Но вот удача. Ярким солнечным днем 1949 года в Дубровицкий районный отдел УМГБ УССР по Ровенской области пришла только что вернувшаяся на Родину после долгих лет пребывания на работах в Германии местная жительница, дочь погибшего на фронте красноармейца Текля Семенюк. Ее насильно вывезли заграницу вместе с десятками других девушек и молодых женщин Дубровицы.
После окончания войны территория, где она работала по 14–16 часов в день у богатого бауэра, оказалась в американской зоне оккупации. Девушке пришлось пройти не один лагерь перемещенных лиц, чтобы, в конце концов, вернуться в родной город, к счастью, в сохранившийся отчий дом и к живой матери.
Она пришла с заявлением в органы госбезопасности не потому, что ей захотелось поделиться «прелестями» своей жизни в Германии, а рассказать об одной интересной встрече в Берлине с человеком, очень похожим на знакомого ей начальника Дубровицкой полиции Кирилла Сыголенко.
– Не обознались? – спросил оперработник, лейтенант Георгий Федорович Петренко.
– Нет, я его знала как облупленного по Дубровице. И вот в Германии впервые его увидела на станции подземки «Фридрихштрассебанхоф». Он приехал из западного сектора. Я за ним шла до тех пор, пока он не повернулся в мою сторону, – утвердительно ответила Текля.
– А в Дубровице вы часто видели его?
– Раза два-три в неделю. Только одевался он тогда иначе. Носил полувоенную форму, фуражку-мазепинку с длинным козырьком. Зверь, не зверюга он был, а не человек. Люди говорили, что евреев самолично расстреливал. Не щадил даже детей. Грудничков «шлепал» о стены и стволы деревьев, убивая их наповал.
– И все же, как вы определили, что это он? – с тактичной настойчивостью добивался сотрудник райотдела.
– По крупной лысой голове с большим лбом. И, несмотря на глубоко посаженные глаза, они казались несколько выпученными. У него всегда был полуоткрытый рот, за верхней губой которого виднелась золотая коронка, – спокойно ответила молодая женщина.
– Как он был одет? – не унимался чекист.
– В длинный современный плащ – реглан, с поясом. В руке держал пузатый портфель из желтой, очевидно, свиной кожи.
– И каков был, отслеженный вами, его маршрут?
– Он дошел по Фридрихштрассе до Унтер-ден-Линден, пересек ее и свернул налево. В кафе у Оперного театра он задержался, выпил чашечку кофе и о чем-то тихо и быстро переговорил с кельнером. Расплатившись, знакомец с тем же портфелем энергично зашагал к Александерплац. Здесь он быстро смешался с толпой, направляющейся в подземку, и я потеряла его из виду.
– А вы могли бы его определить на групповой фотографии?
– Попробую…
Офицер принес несколько фотографий, обнаруженных в бункере одной разгромленной бандгруппы в Дубровицком районе в 1948 году. На снимке были запечатлены дубровицкие полицаи. Местные жители указали, что среди сфотографированных мужчин в форме и мазепинках стоял Сыголенко – начальник местной полиции. Показали фотографии Текле. Она сразу же указала на Сыголенко. На шести из шести фотографиях уверенно опознала палача украинского народа. Чувствовалось, что здесь ошибки не должно было быть.
После этого черно-белые стрелы запросов полетели в архивы разных городов страны, а также в представительство МГБ СССР в Берлине. Постепенно стали вырисовываться контуры личности «щирого украинца», «верного галицийца» и «ненавистника явреив».
Немецкие коллеги опознали по фотографии Сыголенко, но этот гражданин значился по документам как Карл Ковальский, занимающийся предпринимательской деятельностью. Он скупал кофе в ГДР, где оно было дешевле, и перепродавал в Западном Берлине. Восточногерманская полиция его неоднократно задерживала за контрабандные операции. Он даже отсидел два года за это преступление. После чего стал осторожным и, занимаясь прежним промыслом, закупал кофе через посредников – своих агентов.
Чекистам двух стран пришлось потрудиться, чтобы разоблачить оборотня. В материалах на атамана Тараса Бульбу-Боровца были найдены данные и на Сыголенко. Он значился в них адъютантом атамана, а потом редактором газеты «Гайдамака» – органа УПА «Полесская сечь». Получили контрразведчики и такие сведения, в которых значилось, что в 1943 году полицейский околоток в Дубровице был атакован и разгромлен местными партизанами. Коменданту полиции удалось бежать. Позже его видели в районном центре – городе Сарны. Он здесь служил уже не в полиции, а в нацистской службе безопасности – СД. Для предателя это было солидным повышением и знаком высокого доверия фашистов…
Скоро операция по задержанию Сыголенко была завершена. Сотрудники МГБ ГДР его арестовали, при очередном вояже в Восточный Берлин, и в 1951 году палача украинского народа из Полесья уже допрашивал в Ровно следователь УМГБ.
Держался этапированный галичанин спокойно. О себе он заявил, что является Карлом Николаевичем Ковальским, родом из Галиции – Львовщины. Еврей по национальности. Работал агентом по сбыту мануфактуры в фирме «Шлехтер». Учился в Кельне в университете на юридическом факультете, откуда был исключен после прихода Гитлера к власти.
В 1936 году переехал в Польшу, где до 1939 года работал продавцом в магазине. В 1942 году был арестован немцами в Варшаве и отправлен в один из первых лагерей смерти в Дахау, основанный в марте 1933 года сразу же по приходе Гитлера к власти. После освобождения концлагеря частями 45-й пехотной дивизии 7-й американской армии натурализовался в Западном Берлине, где получал пособие как лицо еврейской национальности, пострадавшее от фашизма.
Следователи областного Управления МГБ готовы были поверить Ковальскому. Сама мысль, что еврей убивал евреев из-за национальной принадлежности, показалась дикой, неправдоподобной, неестественной. Да и удостоверение есть, что он является членом западноберлинской еврейской общины. Но бескомпромиссная экспертиза фотографий неопровержимо свидетельствовала: начальник полиции Сыголенко, адъютант, а затем сотник УПА «Полесская сечь» с той же фамилией и предприниматель, а точнее, спекулянт из Западного Берлина Карл Ковальский – одно лицо.
После этого поиск материалов пошел быстрее. Нашлись свидетели, утверждавшие, что часто его видели с Тарасом Бульбой-Боровцем, разъезжавшими по хуторам и селам Полесья с агитационными целями – так они собирали в свой отряд молодежь для борьбы вместе с немецкими войсками против Советов.
Чекисты вскоре нашли и приказ атамана Бульбы-Боровца за № 19 от 10 сентября 1941 года. В нем говорилось: «…за боевую и отличную организацию работы в боевых операциях в городе Олевске и за ликвидацию всех московско-большевистских и регулярных банд на Олевщине (уничтожение евреев. – Авт.) повышается и утверждается в звании сотника Сыголенко Кирилл Николаевич». Потом он станет, как уже говорилось выше, адъютантом атамана и по совместительству редактором юдофобской газетки «Гайдамака».
Нашелся и еще один документ – протокол совещания старшин УПА «Полесская сечь» от 18 ноября 1941 года. На этом совещании сотник Сыголенко докладывал, что прибывший к ним эсэсовский капитан Гичке запросил у бульбашей помощи в поголовном расстреле к 19 ноября всех евреев Олевска. Выяснилось, что, после того как Сыголенко в 1942 году назначили в Дубровицу начальником полиции, он сразу же организовал гетто для евреев в этом небольшом городке украинского Полесья. Собрал более тысячи человек и отправил их в Сарны, где они были все расстреляны на окраине райцентра и сброшены в заранее вырытые рвы-могилы. Предварительно он обманным путем забрал у них «золотишко» и другие драгоценности, обещая освободить из плена и даровать им жизнь. Да, он исполнил свой обет, подарив им жизнь «только на небесах» и без гробов.
После разгрома полиции партизанами он, как уже говорилось, оказался в Сарнах на должности сотрудника немецкой службы безопасности СД, где изготовил, заранее почувствовав неизбежный крах Третьего рейха, себе документы прикрытия на имя Карла Ковальского.
Кто же выступал под личинами Сыголенко и Ковальского? Ответили на этот вопрос контрразведчики.
Действительно подследственный родился во Львове в зажиточной еврейской семье. Настоящие имя и фамилия – Хаим Сыгал. После оккупации нацистами Львова он через свои связи вышел на Тараса Бульбу-Боровца, представившись ему «хвайным украинцем», готовым воевать с двумя оккупантами – немецкими и советскими – «лышэ за вильну Украину». Так он стал Сыголенко.
Атаман поверил ему тогда, когда проверил еврея в работе – в грязной и неблагодарной, связанной с убийством 535 советских граждан, в основном своих соплеменников, в Олевске летом 1941 года.
В конце концов, Хаим Сыгал, припертый вещественными доказательствами и свидетельскими показаниями к стенке, во всем признался – бес попутал. Потом был суд, вынесший справедливый приговор бандиту из УПА «Полесская сечь».
Тайны кровавых колодцев
Пусть зло бежит со скамьи подсудимых, ему никогда не удастся избежать правосудия, потому что виновный человек – сам себе палач.
Воде была дана волшебная власть стать соком жизни на Земле. Великий француз Антуан де Сент-Экзюпери восклицал: «Вода! У тебя нет ни вкуса, ни цвета, ни запаха, тебя не опишешь, тобою наслаждаешься, не понимая, что ты такое? Ты не просто необходима для жизни, ты и есть жизнь. С тобой во всем существе разливается блаженство, которое не объяснить только нашими пятью чувствами. Ты возвращаешь нам силы и свойства, на которых мы уже поставили было крест. Твоим милосердием снова отворяются иссякшие родники сердца.
Ты – величайшее в мире богатство, но и самое непрочное – ты столь чистая в недрах земли… Ты не терпишь примесей. Не выносишь ничего чужеродного, ты – божество, которое так легко спугнуть… Но ты даешь нам бесконечно простое счастье…»
Криницы, колодцы, родники – эти постоянные источники живительной для людей воды с давних пор у разных народов считались сакральными, священными, ибо вода, как и хлеб, несли человечеству саму жизнь. Благодарные люди посвящали им свои песни и стихи, придавая им надприродной силы в сказках и легендах. Недаром колодцы всегда содержали в чистоте, заботились о них, украшали эти источники воды красивыми надстройками.