Но господа интересуются: сможем ли мы, как подобает, оценить эту помощь? Какие гарантии сможем дать? Им нужен ясный ответ – без этого переговоры не мыслимы.
Для меня это было полной неожиданностью.
– Вот с кем имеет дело святой отец, – подумал я. – Американцы, союзники москалей, интересуются перспективами нашей борьбы. И не только интересуются, но и готовы оказать нам помощь. А как же с немцами? Неужели все пойдет насмарку? Война еще не окончена, а Америка навязывается нам в союзники. Не подлог ли это? Не выполняют ли эти господа задания московских большевиков, чтобы преждевременно поссорить нас с немцами? Ничего не скажешь – хитро придумано.
Голос отца Иннокентия вывел меня из тяжелого раздумья: «Что, сын мой, растерялся? Не все ли равно кому служить!»
Из покоев святого отца вышел высокий, стройный мужчина средних лет в темно-зеленом военном костюме.
– Здравствуй, Ничипор! – сказал он, обращаясь с улыбкой ко мне. – Рад видеть живым и здоровым.
Я с удивлением посмотрел на него.
– Что, не узнал? – спросил он. – Старых друзей нельзя забывать.
– Простите, – признался я, – что-то не припоминаю…
– Садись, садись, – проскрипел он простуженным голосом, – время еще много. Вспомнишь.
Сидел я, как оглушенный. Колесо памяти заскрипело и стало медленно проворачиваться и вдруг остановилось – я вспомнил. Это был Аркадий Стрелковский – сын отца Иннокентия. В 1934 году мы, по заданию германской разведки, «эмигрировали» в Америку для тайной работы. Через полгода я провалился, и меня окольным путем перебросили в Канаду… Ну и превратности судьбы, черт побери! Видно, память не захотела его цепко держать у меня в голове…»
«Неужели американцы уже зарятся на Украину? Как они попали к нам на второй год войны? Правду ли пишет Вихорь? – задавал сам себе вопросы Александр, надеясь при дальнейшей читке дневника найти на них ответы.
Устав читать, паренек решил немного отвлечься – давал о себе знать желудок подсосами и урчанием. Он просил перекуса.
С сухарями немецкая тушенка создавала блаженный вкус во рту, когда ее перемалывали молодые и крепкие зубы юноши. Перекусив и выпив из котелка родниковой воды, Александр снова принялся читать мрачноватую повесть бандитского признания в хронометражном жанре.
«25 апреля 1942 г.
Группу армий «Центр» под Москвой разгромили краснопузые. Неужели это начало конца вермахта? Не может быть – у Гитлера еще силенок много. На него работает практически вся Европа. Да и мы ему помогаем, правда, только нам мешают наши предатели – советские партизаны. Их много и размножаются, как блохи…
7 августа 1942 г.
Разговаривал вчера с одним из руководителей Сарненской полиции. Беседа была честной, откровенной и глубокой. Он получил сверху шифровку, в которой указывалось, что в Цуманских лесах и где-то под Ровно появился партизанский отряд, подготовленный и заброшенный чекистами Лубянки. Эта группа профессионалов-убийц, как магнит, может сманить к себе разрозненные мелкие отряды так называемых народных мстителей. Это плохо, очень плохо для ОУН. Надо приложить максимум сил и умений, и в союзе с немцами разгромить это незаконно рожденное большевиками дитятко на Полесье.
Пока мы не знаем, кто его возглавляет, где дислоцируется его штаб, как называется отряд? Будем искать подходы через вояк «Полесской сечи» Тараса Бульбы. У него там приличные силы…»
Эта августовская запись оуновца вполне правдоподобна. Действительно, на территории Житомирской, Ровенской и Львовской областей временно оккупированных фашистами Украинской ССР, действовал партизанский разведывательно-диверсионный отряд «Победители» в период с июня 1942 по март 1944 года.
После приземления 20 июня 1942 года отряд начал 300-километровый переход из Житомирской области к месту постоянной дислокации на территорию Ровенщины.
А через неделю, 27 июня, произошло первое боестолкновение с противником. Партизаны полностью разгромили отправленный на их уничтожение карательный отряд немцев.
Первой крупной операцией «медведевцев» стал разгром фольварка «Алябин» в Клесовском районе, принадлежавшем начальнику гестапо города Сарны майору Рихтеру. Отряд в два десятка партизан окружил усадьбу, разоружил охранников, пленил управляющего поместьем и немецкого осведомителя из числа местных граждан и вывез обоз с продовольствием и стадо коров. Часть продуктов и коров партизаны передали крестьянам.
В ночь с 19 на 20 февраля 1943 года начались боевые действия с отрядом УПА-ПС («Полесская сечь») численностью в 30 «сечевиков», устроивших засаду у села Хотин. Они атаковали разведгруппу в два десятка партизан из отряда «Победители». Бандеровцы были разгромлены, потеряв до десяти своих вояк. Часть их разбежалась, остальных пленили.
30 марта 1943 года отряд начал переход из Сарненских лесов в Цуманские. Во время марша партизаны уничтожили железнодорожный эшелон у станции Карачун с хозяйственным имуществом и продовольствием.
8 августа 1943 года на одном из хуторов в Бродовских лесах санитарка Наташа Богуславская, лейтенант Валентин Шевченко, бойцы Корень и Дроздов разоружили «сотню» УПА под командованием Ворона.
В отряде «Победители» действовал мужественный разведчик Н. И. Кузнецов, о подвигах которого написаны десятки книг. Отряд вел борьбу с вооруженными формированиями украинских националистов. Рота Л. Ермолина из состава отряда разгромила группу выпускников школы военных старшин и подстаршин УПА, захватив оружие и другие трофеи. 5 февраля 1944 года отряд пересек линию фронта и был расформирован.
В дневнике были и другие материалы, которые не особо заинтересовали Сашка. Речь шла о тыловом обеспечении краевок, вышколов, вооружении повстанцев. Особенный акцент делался на поиск боеприпасов для разномастного оружия, имеющегося на руках воителей за «вильну неньку Украину».
Подрыв госпиталя ОУН
Прошло несколько дней после работы с дневником, пока, наконец, не созрело у Александра решение сходить за оружием. «Оно для меня не помеха», – подумал Сашко.
Рано утром он отправился в лес, поваленный буреломом, к своему тайнику, который находился под корневищем. Александр был спокоен: за это время большие дожди обошли стороной этот край, поэтому вода не могла попасть в стволы и другие узлы автоматов. Через двое суток надо было встретиться с Кузьмой Боярчуком возле церкви в селе Осокорки, где они впервые увиделись после разгрома местного партизанского отряда.
«А пока надо поспешать. Забрать оружие – оно может пригодиться», – рассуждал Сашко. Он летел как на крыльях к заветному месту. Но случилось так, что паренек потерял ориентиры, приближаясь к поваленному лесу с другой стороны. Пришлось долго искать тайник.
Настойчивость в достижении поставленной цели ответила удачей – он нашел заветное место. Автоматы были с полным боекомплектом. ППШ он повесил за спину, а «Шмайсер» покоился на груди. Оружие это было знакомо ему по партизанскому отряду. Не раз приходилось открывать огонь по противнику из этих стволов. К вечеру он, никем не замеченный, добрался до своей «берлоги» – как он ее величал с любовью.
Через двое суток, как и договаривались, – это была пятница, Сашко, прихватив трофейный пистолет «Вальтер», отправился на встречу с дядей Кузьмой.
Сумерки сгущались быстро. На темно-синем небе стали постепенно лущится звезды. Сашко любил поэзию. Много читал не только Шевченко, но и русских поэтов. Особенно ему нравились стихи Лермонтова о природе – на память не жаловался. Понравившиеся вирши запоминал с первого прочтения. Часто, сидя в своеобразном зеленом закутке, он любил «считать» звезды, особенно промельки падающих ночных красавиц. Сейчас он шел на встречу…
Выйдя к просеке, он поднял голову – чернильный купол мигал, а скорее, эамерцал живыми, крупными звездами.
«Хм, какое красивое небо в обрамлении звезд. Да-да, его описал в стихотворении «Небо и звезды» в тридцать первом году Михаил Юрьевич», – вспомнились Александру такие строки стихотворения любимого поэта с подробностями написания произведения. Он ведь еще недавно изучал творчество поэта в хрестоматийном школьном учебнике по русской литературе:
«Чисто вечернее небо,
Ясны далекие звезды,
Ясны, как счастье ребенка…»
Запнувшись на концовке первой части, он стал вспоминать вторую, которую он тоже почему-то подзабыл, а на ум пришла только последняя:
«…Люди друг к другу
Зависть питают;
Я же, напротив,
Только завидую звездам прекрасным,
Только их место занять бы хотел».
За отвлеченными мыслями, устремленными в небо, незаметно подкралось время «Ч» – он оказался в условленном месте для встречи…
Качнулась чья-то трудно узнаваемая с расстояния, размытая тень у стены храма. Присмотрелся – это был Кузьма Боярчук. Сашко узнал его, но для страховки еще несколько мгновений, как и в прошлый раз, помедлил, наблюдая по сторонам – нет ли хвоста. К счастью, он отсутствовал и на этот раз.
Встретились – обнялись. Юноша в игре со смертью почувствовал себя совершенно взрослым, равным по значению подпольщику, пробравшемуся в ряды местной полиции.
В юности свои геройские поступки нередко возвеличиваются их авторами в подвиги, и тогда мнимая величественность наплывает густым туманом на сознание.
– Поздравляю тебя! В районе траур. Ты грохнул одного из больших начальников в проводе ОУН, – возбужденно и быстро говорил «полицейский».
– А кто такой? Не бородатый ли?
– Да, именно он – гость из Львова. Чуть ли не посланец самого бандеровского штаба Илько Шеремет – он же Мотузок. Кличку он избрал, или ему такую дали за то, что практиковал при казнях своих противников элементарные удавки – всегда носил кусок парашютной стропы в кармане. Вообще ты наделал такой переполох, что СБ считает это дело военных разведчиков РККА, выброшенных на нашу землю с самолета. Что ж, вижу – наши уроки не пропали даром.