Кровавый апельсин — страница 19 из 48

– Ладно. От встречи с Мадлен толк есть? Хлоя сказала, вы в «Джасперс» отправились. Надеюсь, до пьянки не дошло.

Патрик шутит. Он наверняка шутит. Неужели мы из-за этого поссоримся? В правом глазу глухо бьется пульс – напоминание о выпитом нами вине.

– Спасибо за заботу, но я была абсолютно трезва. – Я очень стараюсь говорить с достоинством. – Деловая встреча таковой осталась, хоть мы и решили провести ее в винном баре. Мадлен дала мне множество показаний.

– Надеюсь, ты не нажралась по-черному и хоть половину их запомнишь, – язвит Патрик.

Ни дать ни взять разговор с Карлом. Я делаю глубокий вдох. Потом еще один.

– Я напечатаю тебе свои записи, и ты все сам увидишь, – обещаю я и отсоединяюсь.

Напечатав свои записи и заключение, я е-мейлом отправляю их Патрику. Я предоставляю ему план действий, список свидетелей, которых нужно разыскать, и доказательств, которые нам потребуются. Я стараюсь придерживаться делового, профессионального тона и обращаться к нему лишь как к инструктирующему адвокату. Получается неплохо: к заявлению Мадлен я добавляю правовой анализ, необходимый для обоснования своей позиции. Едва отправив письмо, я разлогиниваюсь и выключаю компьютер. Пора домой.

На улице стемнело. Я качу сумку по Фаунтин-корт. Фонари уже горят, в воздухе легкая дымка. У Темпла типично диккенсовская атмосфера, которая сводит туристов с ума. Я прохожу мимо целой группы, которую ведет гид. Она рассказывает историю зданий, и мне хочется остановиться, примкнуть к группе, сделать вид, что я понятия не имею о происходящем за этими стенами. Хочу, чтобы романтический вид соответствовал действительности, чтобы внутреннее убранство было под стать – камины, неярко горящие светильники, а не канцелярские шкафы и криво приклеенный гипсокартон. Барристеров туристы тоже наверняка представляют на романтический лад, в длинных мантиях, в париках из конского волоса, борющимися за правду и справедливость. Порой такие фантазии возникают и у меня, вопреки реальности, вопреки рутине – шнырянью по юго-востоку города от мирового суда к мировому суду, минутной радости победы в апелляционном суде, быстро сменяющейся разочарованием, если в пятницу в Вуд-Грин твое дело оказывается самым последним по расписанию. Но как же здорово знать, что присяжные на твоей стороне, что твои доводы для них убедительны.

По Деверо-корт я иду мимо бара «Фрименс Армс», мимо старых пердунов с красными носами, плетущих байки о том, как однажды их блестящая защита спасла кому-то жизнь. Я вижу их за окнами в окружении кивающих учеников. Когда-то я сама была такой – жадно глотала любую ересь в надежде пробиться, попасться на глаза, выполнить задание, чтобы понравиться солиситорам, чтобы секретари подбрасывали дела мне. С нужными людьми я пила с понедельника по пятницу, кивала, улыбалась, смеялась в нужных местах.

Роберт из нашей конторы стоит у бара Кэрна с сигаретой. Я останавливаюсь рядом, затягиваюсь, а потом вспоминаю утреннюю ссору и Матильдины слезные просьбы, чтобы я не курила. Черт! Я делаю Роберту ручкой и бреду в магазинчик на углу напротив Королевского судного двора. Он еще открыт, я покупаю мятные драже и воду, полощу рот и рассасываю целую горсть драже. На сегодня мне ссор хватит.

– Элисон. Элисон! – Кто-то зовет меня по имени. Я шагаю дальше. Крики звучат все громче, и вот передо мной встает он. – Я в Кэрне сидел и видел, как ты идешь мимо. Хочу с тобой поговорить.

– Патрик, мне нужно домой.

– Ты в порядке? – Он загораживает мне дорогу.

– Да, все хорошо.

– Прости, если подумала, что я обвинил тебя в неспособности нормально работать.

– Мы выпили, – говорю я. – Но не напились.

– Нет, конечно нет. В конце концов, это я предложил немного развязать Мадлен язык. И послушай, хочешь, вместе пойдем в полицию с теми анонимками? Я понимаю, чем они тебя пугают.

Могу представить себе реакцию полицейских. Они ограбления-то больше не расследуют. Что, черт побери, они будут делать с четырьмя эмодзи, присланными с неизвестного номера?

– Не думаю, что анонимки того стоят, – говорю я. – По крайней мере, пока. Но они мне не нравятся.

– Ясно, что не нравятся. Но вот, честное слово, ты не можешь расстраиваться из-за того, что я встречаюсь с другими. Это несправедливо. Мы не можем так работать, – с серьезным видом заявляет Патрик.

– Я не нарочно. Просто мне тяжело от этого.

– Знаю, но, когда ты с семьей, тяжело мне. Ты не вправе запрещать мне видеться с другими. Будь справедлива.

Я вздыхаю. С этим не поспоришь.

– Только, пожалуйста, не у меня перед носом. Не как в тот вечер у Кэрна.

– Договорились. Не у тебя перед носом, – говорит Патрик. – Я об этом позабочусь.

– А что, если еще анонимка придет?

– Сотри ее и забудь, если не хочешь идти в полицию. Пока беспокоиться не о чем.

Голос Патрика звучит успокаивающе, и я хочу ему верить. Но что-то мешает, словно призрак таится у меня за плечом.

– А что, если…

– Хватит «а что если», хватит пустых домыслов! Тебе что, реальных проблем мало? – спрашивает Патрик. – Ну, пошли выпьем или как? Если хочешь поужинать, у меня дома есть еда.

Он протягивает руку, и я собираюсь ее взять, но тут гудит мой сотовый:

«Забронировал отель в Брайтоне. Зимние пляжи! В прошлый раз они нам понравились, и я подумал, что может сработать. Курица в духовке, так что до скорого. ХХ. PS. Матильда шлет привет».

Карл. На приложенном селфи они с Матильдой улыбаются мне, голова к голове. Я отключаю дисплей, не желая, чтобы Патрик их видел.

– Мне нужно домой. Я обещала, – говорю я. – Они готовят мне ужин.

Патрик резко меняется в лице:

– Как мило. Семейное время. Ну, не смею задерживать.

– Патрик. Мне нужно ехать. А ты чем займешься? – Я не собираюсь допытываться, но слова срываются с языка.

– Пойду выпью.

– Могу пропустить с тобой стаканчик, если это поможет, – предлагаю я.

– Мне подачки не нужны. – Патрик разворачивается и уходит обратно по Эссекс-стрит.

Я открываю рот, чтобы его окликнуть, потом закрываю, отворачиваюсь от Эссекс-стрит и перехожу через дорогу по «зебре» перед Королевским судным двором. Я готова ждать автобус, а сама гадаю, не появится ли снова из мрака Патрик. «Четвертый» автобус приходит почти сразу. Я сажусь и отправляю сообщение Карлу. «Я в автобусе. ХХ».

Патрик не пишет. Никто не пишет. Пора домой.


Я открываю дверь, и Карл с Матильдой встречают меня поцелуями. Воздух наполняет аромат жареной курицы. Карл наливает мне джин с тоником, а Матильда рассказывает, как прошел ее день – ее подружка вредничала, но «мам, я объяснила ей, как к этому отношусь, и она перестала». Она сидит у меня на коленях, пока я читаю ей сказку о мальчике, на день превратившемся в кота, Карл рядом, слушает с полуулыбкой. Он касается моей руки, потом наклоняется и целует меня в щеку:

– Как хорошо, что ты дома, Элисон.

– Не так уж долго меня не было, – смеюсь я.

– Знаю. Просто рад, что ты дома. Нам нравится, когда мама дома, правда, Тилли?

Карл пересаживает Матильду с моих коленей к себе. Хочется крепко прижать ее к себе, но вместо этого я льну к Карлу. Воссоздается утренний триптих.

Мы вместе ужинаем за кухонным столом. Курица – сама нежность.

Мы вместе купаем Матильду и разговариваем с ней. Вместе укладываем ее спать, поем ей песенки и держим ее за руку, пока она не закрывает глаза. Мы спускаемся на первый этаж, Карл наливает себе и мне вина из бутылки, которую октрыл, когда мы ели курицу. Мы усаживаемся на диван в гостиной.

– Так ты выбрал Брайтон? – спрашиваю я.

– Да. И ехать недалеко, и развлечений предостаточно, и зимний пляж в полном твоем распоряжении. – Карл открывает ноутбук, лежащий рядом на диване, среди нескольких открытых окон находит нужное и передает ноутбук мне: – Вот, я думал об этом отеле.

На вид неплохо – вид на море, белые простыни и вафельные в спальнях. Я улыбаюсь, тронутая старанием и заботой, передвигаю курсор к меню, чтобы увидеть, где именно расположен отель, но Карл вырывает у меня ноутбук и захлопывает.

– Зачем ты так?

– Может, я еще один сюрприз планирую.

Карл наклоняется вперед, прижимает ладони к моим щекам и целует. Его язык скользит мне в рот, и на одну необъяснимую секунду у меня возникает желание укусить этот язык, вытеснить его изо рта и оттолкнуть Карла. Он кажется чуть ли не чужим. Но потом меня настигает его запах, и это желание сменяется другим.

– А Матильда? – в конечном итоге спрашиваю я.

Вместо ответа Карл тянется мне за плечо и захлопывает дверь.

Он снова целует меня, прижимает ладони к щекам, потом опускает их ниже, ниже, ниже…

Матильда не мешает нам. В ту ночь мы все спим спокойно.

Глава 12

На следующей неделе мы с Патриком общаемся кратко и по делу. Он разыскивает и опрашивает свидетелей, оценивает доказательную силу их заявлений. Буквально за неделю до слушания Мадлен назначена встреча с другим психиатром. Как профессионала эту женщину я знаю. Работает она качественно. И быстро. Отчет будет готов заблаговременно. Кроме того, уже сейчас у меня достаточно фактов для возражения по иску. Если все пойдет по плану, в Центральном уголовном суде Мадлен заявит о невиновности в предумышленном убийстве, и мы добьемся того, чтобы убийство переквалифицировали в непредумышленное, совершенное в состоянии аффекта. Если обвинение согласится, наказание будет полностью на усмотрение судьи. Другими словами, пожизненное Мадлен не получит. Вариант не блестящий, но большее мне не по силам.

Раз в деле Мадлен относительный порядок, я могу сосредоточиться на остальном – на обычной череде беготни, неожиданных указаний, потерянных документов и сбоев компьютерных систем в суде. В деле об ограблении обвиняемый сделал новое заявление и получил четыре года – результат совсем неплохой. Днем позже у меня предварительное слушание по потенциально сложному делу об изнасиловании, где я представляю обвинение. Мерзкое дело из разряда «он сказал – она сказала» и доказательств в виде футажа камеры видеонаблюдения, следившей за парой до самых дверей отеля. Жаль, камера через замочную скважину не снимала. Добиться обвинительного приговора в деле об изнасиловании непросто и без многочисленных кадров, на которых мужчина и женщина целуются по пути через Боро-маркет к отелю «Премьер инн» возле Тауэрского моста. Присяжным явно не понравится, что им так голову морочат.