Когда речь зашла о всплеске национализма в разных местах союзных республик, Алексей Алексеевич заметил:
– Понимаешь, мил человек, если мы дадим неограниченную свободу проявлениям разного рода националистам при слабости центра, то страну ожидает раздроб, развал, разграб.
Слабый политик – политик трусливый в угоду появившимся аппетитам региональных вождей – может наобещать разного рода суверенитетов, что в едином государстве, как холодная вода на горячий камень. Она рвет его. Надо отметить, что простому труженику от такой самостийности легче не станет. Оживет, размножится всякого рода ненужное чиновничество. Ему только подавай посты, трибуны, троны и… деньги, деньги, деньги. А где их взять на бездельников?
– Вы что, прогнозируете развал страны? – спросил автор.
– А он уже идет. Политики почувствовали запах денег. Они уже не идейные защитники СССР, а живоглоты – деньги манят их. В угоду западным кукловодам они могут пойти на любое предательство, лишь бы удержаться при власти нынешней, чтоб удобнее и безопаснее ломать ее, а потом на обломках выстраивать свою, я подчеркиваю – свою частную собственность, продолжал философствовать прогнозами хозяин дома.
– Неужели сверхдержава способна рухнуть?
– Понимаешь, мил человек, – он снова вставил в оборот речи такое обращение, – система планирования в целом правильная, тем более для огромного государства, а вот методы, какие используют глупые тронодержцы, пагубны. Дело в том, что у нас нет государственных деятелей, а есть только политики в лучшем случае, а то и вовсе политиканы. Государственные деятели – думают о своем народе, политики – о личной власти, а еще государственный деятель разводит и стрижет овец, а политик – сдирает с них кожу. У нас же в последнее время одни «деруны», то ли еще будет, если народ даст себя обмануть разного рода краснобаям…
– Но эта верховная жестокость верхов с лукавством пополам может действительно наломать дров в государстве, шпыняемом со всех сторон недоброжелателями, с которыми власть порой заигрывает, потакает им, успокаивает их и постепенно затягивает ремень на брюках трусости миллионов своих граждан.
– Действительно, еще когда-то Гельвеций сказал, что жестокость есть всегда результат страха, слабости и трусости. Горбачев этими качествами, мне так кажется, отличается. Боюсь – с ним проиграем матч…
Договорились встретиться на следующий день.
Банда Беркута и мститель
Моросил тихий весенний дождец, штрихуя окоем серыми промельками небесных капель. Ветер трепал молодую зелень листвы в кронах деревьев. Неожиданно набежавший порыв ветра сложил мой зонтик в обратную сторону и вырвал из руки.
Метров за двести до дома Алексея Алексеевича неожиданно сверкнула золотистая змейка молнии, и сразу же послышался сухой раскат грома. Дождь начал усиливаться и за несколько минут превратился в настоящий ливень. Промокшего, как говорится, до нитки, на пороге дома меня встретил хозяин.
– Это хорошо, когда весенний дождик кропит, – усмехнулся он и предложил мне полотенце, а потом попросил пройти в его апартаменты… – Ну так слушайте, товарищ полковник…
В майский звездный вечер, напоенный запахами весны, у начальника разведки майора Алексеева в кабинете раздался резкий телефонный звонок. Офицер даже вздрогнул. Далекий голос спросил:
– Товарищ начальник, правда, что конец войне?
В эту минуту он был так взволнован этой радостной вестью о пришедшей на нашу землю долгожданной Победе, что сначала не придал особого значения телефонному звонку и просто ответил:
– Правда, дорогой, – завтра празднуем день Победы!
В черной и тяжелой, как гантель, эбонитовой трубке последовало молчание.
– Алло, алло, ну говорите, черт побери, что-нибудь… Почему молчите?
– А для меня война еще не кончилась, – с глубокой тоской произнес тот же незнакомый звонкий голос.
Алексеева обескуражили эти слова, и он раздраженно спросил:
– А кто это говорит?
– Это я – Сашко… Сашко Берест. Разве не слыхали? Это тот самый, что с бандитами воюет.
Про себя майор подумал: «Берест, Берест… Самая распространенная фамилия и не только на Западной Украине. Я их встречал десятки».
– Ничего не понимаю, – признался он далекому незнакомцу, – говори точнее, товарищ Сашко.
– Что ж непонятного? Ясно, по-моему, сказал, – ответил чистый и звонкий голос.
– Это не тот, который на Куренных, в Михлине, Звенячем, Семидубах, Левашах и так далее?
– Вы угадали – тот самый.
– А откуда ты звонишь, мил человек?
– С сельсовета…
– Откуда, откуда? С сельсовета?
– А откуда же я буду звонить?
– С какого?
– Недалеко от вас…
Короткая пауза. Затем опять послышался вопрос:
– Значит, в самом деле, закончилась война? Вот хорошо…
Майору хотелось сказать неизвестному другу что-то хорошее, что-то теплое и приятное, но в эту волнительную минуту он не мог собраться с мыслями, подобрать нужные слова.
– Сашко! – крикнул майор в трубку. – Заходи ко мне. Заходи в любое время, хоть сейчас.
– Этого не могу я сделать, – не по возрасту рассудительно ответил начальнику разведки полка телефонный абонент. – Я еще в большом долгу. Я охочусь, и за мной идет охота… Да и расстояние – у меня ни машины, ни повозки нет. Думаю, встретимся – война не закончилась в нашем кутку…
После чего в трубке послышались короткие гудки.
– Алло, алло…
Разговор прервался. Майор несколько раз дунул в трубку, нервно постучал пальцами по вилке аппарата, но в ответ гробовое молчание. Он даже в сердцах поругался с телефонисткой. Просил девушку его снова соединить.
Соединила. Но секретарь сельсовета ответил, что молодой человек как пришел быстро, так и ушел.
– Ничего не рассказал о себе?
– Нет…
Удача и неудача, взлет и падение, победа и поражение, как же они ходят вместе! Офицер проклинал свою беспомощность.
Всю ночь Алексеев провел в подразделениях полка, опрокинул не одну чарку с офицерами по случаю нашей Великой Победы и в честь присвоения ему звания майора, а вот телефонный разговор с Сашко не выходил из головы.
Утром в штабе полка он поинтересовался у уборщицы – местной гражданки:
– Максимовна, не скажите мне, в каких краях проживают семьи под фамилией Берест? Ну хотя бы назовите одно-два села.
Она озабоченно посмотрела на офицера и спросила:
– Шо, родичей шукаете?
– Да, хочу найти родственников.
– В Заборах есть. Кажись в Столбцах, а больше и не знаю, где есть еще, – ответила она.
Днем майор выехал в эти села. Кроме них, вдоль и поперек исколесил на «виллисе» ближние и дальние хутора. Но поездка его так и не увенчалась удачей: однофамильцы Берест были, но имени Сашко никто не припомнил.
«Кто же он, этот грозный судья, который с такой беспощадной суровостью карал и карает предателей и палачей? Где он сейчас этот простой человек с великой жаждой любви к родной земле? Какая лихая доля толкнула его на молчаливый подвиг? Почему он прячется от нас? Когда и кому предназначена очередная мина возмездия? – мысли с этими вопросами не давали покоя начальнику разведки полка. – Неужели не найду его?»
И все же он не терял надежды на встречу с ним.
Эта встреча произошла неожиданно и совершенно не так, как майор ее рисовал в своем воображении…
Шесть дней и ночей оперативники и солдаты ВВ скитались по лесам и болотам, гоняясь за остатками банды куренного Беркута. Агент немецкой разведки, он, превосходно зная местность, искусно маневрировал по лесам и болотам Полесья.
Потеряв в боях с войсковыми подразделениями половину своего состава, бандеровец мечтал любой ценой получить передышку. Каждый раз, когда армейцы навязывали ему бой, он внезапно отрывался, уходя по известным, наверное, только ему проходимым тропкам или кочкам в глубину болот и непроходимых топей, пытаясь, замести следы.
Зная его повадки, оперативники каждый раз отрезали пути отхода бандитского главаря и наносили удар за ударом. А однажды, навязав ему бой, солдаты, наконец, все же загнали банду в глубину Залесского болота.
Разведчики донесли, что беспрерывная погоня парализовала бандитов. Перебежавшие в отряд ВВ пять «беркутовцев» подтвердили это тем, что Беркут для наведения железного порядка расстрелял сотенного Остапа и роевого Калину.
Один из плененных по имени Мыкола, почти пацан, размазывая грязными, покрытыми цыпками, как рыбьей чешуей, руками ручейками текущие слезы по веснушчатой коже лица, причитал:
– Товаришу ахвицер, я не виноват, он зверюга – этот Беркут. Забрал меня в банду оружием. Батьку и маму пригрозил убить, если с ним не пойду.
Из его показаний стало ясно, что бандиты устали, что они в западне и что Беркут готов перестрелять всех оставшихся в случае окружения и сжимания кольца. Живым он не сдастся, понимал: попади в плен советским воинам сурового суда не избежать…
Всю ночь разведчики с подкреплением из солдат просидели в засаде. Бандиты не подавали признаков жизни. Перед рассветом неожиданно пошел мелкий дождик. Стало ясно, что «беркутовцы» на этом участке не предпримут никаких действий, поэтому майор Алексеев приказал частично снять засаду и укрыть людей за стогами скошенного сена. Не успел он добраться до крайнего стога, как в стороне послышался неясный шум. Потом раздался громкий окрик:
– Стой! Стрелять буду! Брось оружие!
С пистолетом майор помчался сломя голову в сторону крика.
«Рисковал, дурак, конечно» – потом он признается командиру полка.
– Что такое? – нетерпеливо спросил он у лейтенанта Гайдая.
– Неизвестный, товарищ майор! Спал в сене. Имеет автомат, пистолет и гранаты.
Алексеев включил фонарик. Перед ним стоял высокий, стройный, одетый в грязную из домотканого полотна рубаху юноша. Непокорные и длинные кудри были взлохмачены и небрежно подстрижены с боков.
«Бандюг, не иначе – ишь, как вооружен. Хорошо, что спал, а то бы по мне чесанул очередью» – подумал майор Алексеев.