Потрясение начинает сходить на нет. Если я протру глаза, это все не исчезнет. Знаю, что разозлила Карла, но я понятия не имела, насколько он меня ненавидит, до этого момента. Я смотрю на экран, показывающий все мои звонки Патрику, все мои сообщения, и за среди этого ужаса осознаю всю правду.
– Почему ты не сказал об этом в воскресенье? – спрашиваю я. – Почему молчал?
– Я думал, что мне не понадобится ничего делать. Считал, что ты поняла, насколько ты плохая мать. Ты потеряла Матильду. Я надеялся, что тогда ты все осознаешь.
– Возможно, я и потеряла Матильду, – говорю я, вставая. – Но именно ко мне она подбежала первой. Я ей всегда буду нужна. Может, я и нехорошая мать, но она любит меня. Ты не можешь забрать меня у нее.
– Это к лучшему, Элисон. Это к лучшему.
Он отключает провод, который соединяет телевизор с ноутбуком. Я собираюсь снова кинуться к ноутбуку, но Карл замечает мой взгляд и смеется:
– Все скопировано и готово к отправке. Не важно, заберешь ли ты ноутбук, ты не сможешь удалить файлы. Если что-то произойдет, то доказательства разойдутся по всему миру. Будут отправлены всем, с кем ты встречалась хоть раз в жизни. И во всем этом виновата будешь ты.
– Карл, пожалуйста… – говорю я, но уже слишком поздно: он выходит из гостиной, держа ноутбук под мышкой.
– Мне сейчас нужно забрать Матильду из школы, – бросает он. – Мне бы хотелось, чтобы ты ушла, пожалуйста.
Я смотрю на него, но в его глазах ничего нет, только отражается свет из окна над дверью. Там ничего нет, ни намека на любовь или привязанность, или что-то другое, что было раньше между нами. Я бреду обратно к двери, открываю ее и выхожу. На улице светло, намного светлее, чем дома, мои глаза жжет, и они слезятся.
Я выхожу за ворота, а Карл что-то кричит мне насчет ключей, но я поворачиваюсь и бегу. Туфли стучат по тротуару, а утомительно-тяжелый воздух словно застревает во рту и в горле. Мимо проезжает такси, и я его останавливаю, прошу отвезти меня в Ковент-Гарден. Я устраиваюсь на заднем сиденье, надеюсь, что Карл не последует за мной. Беспрепятственно добираюсь в отель.
Войдя в комнату, я машинально проверяю телефон, но мысль о том, что Карл следит за мной, останавливает меня. Я отключаю телефон и засовываю его под груду одежды. Все события дня наконец дошли до меня, и я могу думать лишь о том, как устала, как вымоталась, что единственное, на что я способна сейчас, это забраться под одеяло и спрятаться от всех. Остановившись, чтобы снять туфли, я залезаю под одеяло, и сон приходит быстро, освобождая меня от ужасов дня.
Глава 24
Я просыпаюсь медленно, голова тяжелая. Через жалюзи пробивается свет, а на улице шумно. Я тянусь за своим телефоном и, когда его рядом не оказывается, вспоминаю все. Воспоминания накатывают на меня. Мне хочется снова накрыться с головой одеялом и заснуть, но это ничего не решит. Я нахожу свои часы и поражаюсь, увидев, какой поздний уже час, почти девять. Я поднимаюсь с постели и принимаю душ, стою под водой, пытаясь понять, что же произошло вчера.
Никогда бы не подумала, что Карл способен так со мной обращаться, но знаю: теперь, когда он за это взялся, он доведет дело до конца. Я видела в его глазах эту решимость и раньше: когда он стоял перед собакой, которая угрожала трехлетней Матильде в парке, когда ко мне приставала компания подростков в метро много лет назад. Тогда он и с места не сдвинулся и не сдвинется и сейчас. Но вот шпионская программа. Это нечестно, пусть даже он утверждает, что его оправданием является любовь к Матильде. Пусть даже у меня была интрижка. Я выхожу из душа, вытираюсь и надеваю джинсы.
В голове крутится видео, которое Карл включил для меня вчера. Я пытаюсь лучше проанализировать его, понять, как он это сделал. Должно быть, он установил скрытую камеру где-то в коридоре. Я пытаюсь понять, с какого угла велась съемка. Снималось явно снизу, где-то с нижней части лестницы, наверное. Я оглядываю номер в отеле. Камера может быть где угодно, и может быть не одна. В голове гремит.
Собравшись, я иду по Ковент-Гарден в Эппл Стор. Я завернула телефон в носок, не зная, может ли приложение Карла пробраться и в камеру. У него каким-то образом есть запись из коридора в доме, хотя сейчас не могу понять, как он все это заснял. Я иду в магазин, проталкиваюсь через толпу иностранных студентов и ищу кого-нибудь в футболке Эппл. Ко мне подходит женщина лет двадцати с лишним. В ее правом ухе три сережки, а в левом – пять. Их подсчет успокаивает меня, и, когда она спрашивает, может ли чем-то помочь, я готова ответить, надеясь, что не покажусь сумасшедшей.
– Мне кажется, что кто-то установил программу слежения на мой телефон, – говорю я, протягиваю ей носок.
– Почему вы так думаете? С вашим телефоном какие-то проблемы? – спрашивает она, не притрагиваясь к носку.
Я понимаю, что это выглядит немного странно, и вытаскиваю телефон из носка. Женщина берет мобильник и смотрит на него.
– Есть ли способ узнать, делали ли с ним что-нибудь? – спрашиваю я.
– Какого-то определенного нет, – отвечает она. – И на мой взгляд, с ним все хорошо.
– Он сказал что-то о взломе и установке шпионской программы.
– Кто? – спрашивает продавщица, одаривая меня и телефон более пристальным взглядом.
– Просто кто-то. В любом случае вы можете что-то сделать?
– Я этим не занимаюсь, – говорит она. – Но, если вы можете подождать, ребята из технической поддержки помогут вам. Я могу записать вас.
– У меня нет времени на записи.
Она снова смотрит на телефон:
– Знаете, я немного читала о таком. Не могу гарантировать, что это исправит проблему, но, если вы вернете фабричные настройки, телефон может очиститься.
– Вы мне поможете?
Она кивает и показывает на стул. Сама что-то делает в телефоне и отдает его мне – пустым, каким он был при покупке.
– Знаете, как все установить? – спрашивает она, и я киваю.
– Тут есть ноутбук, которым я могу воспользоваться? – спрашиваю я, и она снимает блокировку с одного из них.
– Можете использовать этот. На вашем месте я бы поменяла пароли. Все. Особенно для телефона.
– Именно этим я и займусь.
Паролем была дата нашей свадьбы. Неудивительно, что Карл смог так легко взломать его.
Пока на мой телефон грузятся приложения, я захожу в аккаунт электронной почты и меняю пароль. Сделав это, я звоню своему провайдеру мобильной связи и спрашиваю, можно ли изменить и мой номер. Пока я жду ответ, приходит сообщение. Я включаю сообщение:
«Ты можешь отключить меня, но это ничего не меняет. У меня все равно есть видео».
Он не подписывается, но этого и не нужно. Я смотрю на сообщение, и что-то щелкает в голове. Я понимаю, что́ должна была осознать еще прошлой ночью, если бы не была так потрясена и вымотана. Думаю об этом и посылаю ответ:
«Это был ты?»
Он вскоре отвечает:
«Ты про что?»
Я уже знаю ответ, но хочу увидеть его.
«Это ты отправлял те анонимные сообщения. Почему?»
Я нажимаю отправить, и одновременно мне приходится говорить с оператором насчет номера. Я говорю ей не волноваться, что все в порядке. Теперь я знаю, кто был виноват. Карл присылает ответ:
«Ты это заслужила».
Я благодарю сотрудницу Эппл Стор и ухожу. Подумываю заблокировать номер Карла, но зачем? Вред уже нанесен.
Я бреду по Ковент-Гарден, мимо ночного клуба Свиш, мимо переулка, где много недель назад вляпалась в дерьмо. Пересекаю Кингсвей. Все вокруг меня оделись для работы, несут портфели и одноразовые кофейные стаканчики. Машины застряли в пробке, тянущейся до самого Олдвича, и я прохожу между автобусами. Вот Холборн, где Патрик решил расстаться с жизнью. Понимаю ли я, что он чувствовал? Надеюсь, что не узнаю об этом. Я потеряла Карла и Патрика, и моя репутация висит на волоске, однако мысли о Матильде заставляют меня продолжать идти вперед.
Теперь я в Линкольнс-Инн-Филдс, зелень заглушает шум машин. Я иду в кафе и покупаю себе кофе. Сажусь на террасе. Холодно, но небо ясное, а мне нужны тишина и покой. Я смотрю на крыши Линкольнс-Инн[23] и вспоминаю, как ужинала здесь, свечи и порт, часовню, где проповедовал Джон Донн. Тут Карл впервые увидел мое лицо, а я его, наши сердца были простыми и верными друг другу, или так я думала. Но теперь эти отражения искажены, как в кривых зеркалах на ярмарке. Я начинаю гуглить семейное право и условия опекунства, но останавливаюсь и кладу телефон на стол. Знаю, что Карл не прав по закону, что ни один судья не помешает мне разделить опекунство над Матильдой, но я также понимаю, что он выполнит свою угрозу, как только я начну спорить. Я провожу рукой по лицу. Голова раскалывается от всех этих противоречивых мыслей.
– Элисон.
Звук моего имени привлекает мое внимание. Я оглядываюсь.
– Элисон.
Мгновение я не вижу, кто это. Ветер задувает волосы на глаза, сбивая меня с толку.
Она выходит вперед и берет меня за руку. Я убираю волосы с лица и вижу, что это Кэролайн Напьер. На мгновение у моих ног разверзается бездна, и я падаю за край. Потом восстанавливаю равновесие. Она не знает, что́ я знаю. Все в порядке.
– Кэролайн, привет. Прости, задумалась.
– Я увидела тебя и собиралась уйти, но решила, что нужно поговорить.
Я присматриваюсь к ней. Она выглядит плохо, волосы грязные, кожа покрыта пятнами на подбородке. Я словно бы смотрюсь в зеркало.
– Все в порядке? – спрашиваю, надеясь, что мой голос звучит профессионально, отстраненно, а не так, как мне кажется.
– Все в порядке, – начинает она, но замолкает. – Нет, не в порядке. Совсем нет. Не против, если я присоединюсь?
Мне хочется сказать «нет», но не могу заставить себя это сделать.
– Конечно, – говорю я. – Я как раз пью кофе.
Кэролайн садится напротив меня. Шарф плотно обмотан вокруг шеи, на руках митенки. Она проводит пальцем вдоль пролитой на столе воды.