самоубийцу на костре, требуя чтобы тело ее было предано земле. Он все же нарушил запрет представителей богов на земле. После ее гибели и началось увядание его детища — королевства. Автор предположил, что правитель предрек жене смерть ее и их детей, и женщина не справилась с обрушившимся на нее горем. После смерти самого Сальтирина дети его были казнены аристократией его же королевства, боявшейся, что они унаследуют дар отца, и хоть они его ненавидели, однако, то, что он построил, хотя бы частями смогли удержать, пока к власти не пришел Эльдор Первый, сумевший воскресить былое величие и без дара, однако слыл он таким кровожадным убийцей, что на мой взгляд это его смерти надо было желать.
Меня мутило при мысли, о том, что можно было так поступить с людьми, с детьми, пусть даже с предполагаемыми обладателями дара, ведь он ничего хорошего в жизни не приносит. Что получил Сальтирин? Крушение всего, что строил, смерть всего, чему дал жизнь!
Чтобы не сбиваться с режима, я еще раз прошлась по ночному саду. Комната встретила меня двумя фонариками и блюдом с фруктами, печеньем и стаканом молока. Опять ледяная ванна, точнее даже поливание головы из ковшика. Перепад температур заставил зубы застучать, но это даже бодрило. Мыло ароматом трав напомнило о доме и большом луге за городской стеной, куда мы бегали детьми. Ледяной водой промывать мои волосы то еще удовольствие, и когда я закончила, меня трясло от холода. Завернувшись в тонкую простынку, прихватив дневник, который умудрилась притащить с собой в ванную комнату, я вернулась в комнату, утопающую во мраке. Магические фонарики не горели.
— Расскажи мне о нападении в саду, — глухой мужской голос со стороны кушетки у окна, которую я облюбовала, заставил дневник выпасть из ослабевших пальцев, а меня замереть.
Эллинар. Тусклый свет луны освещал его профиль. Буря чувств от его присутствия мгновенно снесла с такой любовью возводимую стену. Но ледяные капли с волос скатывались по спине, напоминая о боли, которая лишь затаилась, но никуда не ушла.
Мужчина ждал ответа.
Я могла бы облечь эту происшествие в форму красивого рассказа, но сил хватило только на несколько слов.
— Он выстрелил из арбалета, болт попал в книгу, потом пульсар почти сжег яблоню, остался только пенек. Не дал воспользоваться амулетом лорда Райдэла. Воткнул кинжал…
Я ощутила себя, словно в детстве на стульчике рассказываю стишок, который все слушают из желания не обижать.
— Кинул пульсаром?
Я непонимающе замерла.
— А что еще с ним можно сделать?
На мой вопрос не ответили. Эллинар поднялся и подошел ко мне.
— Ложись, — он протянул ладонь к моему лицу, а я отпрянула, как удара хлыста.
— Нет, — сказал разум, вместо тела, которое уже горело желанием.
— Нет, — эхом повторил он, рука опустилась, а глаза с минуту изучали мое лицо.
Потом наследник вышел из комнаты, тихо закрыв дверь.
Ритана без стука вошла в кабинет мужа и, пройдя к огромного столу, опустилась на краешек кресла напротив, выпрямив спину и в упор глядя на Императора.
— Я улетаю в Ризгар.
— Почему сейчас? — поинтересовался мужчина, не отрываясь от бумаг.
— Это надо заканчивать.
Линорм резким, присущим лишь ему движением, вскинул голову.
— Ты все прекрасно понимаешь Тебе нужна она.
— Мне нужны ты и покой.
Ритана покачала головой.
— Я больше не пойду на поводу твоего упрямства. Что ты делаешь, Дэл? Ты не имел право отдавать ее Элу. Он начинает забываться, потому что ты многое разрешаешь ему. Он не смел о таком просить, ни один линорм не смеет просить таям другого! Да, она — человек, но она даст тебе больше, чем кто либо. Тебе станет легче. Драконы, если ты забыл, никогда не отдают свое. А мы все же отчасти драконы, — линорм поежилась, Император в ее магическом зрении заклубился.
Он через долю секунды оказался перед ней, опустившись на колено.
— Ритана, ты знаешь, что мне никто не…
Женщина встала.
— Ты сгораешь от своей силы. А я хочу, чтобы ты жил столько времени, сколько она сможет тебе дать. И если ты не можешь уйти, я это сделаю. Я ухожу, Айдэл.
По лицу Императора пробежала рябь, он готов был сменить ипостась.
Ритана умела говорила жестко, если это единственный способ покончить с этим абсурдом!
— Шестьдесят лет назад ты проиграл, я выбрала твоего брата. И когда он умер, я… Твоя сила должна была дать надежду твоему роду на продолжение.
— У моего рода есть продолжение.
— Эл — не твой сын. А ты мог бы иметь своих детей.
— Не мог. Тебе прекрасно известно, что ты для меня значишь. А таям — человек… Да даже если бы она была линормом, я бы не оставил тебя. Мне просто нужно время.
— Ты так похож на Айла, — женщина не выдержала — коснулась его лица, нежно проведя пальцем по тонким губам. Она так нуждалась в его тепле. И так горько то, что ей предстоит. — Вы оба упрямы. Его упрямство сгубило его, и сейчас оно убивает тебя, — надо ударить больнее. — Знаешь, если бы я встретила своего таям- человека, я бы сейчас была с ним. Потому что не настолько глупа, чтобы лишать свою душу цельности. Я это поняла, когда потеряла Айльдира.
Собрав силы, женщина, коснувшись нежным поцелуем его лба, направилась к двери.
— Я не приму таям с человеком.
Ритана обернулась у двери и посмотрела на мужа с грустной улыбкой.
— Да? Скажи это своим снам и рукам. Или ты думаешь я не чувствую, что ты уже с ней?
Император замер. Линорм сняла с руки брачный браслет и, опустив его на столик при входе, вышла, тихо закрыв дверь.
Только в коридоре она дала волю своему дыханию.
Она любила Айдэла всем сердцем, так и не прикоснувшимся пока к таинству найти свою родственную душу. Когда-то давно, кажется в другой жизни, двое молодых линормов добивались ее: Айдэл и его старший брат Айльдир. Айдэл, десятый родовой маг, мощь и сила которого шла из глубины поколений. Он притягивал ее, как мотылька манит огонь. А он и был огнем болезненным, ярким, своевольным. Айльдир был хоть и старше, но он полностью подпал под влияние младшего брата, старался быть похожим на него. Пока она ни приехала в Ризгар из крепости Николд, где и родилась. Пока не встала между ними…
Тогда в Айльдире проснулся характер и индивидуальность. И она выбрала его. Потому что понимала — ей не справиться с огнем Айдэла. Тяжело жить постоянно обжигаясь. Любое чувство в итоге испепелит самое себя. Она была умной, как и полагалось продолжательнице рода. Айдэл не смирился, но и не смел вторгнуться в пространства брата, которого любил.
А потом Айльдир погиб. Оплакивая его, она хотела найти виноватого в своем несчастье. Но была рассудительной… Айдэл скорее бы себя подставил под удар, чем брата. А потом она узнала, что Айльдир ослепленный ревностью, под чье-то науськивание, под чей-то наговор, что она и Айдэл… Он сошел с ума. Он предал брата друидам, но опомнившись, сам подставился. Она хотела в это верить!
Когда Айдэл принес ей страшную весть, она знала, что под сердцем уже зреет маленький живой комочек. Ее счастье — Эллинар. А что было делать ей, не принятой родом, беременной без благословения? И Айдэл тогда встал на колени и попросил быть с ним. Он стал ее защитой и опорой, тем, кто помог ей тогда, когда ему самому волком выть хотелось, тем, кто делил с ней радость от рождения Эла, кто вместе с ней воспитал сына, в меру своих сил, ведь ему пришлось стать еще и главой родов после убийства Арьяла. Он был тем, кого она любила. И он достаточно дал ей, чтобы платить ему той болью, что сжигает его.
Она ненавидела человечку. Ненавидела всей душой. Но она любила Дэла и ради него была готова пойти на все. Да, она на многое закрыла бы глаза, даже на запах человечки. Но сердце линорм подсказывало, что если Император и его таям смогут быть вместе, это даст больше, чем попытка сохранить то, что рушилось, как песочный замок, на который накатывал океанский прилив.
Все линормы знают, что будет, если у их пары появляется таям, но каждый переживает муку потери в одиночестве.
Но ведь самое страшное в том, что ее любовь сгорит в своем магическом пламени, а его жена даже не смогла дать ему его наследника.
— Номер двести шесть — Валеос Вистар. Умер тридцать пять лет назад, дело о наследовании не открывалось, состоял в должности главного писаря при дворцовом казначее. Размер посмертной выплаты одна тысяча семьсот сорок четыре льера, выплачена не была, Салис затребовал две тысячи восемьдесят пять льер. Дата смерти изменена. Номер двести семь — Дивалир Оларион…
— Все! Больше не могу! — я швырнула магическую ручку на стол, потому как уже час махала ею сама, даже магия отказывалась работать по восемнадцать часов в сутки. Чувствую, канцелярская принадлежность нажалуется на меня в свою «ручковую» гильдию на такой произвол. И мне опять придется писать объяснительную.
Миртак единственный, кто потешил мою душу чувством мелкопакостного удовлетворения. Выдернутый из отпуска мужчина был растерян, он даже злиться не мог. И работал…
— Ты же понимаешь, что это значит, Лари?
— Да уж, поняла на сто пятом.
Все оказалось немного не так. Салис Дайвокари не выдумывал мертвых, нет. На самом деле они были дворцовыми служащими, только в разное время. Разброс составлял почти восемьдесят лет. И эти мертвые души были похоронены Салисом дважды. И у каждого из них при жизни посмертная премия выплачена не была, хотя и начислена, по каким причинам, не ясно.
Как же мы поглумились с Миртаком! Сумма в два миллиона вполне приемлемая получалась, если учитывать инфляцию, особенно за полвека-то, а значит, войну, вставание эльфов не с той ноги, а соответственно, рост цен на ртуть, и, наконец, «отхряпывание» у ристархов серебряных рудников. Это ж сколько архивов надо было перелопатить, чтобы собрать всех «обделенных»! Ведь если бы, у покойничков объявились бы родственники, им бы полагались все эти суммы.