дружинник.
— Ну вот и отдадим господину главаря мятежников! — кивнул Каларгон, — А он уже сам решит, кому его передавать! Тем более, что король-то явно отдаст за убийцу сыновей больше!
— А остальные пленные? — спросил лейтенант.
— Ну давай и их тоже возьмем! — разрешил Каларгон, — Герцог Кас заслуживает получить всех!
Глава 17
Повернув за угол, мужчина вышел в длинный коридор, заполненный солдатами. Нахмурившись, он на секунду остановился и, почесав бороду, вновь двинулся дальше. После присяги Людовику войск в королевском замке стало только больше. Граф Нури не доверял вообще никому и берег сына как свое главное сокровище. Впрочем, так оно и было. Граф Мутал на месте своего соратника делал бы точно так же. Поэтому не стоит злиться и показывать свое недовольство. Не все гвардейцы рады смене тела на троне и не стоит давать им повод сомневаться в единстве рядов нынешних правителей королевства.
— Ты чего так долго? — раздраженно бросил Нури, стоило Муталу зайти в королевский кабинет.
— Искал бумаги Кламила.
— И?
— Ничего!
— Проклятый урод! — выругался Нури, — Нам срочно нужны менталисты!
С этим трудно было спорить. Маги столь редкой специализации были товаром штучным и потому их особо берегли и привечали именно правители стран и провинций. Севшие в результате удачного заговора на трон люди никогда не принадлежали к этой привилегированной касте и не имели в своем подчинении магов разума. А те, что служили королю, не были дураками, и как только по столице прошел слух о смерти Георга, моментально исчезли из виду. И теперь приходилось полагаться только на мастерство королевских палачей — да вот беда, профессионалами по добыванию информации те никогда не были. Да и зачем им это при наличии почти десятка менталистов под боком? Вот и не совершенствовались люди в своей профессии. Потому уже больше недели граф Кламил, друг детства короля, под непрекращающимися пытками дает им противоречивую информацию. А его архив, который очень бы пригодился новой власти, все еще находится в неизвестном месте!
— Все менталисты предпочли сохранить верность…
— Я знаю! — прервал Мутала Нури, — Найди новых!
— Я стараюсь.
— Делай это лучше, дружище! Иначе нам конец!
Граф Мутал только кивнул на это и тяжело вздохнул. Если бы кто-то сказал бы ему, что после удачного заговора будет твориться такая чудовищная неразбериха, он бы никогда не согласился участвовать во всем этом. Никакая власть этого не стоит. Граф забыл когда он нормально спал или ел. Наложницы вообще не видели своего господина уже очень давно. А самое главное — пока никакой прибыли. Одни расходы!
А ведь так удачно все начиналось. Удалось устранить короля, причем сделать это без шума и проблем! Пьяная гвардия сразу и без вопросов признала Людовика. Удалось арестовать графа Кламила, единственного человека способного раскрыть подлог с завещанием короля. Прямо в постели арестовали королевского казначея, графа Валко, из-за своих связей в Церкви единственного способного организовать сопротивление Нури. Заговорщики уже довольно потирали руки и поздравляли друг друга и нового короля, когда пошли совсем другие донесения.