– Что с тобой, братишка? – спросил я.
– Думаю, возлюбленный босс, – ответил он. – Просто думаю.
Гарпию я игнорировал. Был ли я рад, что она сидит со мной за столом, а не мотается по миру, одинокая и зареванная, в своем блестящем платьице? Да, но я не обязан признаваться в подобного рода чувствах той, которая меня отвергла.
– Садись с нами, давай поговорим, – предложил я.
Наконец Квинн занял свое привычное место напротив меня, спиной к компьютерному столу.
– Лестат, я не знаю, как мне поступить, – сокрушенно произнес он.
– Я могу выйти к ней в четыре утра и поговорить, – вызвалась Мона. – Я ее не боюсь и могу попробовать достучаться до нее.
– Ты не поняла, дорогая, – сказал Квинн. – Как раз сейчас я думаю вовсе не о Пэтси. Мне вообще было бы на нее наплевать, если бы не Жасмин. Я думаю о ферме Блэквуд. Меня беспокоит, что с ней будет дальше. Понимаете, пока мы с тетушкой Куин путешествовали по Европе, мы отдавали распоряжения по телефону, посылали факсы или связывались с теми, кто здесь оставался, еще каким-нибудь способом. А весь прошлый год мы жили здесь. Мы символизировали собой безопасность и порядок. Теперь все изменилось. Тетушка Куин ушла навсегда, а я не уверен, что хочу здесь часто бывать. Не думаю, что смогу это делать.
– Но разве Большая Рамона и Жасмин не могут управлять фермой, так же как они это делали, пока вы были в Европе? – спросила Мона. – Я думала, Жасмин – отличная домоправительница, а Большая Рамона – гениальный шеф-повар.
– Все это так, – согласился Квинн. – Они действительно со всем справляются. Они могут готовить, прибираться, принимать нежданных гостей. Они могут устраивать пасхальные обеды, рождественские ужины, какие угодно званые вечера. Жасмин невероятно талантливая домоправительница. Дело в том, что они и сами не подозревают, на что способны. И у них достаточно денег, чтобы уехать и с комфортом устроиться в любом другом месте. Это дарит им чувство защищенности и независимости. Но они хотят жить именно здесь. Это их дом. Им необходимо присутствие Блэквудов: без хозяев они не чувствуют себя в безопасности.
– Понимаю, – сказала Мона. – Ты не можешь заставить их почувствовать себя хозяевами.
– Именно, – подтвердил Квинн. – Я предоставил им для этого все возможности, но они хотят, чтобы я жил здесь. Они хотят, чтобы я был хозяином. И Томми тоже этого хочет. А есть еще сестра Томми Бритни и его мать Терри Сью. Они часто будут здесь гостить. Благодаря Томми они стали частью фермы Блэквуд. Кто-то должен олицетворять душу этого дома и принимать их. Жасмин хочет, чтобы этой душой был я – и не только для нее, но и для моего сына Жерома. Но я не уверен, что смогу, как прежде, быть хозяином фермы Блэквуд. Если бы только…
– Решение очень простое, – сказал я.
– Какое же? – изумился Квинн.
– Нэш Пенфилд, – сказал я. – Ты сделаешь его смотрителем и попросишь жить здесь. Он будет от твоего имени и от имени Томми и Жерома управлять фермой и содержать ее в надлежащем состоянии.
– Смотритель! – Квинн воспрянул духом. – Звучит просто великолепно. Но согласится ли он? Нэш вот-вот получит звание доктора философии и сможет начать преподавательскую деятельность.
– Конечно, он согласится, – сказал я. – Этот человек провел не один год в Европе с тобой и с тетушкой Куин. Судя по твоим рассказам, это было шикарное путешествие.
– О да, тетушка Куин сорвала банк, – ответил Квинн. – А Нэш умеет тратить деньги.
– Я об этом и говорю. Подозреваю, что обычная жизнь не для Нэша. Для него нет ничего лучше, чем стать управляющим на ферме, поддерживать пасхальные и рождественские традиции округа и тому подобное. И при этом получать приличное жалованье, спать в роскошной спальне и иметь достаточно времени, чтобы написать парочку научных трудов.
– Гениально! – обрадованно воскликнул Квинн. – Нэш учтив и обходителен, у него есть чувство стиля, он отлично со всем справится. О, это может решить все проблемы.
– Изложи ему нашу идею. Предложи в свободное время заняться систематизацией библиотеки, соорудить перегородки в сдвоенной гостиной. А еще он может написать короткую историю фермы Блэквуд, напечатать ее и раздавать туристам. Знаешь, как это делается: архитектурные детали, легенды и прочее. Добавь лимузин с шофером на двадцать четыре часа в сутки плюс личную машину, которую будут менять каждые два года. Ну и щедрую сумму на расходы, оплачиваемый отпуск в Нью-Йорке и Калифорнии. Я думаю, Нэш не откажется.
– Я уверена, что он согласится, – сказала Мона. – Там внизу, когда этот шериф повел себя как последний идиот, Нэш отчаянно хотел вмешаться, но не чувствовал, что имеет на это право.
– Совершенно верно, – подтвердил я, не глядя на Мону. – Для человека с его способностями эта должность просто мечта.
– О, хоть бы он согласился, – возбужденно сказал Квинн. – Тогда я мог бы в любое время посещать ферму с тобой и Моной.
– Работа здесь будет для Нэша намного интереснее, чем в любом другом месте, – заметил я. – Он отлично справится с ролью хозяина для мамы Томми Терри Сью, сможет оказывать благотворное влияние на маленького Жерома, может даже стать его наставником. А как обращаться с Большой Рамоной и Жасмин, его учить не надо. Нэш их обожает. Он родился в Техасе. Это Юг. Нэш не какой-нибудь невежа янки, который не знает, как сказать пару вежливых слов темнокожему человеку. Нэш уважает цветных.
– Думаю, ты попал в точку, – кивнул Квинн. – Если Нэш здесь обоснуется, твой план сработает. Жасмин будет в восторге. Она любит Нэша.
Я кивнул и пожал плечами.
– Это гениальная идея, – продолжил Квинн. – Со временем я скажу им, что мы с Моной поженились в Европе.
Они не станут возмущаться. Все пройдет как надо. Мона, ты действительно думаешь, что Нэш согласится?
Я не желал на нее смотреть.
– Квинн, он уже часть фермы Блэквуд, – ответила Мона. Квинн подошел к телефону.
– Жасмин, – сказал он, – ты нужна мне на втором этаже.
Едва Квинн успел положить трубку, лестница завибрировала, и дверь в гостиную распахнулась.
– Что случилось, маленький хозяин? – спросила запыхавшаяся Жасмин. – Что происходит?
– Присядь, пожалуйста, – сказал Квинн.
– Ты напугал меня до смерти, несносный мальчишка! – возмутилась Жасмин и села на стул. – О чем ты думал, когда срочно потребовал меня наверх? Ты что, не знаешь, что творится на ферме? Вот еще и Клем говорит, что не будет спать в бунгало, – боится, что Пэтси и к нему явится.
– Не волнуйся об этом, ты прекрасно знаешь, что Пэтси не причинит вам вреда!
Квинн вернулся за стол и посвятил Жасмин в наш план предложить Нэшу стать смотрителем. Но не успел он поделиться с ней и половиной наших идей, Жасмин воздела руки к небу и объявила наш план чудом. Все жители округа будут счастливы. Господь создал Нэша Пенфилда для фермы Блэквуд.
– Это тетушка Куин, маленький хозяин, подсказала тебе эту идею. Она наблюдает за нами с Небес, – сказала Жасмин. – Я уверена, что она нас видит. И мама, которая умерла как раз вот в этой кровати. Благослови нас всех Господь. Вы знаете, что думают в округе? Люди думают, что ферма принадлежит всем!
– Всем? – переспросила Мона. – Кому это всем?
– Всем жителям округа, девочка, – сказала Жасмин. – С тех пор как умерла тетушка Куин, телефон в этом доме звонит не переставая. Мы будем устраивать рождественский ужин? Мы не передумали устраивать фестиваль азалий? Говорю вам, они считают ферму достоянием всей округи.
– Ну, в общем-то, они правы, – сказал Квинн. – Так и есть. Значит, ты не будешь возражать, если я предложу Нэшу эту работу?
– Конечно не буду! – воскликнула Жасмин. – Я расскажу бабушке. Она ни слова против не скажет. А ты просто переговори с Нэшем. Они с Томми внизу, в гостиной. Я предложила им поиграть на рояле. Нэш умеет играть. Томми выучил одну песенку. Но Томми говорит, что, если кто-то умер, не следует играть на рояле несколько недель. Но мы же как постоялый двор и никогда не соблюдали такие правила, вот я и разрешила Томми петь и играть.
Квинн встал и вместе с Жасмин вышел из комнаты.
Я пошел следом. Мне хотелось досмотреть сюжет до конца. Мона, олицетворение деликатности, молча спускалась за мной по лестнице, но я не обращал на нее внимания: меня не обманешь актерскими трюками.
Томми сидел за роялем в сдвоенной гостиной. Инструмент был антикварным, но, по всей видимости, в рабочем состоянии. Мальчик тихонько плакал, Нэш стоял рядом. Я чувствовал, как целомудренна любовь Нэша к Томми.
– Томми, – сказал Квинн, – представь себе, во времена Бетховена жила одна женщина. У нее умер ребенок. Она впала в отчаяние. И вот в ее дом без стука вошел Бетховен и начал играть на фортепьяно. Женщина лежала на кровати в спальне на втором этаже и сходила с ума от горя. И вдруг она услышала, как внизу, в гостиной, Бетховен играет на фортепьяно. Он хотел утешить ее и дарил ей свою музыку. Играй, если хочешь. Твоя музыка поднимется к Небесам, ее услышит тетушка Куин. Играй, Томми.
– Расскажи маленькому хозяину, что ты собрался сыграть, – сказала Жасмин.
– Это песня, которую сочинила Пэтси, – сказал Томми. – Когда мы были в Европе, она прислала нам компакт-диск. Я написал домой, чтобы мне прислали ноты этой песни. Тетушка Куин специально сняла номер с фортепьяно, чтобы я мог разучить песню. Она очень ирландская и очень грустная. Я хотел бы сыграть ее для Пэтси. Может, тогда ее душа успокоится.
Квинн побледнел и ничего не ответил.
– Играй, сынок, – сказал я. – Ты хорошо придумал. Тетушка Куин будет рада и Пэтси тоже. Пэтси услышит тебя. Сыграй эту песню.
Томми коснулся пальцами клавиш. Он заиграл простую балладу, она звучала совсем по-кельтски, но слышались в ней и нотки кентуккского блюграсса. А потом он вдруг запел, и мы были поражены, услышав его низкое, хорошо поставленное мальчишеское сопрано. Голос Томми звучал так же печально, как и музыка.
Скажите моим друзьям, Что я не вернусь назад. Скажите музыкантам, Что я больше не могу танцевать. Скажите моим любимым, Что я ухожу домой. Сейчас я брожу по кладбищу, И я совсем одна. Я уйду навсегда И уже не увижу листопад. Они бегают вверх и вниз по лестнице, А кровать такая широкая и мягкая, Но я лежу тихо, мне так холодно, Потому что моя мама ушла. Увижу ли я вскоре ее доброе лицо? Я больше не мечтаю и не верю. Я бы хотела сочинить песню О том, как хорошо мне было. У меня была сцена, были софиты. Я сочиняла музыку. Но сейчас меня жалит багровая боль, И я пою эту песню. Я жду, когда настанет осень И меня больше не будет.