В последнее время Лиерра заметила, что заклинания Хаоса стали требовать гораздо меньше кристаллов и усилий — и при этом давали гораздо большую, крайне неприятную отдачу. Если раньше вызов демона отзывался ноющей тупой болью внизу живота, то теперь ее колотило и трясло даже после наложения простенького проклятия, созданного с помощью сил Хаоса.
И в то же время проклятие это срабатывало быстрее и лучше, а обереги и защитные заклинания уже не спасали, и Лиерра немало времени потратила на то, чтобы понять, как именно можно противостоять возросшей силе Хаоса.
День за днем, отрываясь от других важных дел, затягивая подготовку к ритуалам, она пыталась понять, что можно сделать против магии разрушения. Десятки замученных крыс и мышей, бессонные ночи, многочисленные астрологические карты на отдельных людей и целые города.
Ей надо было понять, как бороться с врагом.
А враг находился близко, и именно он направлял ту штуковину, что росла в небесах, — в этом не оставалось сомнений. Так же как и в том, что Орда — это порождение демонических сил. То, что там прекратили убивать служителей Светлого Владыки, показывало лишь временную слабость сил Хаоса, но никак не перерождение их.
Лиерра искала выход.
Простое обращение к Светлому Владыке помогало уменьшить действие демонических заклятий. А хороший, по всем правилам проведенный ритуал в его славу позволял защитить от Хаоса кого угодно. Жаль только, что Лиерра никогда за всю долгую жизнь не интересовалась религией.
И теперь ей пришлось засесть за священные труды, в которых, в отличие от магических манускриптов, все излагалось какими-то совершенно безумными иносказаниями. Там, где хороший маг написал бы прямо, пророки и жрецы шли в обход, не всегда даже вспоминая в конце, что именно они хотели сказать в начале.
Но Лиерра знала, когда надо проявить настойчивость.
Она училась, преодолевая собственное отвращение к святошам и лицемерам, читала, выгрызая крупинки смысла из гор мусора, и все лучше и лучше понимала, что происходит.
Хаос собирался уничтожить все, не оставив после себя даже погостов.
— Светлый Владыка, — прошептала она однажды, поднимая слезящиеся от усталости глаза от громадного тома. — Я не прошу прощения за свою жизнь. Но знай — теперь я тебя понимаю.
И это было ближе всего к слову «молитва» из сказанного ею за всю жизнь.
Айра
Смерть Кэйра ошеломила Айру.
До его появления она могла не вспоминать о Мышике неделями, да и вспоминала в основном как о чем-то раздражающем — для королевы Дораса он был одним из тех, перед кем у нее остался долг.
Однако теперь все изменилось, теперь ей казалось, что он любил ее по-настоящему и что она тоже любила его. Крепкие руки, сжимавшие ее талию, обещали что-то завораживающее, настоящее, но обещание это, с благосклонностью принятое Айрой, так и осталось несбывшимся.
По ее приказу люди Имура вырыли большую могилу для дорасских солдат, а Айра нарисовала на влажной земле орла — символ Светлого Владыки и посох с тремя навершиями — знак Владыки Дегеррая.
Она прочитала две короткие молитвы — все, какие вспомнила.
Да и в том, что вспомнила — наверняка бы сбилась, если бы Голос, чувствующий ее настроение, не подсказал слова.
Для Айры эта помощь показалась удивительно приятной — в последнее время она то и дело начинала сомневаться, а правда ли Голос так хорош и добр, как он прикидывается? Не может ли он исходить от одного из тех, кого в Орде называли Темными Богами?
Еще ей почему-то казалось, что, похоронив рыжего Мышика вместе с дорасскими солдатами, она успокоится — но на самом деле ей становилось все хуже и хуже.
Айра поняла, что на самом деле она предала Дорас, который обещала защищать до последнего — и ради чего? Ради кого? Для того, чтобы сохранить в целости Орду, что сама по себе являлась самой страшной угрозой для страны, в которой Айриэлла была королевой?
Имур словно чувствовал ее состояние — пока они ехали обратно, он ни разу не попытался заговорить.
Обратный путь по старинному тракту оказался гораздо более быстрым, хоть и не таким приятным. Доехали поздним вечером, и когда впереди показался конный разъезд, говоривший, что лагерь рядом, Айра спросила:
— Как ты меня нашел?
— У меня есть шаман, которому я дал твою вещь, — ответил Имур. — И он по ней легко определяет, где именно ты находишься. Так было в прошлый раз, когда тебя украли те глупые варвары, и так случилось сейчас. По направлению я понял, что тебя везут в Дорас, а учитывая, что пройти туда можно только по узкому перешейку, все оказалось просто. Я отправил сотню воинов к единственному проходу, а сам взял две сотни и местного проводника. Он подсказал три места, где вы можете выскочить на дорогу, я счел то, где встретил вас, самым лучшим — и не прогадал.
Мышик Кэйра погиб не потому, что был плохим воином или слишком сильно любил Айру. Он сложил голову из-за того, что недооценил врага — для него Орда была кучей сброда, варваров, степняков, орков и гоблинов, всех тех, кто, по его мнению, не умеет слушать приказов, сражается, только если преимущество очень значительно, а в остальных случаях сбегает.
У шатра Хан-ши как ни в чем не бывало ждали Ритан и Коренмай.
— Здорова, красива и с виду одержима демонами не более чем обычно, — усмехнулся Ритан и тут же ушел.
— Пришли новости из Ган-Деза, — сообщил Коренмай, когда они вошли в шатер.
— Там больше нет гарнизона? — уточнила Айра.
— Все сошли с ума, — мрачно кивнул кочевник с изуродованным пытками лицом. — Заперлись в караулке, запалили огонь и до последнего, до смерти пели что-то жуткое. Откуда ты узнала об этом?
— В Дорас известия доходят морем, там о Ган-Дезском пожаре узнали гораздо раньше.
— Мне не нравится то, что происходит. — Коренмай нахмурился и стиснул рукоять сабли. — Воины сходят с ума. И если месяц назад безумцы появлялись раз в несколько дней, то теперь и дня не обходится без потерь. Люди обеспокоены. Многие считают, что нужно возвращаться в степь, кто-то распускает слухи о том, что там гораздо лучше и нет смысла умирать здесь за чужую землю.
Айра кивнула — ей это было знакомо.
Она и сама предпочла бы вернуться в Дорас.
— Надо казнить нескольких болтунов, — предложила она. — Остальные умолкнут.
— Уже не поможет, — сказал Коренмай. — Все меняется слишком быстро. Провинции готовы восстать, бандиты грабят наши обозы. Вчера пришло донесение о том, что неподалеку от Тар-Меха наши люди остановили купеческий караван, где гномы пытались провезти две разобранные катапульты. Кому они везли их — неизвестно, потому что все они полегли в схватке.
— Катапульты — это серьезно, — нахмурилась Айра. — Это уже не бандиты, это нечто большее.
Коренмай кивнул, и его изуродованное лицо сморщилось в гримасе ярости.
— У меня сотни донесений, и в каждом — плохие новости! Наместники, боясь нашего гнева, пишут, что они удерживают свои земли — но на самом деле они врут, и это ясно по тому, что пишут другие наместники, опять же выгораживая себя. В каждом городе есть гильдии воров и убийц, с которыми мы боролись и боремся, но они привыкли всегда быть в тени, и выкорчевать эту заразу не удается. Торговцы и ремесленники днем работают, а ночью берут в руки сабли и топоры и грабят наши караваны или взламывают амбары. Демоны нападают на людей, и Орду винят в каждой смерти, вспоминая, что при прежних правителях такого не было!
— Люди всегда недовольны, — попыталась успокоить собеседника Айра.
— Да! — пробормотал тот. — Всегда! Недовольны темники, недовольны главы родов, сотники, десятники. О простых воинах я и не говорю. Хорошо, что сейчас лето — можно найти еду, выжать что-то из крестьян. Но этой весной почти никто ничего не сеял. Когда я думаю о том, что будет через год, мне становится страшно. Мне, воину, который не боялся встать против Кристального Короля, воину, что отказался лгать, даже когда видел, как шипит мой жир на раскаленном пруте в руках палача! Я не хочу бояться! Я хочу взять в руки саблю и увидеть перед собой врага!
Побагровевший от внезапной ярости, он дернулся так резко, что едва не врезался в стенку шатра. Коренмай замер на мгновение, и Айре показалось, что он опомнился, однако он тут же посмотрел на нее, и в глазах его было безумие.
— Мы все виноваты в том, что случилось, — сказал он. — И я, и Ритан, и Имур. И ты — тоже. Да, ты не меньше нас. Если бы Дайрут был здесь, он собрал бы Орду в единое целое и сделал ее оружием, а не тем гнилым куском мяса, в который она превращается сейчас!
С этими словами он вышел из шатра, а Айра подумала о том, что с удовольствием выпила бы, причем неразбавленного — но для «беременной» матери будущего хана это, к сожалению, невозможно.
Ночью она спала плохо, а когда все же задремала, то все равно ей что-то мешало.
А затем Айра внезапно проснулась и с ужасом обнаружила, что рядом с искаженным лицом стоит Коренмай, с губ его капает слюна, а из груди торчит острие сабли.
— Это грустно, но он сошел с ума, — заявил Имур, выдергивая оружие из груди друга. — Я пытался остановить его, но Коренмай шел словно зомби. Твоя охрана не осмелилась бы его остановить, и он наверняка попытался бы убить тебя.
«Время пришло, — торжественно заявил Голос. — Все твое окружение теперь будет подвергаться атакам демонов. Грядет последняя битва, в которой ты, вместе с Ордой, встанешь между своим миром и Хаосом. Готовься, ибо в ближайшие дни всех ждут великие потрясения, и скоро тысячи людей сойдут с ума, они будут нападать на вас, а потом твердь содрогнется, и к ним присоединятся демоны!»
«Ты пугаешь меня, — произнесла Айра. — Раньше ты так не говорил».
«Это потому, — обычным уже тоном ответил Голос, — что я сам боюсь. Если хоть что-то пойдет не так, мы все исчезнем без следа, поглощенные Хаосом».
— Спасибо, Имур, — ласково сказала бывшая королева Дораса, хотя ее трясло от страха. — Ты спас мне жизнь.