Лугом наши воины возвращались на проселочную дорогу, где их ожидали машины. Раненого Сашко солдаты несли на носилках. Рядом шла Олеся. Алексеев еще раз посмотрел на него – перекошенное от боли, бескровное лицо еще сильнее побледнело. Хмурые, суровые линии на складках крутого лба выделились резче обычного.
В воздухе послышался шум авиационного мотора. Он все нарастал и нарастал. И вот из-за золотисто-зеленой бахромы леса показался самолет. Летчик приветливо помахал крыльями и, сделав круг над болотом, плавно приземлился на большой поляне.
То ли гул и рокот самолетного двигателя, то ли из организма улетучился болевой шок – к Александру вернулось сознание. Усилием воли он открыл глаза и еще в полузабытьи посмотрел на бездонную голубень небосклона.
В стороне медленной, усталой походкой шагал полковник Сидоров. Китель его был расстегнут, в руке покоилась фуражка, мокрая от пота. Он сопел и тяжело дышал. Алексеев шел молча, занятый своими мыслями. Ему было невыносимо больно – мучила совесть, что не уберег Сашко. Всплыли его слова недавнего разговора в лесу.
– Вы любите наш Полесский край? – спросил он тогда майора, не зная, что майор родом из здешнего края.
– Конечно, – ответил Алексеев ему.
– Видите сколько болот, – продолжал он, – много, очень много. Давным-давно они сковали дремотным сном полещуков и держат их в плену сколько уж лет. А я верю, что через эти болота пройдут ровные дороги и зацветут на болотах сады. Я верю в счастливую жизнь на Полесье…
Да, многим он был непонятным юношей. Суровой у него была жизнь, но он не растерялся и не потерялся в бурном, стремительном вихре военного лихолетья. Он встал наперекор страшной судьбе. Он видел уродства жизни. Его душа впитала в себе гнев и страдания людей. Именно это породило в нем жажду мести, и он мстил: грозно, продуманно, беспощадно и жестоко. Мстил без жалости к лесным упырям, мстил за поруганную гитлеровцами землю, мстил за могилы ни в чем не повинных жителей Полесья, мстил за казненных палачами родителей и сестру. Сашко прошел испытанием огнем. В смертельной схватке с варварами он добыл себе счастье быть Человеком.
Кто-то дернул Алексеева за руку, прервав цепь его раздумий. Это был полковник Сидоров.
– Понял свою ошибку? – спросил он.
– Понял, товарищ полковник.
– Всего этого можно было избежать, если бы мы разыскали его раньше.
Сидоров повернул к майору голову и, показывая на Сашко, с пафосом заметил:
– Это не просто партизан-мститель – это хозяин земли.
Хозяин земли! Этой мерой старый русский солдат оценил подвиг своего брата-украинца, годившего ему в сыновья. Через полчаса санитарный самолет, сделав прощальный круг, взял курс на Киев. Полковник стоял и молчал. Он с грустью смотрел на удаляющуюся зеленоватую точку У-2 с раненым героем.
У Алексеева крутились мысли вокруг Сашка: «Суждено ли нам когда-нибудь еще встретиться? Надежда умирает последней. Сашко обязательно должен возвратиться на Полесье, ибо он хозяин своей земли – он ее отвоевал у немцев и их приспешников.
Прошла неделя, и беспокойная судьба забросила Алексеева с подразделениями полка в Пинские болота… С тех пор он ничего не знал о судьбе раненного партизана. Служба закружила его в водовороте армейского быта. Годы как бы растворили Сашко в его памяти, хотя он много раз рассказывал сослуживцам о прекрасной и трагичной судьбе юного мстителя… И еще он узнал из газет, что центральные власти отметили ратные подвиги Александра Николаевича Береста награждением орденом Красной Звезды.
Потом в жизни были дальние гарнизоны по Советскому Союзу…
Дорога становления
А у Александра дорога становления прошла завершением за два года учебы в вечерней школе и получением аттестата. Он учился и работал, работал и учился, а по окончании средней школы дал сам себе обет, что станет хозяином земли – квалифицированным колхозником, обязательно в селе Малое, и продолжит прерванное бандитами дело отца.
Для этого он, по совету старших товарищей, поступил в сельскохозяйственную академию им. К. А. Тимирязева. Олеся Анатольевна Кныш – в педагогический институт. Несмотря на то что жили и учились в разных городах, они – Александр и Олеся – друг друга осыпали нежными письмами, в которых росло понимание, что их свела суровая судьба военного лихолетья, чтобы в дальнейшем свить семейное гнездо и быть вместе.
Свадьбу сыграли после получения дипломов о высшем образовании. Через руководство райкома партии он добился назначения в село Малое. Олеся работала в школе – преподавала химию и физику. Александра односельчане единогласно выбрали председателем колхоза, который теперь назывался им. Щорса.
«Нет, – часто рассуждал Александр Николаевич, – причем тут Щорс. Хозяйству нужно вернуть имя «Перемога» – «Победа», каким первенец назывался еще до войны. Мы перемогли врага, добыли Великую Победу, за которую сложили свои головы миллионы, в том числе и мои родненькие – отец, мама и сестричка».
Скоро на заседании райкома название «Победа» вновь засветилось над аркой при въезде в правление колхоза. Новое время открывалось достойным именем.
– С таким названием, Александр Николаевич, стыдно не побеждать. Название обязывает бить рекорды, – как-то заметил приезжавший на смотр хозяйства первый секретарь райкома партии.
«Как же я могу оплошать с местными трудолюбивыми людьми и утвердившимися трудовыми традициями первого колхоза на Полесье. На меня будет смотреть отец с небес, да и вся семья невинно убиенных – ведь они там высоко-высоко. Не подкачаю, – часто говаривал Александр, – я же потомок Береста, а берест – это крепкое и могучее дерево».
В сельхоз академии он узнал, что сородич его фамилии – берест – это вяз. Свое название дерево получило из-за очень вязкой и прочной древесины, которую издавна использовали люди для изготовления гнутых изделий при производстве полозьев саней, коромысел, лыж, осей для повозок, обручей и пр.
Новому молодому председателю работать в родном селе было одновременно и легко, и трудно. Многие его знали, как сына-подростка первого, довоенного председателя колхоза Николая Григорьевича Береста, казненного бандеровцами во время немецкой оккупации.
Для многих он был Сашко, а не Александр Николаевич. Но со временем с ним стали считаться из-за заботы о колхозниках. Уважали его за смелость, решительность, мужество в отстаивании своей правоты, которую максимально приближал к истине. Да он любил правду, праведную и честную жизнь, но одновременно был снисходителен к заблуждениям человека, но не к его лжи.
Когда его спрашивали, как он мог так активно воевать с бандитами, он или отмалчивался, или переводил стрелку на других:
– Не я один воевал и с немцами, и с бандитами на Полесье. Кроме меня тысячи встали под ружье в партизанские отряды, и уничтожал тех, кто подрывал мирную жизнь на Украине.
Ложь он не любил, и это зло выжигал в коллективе каленым железом. Люди это чувствуют в руководителе, поэтому верили ему, как самим себе. Вот почему он быстро вошел в коллектив, сроднился с колхозниками, которые не боялись обращаться к нему за любой помощью. А со временем, понимая масштабы решаемых задач председателем, по мелочам стеснялись надоедать. Так появлялся и приживался у людей принцип «Дайте не рыбу, а удочку». Олеся Анатольевна Берест скоро стала директором средней школы большого села Малое.
Развитие колхоза пошло в гору не сразу. Правда, поначалу горели скирды, травились колодцы, сыпались угрозы некоторым передовикам сельского хозяйства, хотя случалось такое все реже и реже, чем было до войны, когда гибли участковые и бывшие «истребки». Но время бандеровщины постепенно уходило в тяжелое, кровавое и жестокое вчера. Бандюгов быстро разоблачали, арестовывали и предавали в руки правосудия.
А тем временем в колхозе «Перемога» появились очаги настоящей цивилизации. В атмосфере уверенности правоты дела, которое затеял Александр Николаевич, гуртом с селянами, взамен сгоревшего ветряка построили мощную мельницу. Выкопали ставки (рус. – пруды. – Авт.), соорудили свою – колхозную пилораму. Открыли свиноводческий комплекс, овцеводческую кошару и ферму с крупным рогатым скотом. Молоко потекло в хаты колхозникам по низким ценам за трудодни. Построили громадные теплицы, ясли и детский сад. Это была своеобразная сельскохозяйственная коммуна на Полесье, похожая на израильскую кибуцу, характеризующуюся общностью имущества и равенством в труде. Скоро хозяйство превратилось в «тридцатитысячника», а через некоторое время его стали величать «колхозом-миллионером».
Через двор стали появляться машины «Москвичи», а потом и «Жигули», особенно у механизаторов – своеобразной технической интеллигенции колхозов. Село росло через миграцию селян из других мест, наслышанных о толковом молодом и образованном хозяине земли.
В семье Берестов тоже появилось пополнение. Первенца сына Александр назвал в честь отца – Колей, а дочку – Гашей, Агафьей, в память о матери. А через два года в «капусте» нашли Оксаночку. Так Саша и Олеся восстановили имена всего казненного во время войны семейства Берестов.
Когда появился Коля Берест, Александр торжественно зачитал супруге значение имени Николая от греческого толкования как победителя народов.
– Олеся, вот послушай, что пишут о Николае.
– С удовольствием… Ну что ты насобирал на нашего сыночка?
– Энергия этого имени обладает удивительной подвижностью. Медлительность ему чужда и противна, но, заинтересовавшись, Николай способен на чудеса. Он склонен ощущать себя центром мироздания, довольно самолюбивый и самодовольный человек.
– Этих качеств я бы не хотела видеть в нем.
– Будем вместе формировать и рихтовать его характер.
– Ну говори дальше…
– Трудно отыскать какую-либо область, в которой он не имел бы собственного мнения. Впрочем, не надо представлять Колю этаким всезнайкой, просто это свойство любого быстрого ума.
По сути своей он человек очень добрый, непривередливый, в быту может довольствоваться малым. Мыслит конкретными категориями, пустому созерцанию предпочитает дело, которому отдает все силы своей богато одаренной души.