Меня так умиляла обстановка фермы Блэквуд и все ее доверчивые обитатели, что я готов был прослезиться. Но сдержался. Я обошел комнаты. Никаких следов Джулиена. Почему он позволил мне сорваться с крючка? Какими бы ни были его резоны, я ликовал. На ферме Блэквуд остров Святого Понтикуса казался таким далеким, а ужасы прошедшей ночи – нереальными.
Ослепительная парочка еще не вставала.
Я взял статуэтку святого Хуана Диего и вышел из дома.
«Плетеную» террасу Квинн обставил антикварной плетеной мебелью, которую, еще в юности, обнаружил на чердаке. Он отреставрировал все свои находки и выставил их на террасу, в результате в этой части дома царила удивительно теплая атмосфера.
Прожекторы еще не включили, только поблескивали фонари «молнии». Стирлинг в широкой куртке из твида курил сигарету. Его аккуратно подстриженные седые волосы слегка взъерошил бриз. Но в остальном он был воплощением достоинства. И еще воплощением смертного, с которым я мог свободно общаться, как будто вовсе и не был монстром.
Я устроился в кресле напротив Стирлинга, а святого Хуана пристроил сбоку от себя, подальше от посторонних глаз.
В воздухе уже чувствовался осенний холодок. Я смирился с приближением осени и дышал полной грудью, разглядывал жемчужные облака и мелкие звездочки, которые готовились со временем засиять в полную силу.
– Ну что, давай, выкладывай, – сказал я.
– Хорошо, – сказал Стирлинг, и его молодые глаза возбужденно заблестели. – Наши люди без промедления вылетели на указанный вами остров. Они забрали оттуда все ноутбуки и все компьютеры, которые смогли обнаружить в библиотеке, описанной Обероном. Собрали свидетельства о Скрытом народе, которые он хотел спасти. Они уже собирались улетать, когда к острову причалил катер, забитый очень неприятными личностями. У нас был эскорт из пяти или шести солдат удачи, будем их так называть. Они не из Ордена, как ты понимаешь, но честно выполняют свою работу. Таким образом, имела место своего рода дискуссия. Неприятные личности пришли к выводу, что с их стороны будет разумно удалиться. Что весьма быстро и сделали. Я бы сказал, они догадались, что их время на острове кончилось. Наш самолет благополучно покинул остров. Отдадим должное самообладанию и дару убеждения наших солдат.
Тем временем в компании «Мэйфейр и Мэйфейр» изучили всю историю данного острова, отследили всю цепочку от курорта «Потерянный рай» до корпорации «Секретный остров». Единственный член правления и держатель акций – Эш Тэмплтон. Адвокаты корпорации в Нью-Йорке уведомили о случившемся других адвокатов, а те, в свою очередь, тех, которые занимаются делами Тэмплтона.
Они прилетели сегодня днем, опознали его тело в Мэйфейровском центре, ознакомили с завещанием, которое было составлено четыре года назад. Эш все оставил Майклу и Роуан, с некоторыми оговорками в пользу детей. Это было уже после того, как Эш увез Морриган из Нового Орлеана. К завещанию прилагается пачка писем с пометкой: «Передать Майклу Карри и Роуан Мэйфейр в случае моей смерти или в случае моей недееспособности». Письма переданы Майклу и Роуан.
– Я не совсем понял, – нахмурился я.
– Эш предпринимал некоторые шаги, – пояснил Стирлинг. – Он понимал, что для Скрытого народа наступили тяжелые времена, однако действовал недостаточно быстро. Контакты всегда были нерегулярными. Адвокаты не знали ни где находится поселение Скрытого народа, ни их имен. Связь оборвалась два года назад. Эшу следовало предоставить одной из фирм список контактов и указания типа: «В случае если я не выйду на связь в течение шести месяцев… etc».
– Понимаю, – сказал я. – Есть какие-нибудь догадки о том, что в письмах?
– Судя по тому, что мне рассказал Майкл, они полны деликатных предупреждений, наблюдений и просьб к Роуан, Майклу и всему семейству Мэйфейр позаботиться о его детях. Эш был невероятно богат. Весь капитал переходит к Роуан и Майклу, они должны управлять им по доверенности Оберона, Лоркин и Миравиль.
Тут никаких проблем не будет. Не знаю, поставили тебя в известность или нет, но Майкл и Роуан имеют огромную долю в наследстве Мэйфейров. Роуан участвует в работе правления, которое занимается инвестированием фондов пожертвований Медицинского центра, и считается, что она преуспевает на этом поприще. Я хочу сказать, что состояние Мэйфейров продолжает расти, несмотря на затраты на Мэйфейровский медицинский центр, который теперь превратился в реципиента всевозможных грантов. Майкл и Роуан исполнят последнюю волю Эша Тэмплтона, можешь не сомневаться.
– Ты считаешь, что должен мне все это разъяснять? – спросил я.
– В некотором роде – да, – кивнул Стирлинг. – Ты ведь действительно спас Талтосов. И конечно, ты можешь передать все это Моне, если зайдет разговор. А я уверен, что такой разговор у вас будет.
Я кивнул.
– Пока мы не переменили тему, – сказал Стирлинг, – позволь спросить – ты сам чем живешь?
– Кровью, – ответил я.
– Да, но я имею в виду финансовую сторону вопроса.
– Стирлинг, загляни в «Хроники» и свои файлы в Таламаске. Плохо обеспеченные бессмертные – материал для фильмов категории «Б». У меня такое состояние, что я не знаю, как им распорядиться. Им управляют в Париже и Нью-Йорке смертные, которые узнают меня по голосу. Когда я выгляжу как нищий, это ни в коей мере не связано с финансами.
– Восхитительно.
– Продолжай, что там было еще? – попросил я.
– Хорошо. Роуан так занята в лаборатории исследованием тел Талтосов, что едва взглянула на эти письма. Их сейчас изучает Майкл. Он покажет мне их позже.
Естественно, в Таламаске вывернули наизнанку все компьютеры. Компьютеры по завещанию Эша перешли к Майклу и Роуан. У нас не было выбора. Может, позже они позволят нам изучить этот материал.
– Компания «Мэйфейр и Мэйфейр» предпринимает какие-нибудь шаги относительно самого острова? Они оградят его от наркодилеров?
– Уверен, что они связались со всеми возможными полицейскими службами в той части света, но полагаю, что это непростая проблема. Мы предложили вернуть туда солдат удачи. Они могут перебросить нас на остров. Туда послали частную службу безопасности. И еще команду уборщиков. Как я понимаю, катер и самолет – собственность Эша. Этот Родриго, которого ты так любезно устранил, был целью номер один Управления по борьбе с наркотиками. Об этом информировали семью, когда они обратились с просьбой защитить остров. Семья не сотрудничает с Управлением. Все уладили неофициально.
– Хм… – Мне не давал покоя этот остров. Я сожалел, что отказался от прогулки по джунглям. – Где сейчас Талтосы?
– Удовлетворишься коротким ответом или рассказывать по порядку?
– Ты шутишь?
– Ладно, Миравиль и Оберон провели утро и часть дня в доме на Первой улице в компании Долли-Джин и тетки Оскар, – начал Стирлинг. – Это было довольно забавно. Временами я думал, что у меня галлюцинации. По всей видимости, тетка Оскар не покидала свои апартаменты во Французском квартале уже много лет. Помнишь, она надевала по три-четыре платья сразу?
– Да, конечно помню, – сказал я. – Она распространяет обо мне ужасные слухи. Я бы с ней поговорил, но, если ей действительно больше ста лет, боюсь, у нее сердечко не выдержит.
– Правильное решение. Когда Долли-Джин позвонила тетке Оскар (телефон она по-прежнему держит в холодильнике), та согласилась приехать на Первую улицу при условии, что за ней пришлют машину. В конечном итоге она провела день с Долли-Джин и Майклом, потчуя «ходячих младенцев» занимательными историями. Или это Оберон и Миравиль потчевали их? Не скажу точно, но мы с Майклом все старательно записали для грядущих потомков. Миравиль была в шоке от большинства рассказов старушек, но Оберон пребывал в восторге. Долли-Джин и тетка Оскар показались ему самыми забавными человеческими существами из всех, кого ему приходилось встречать. Он хохотал, топал ногами и стучал ладонями по столу.
Меня очаровали все, включая тетку Оскар. Под красно-коричневым пальто с лисьим воротником на ней действительно были надеты три или четыре платья, а еще черная шляпка с розочками и вуалью. И глаза у нее действительно похожи на яйца. Войдя в дом, она принялась левой рукой осенять крестным знамением все углы, а правой перебирала четки. Вслед за ней в столовую поднялся целый батальон восхитительных двенадцатилетних мальчиков. Вскоре они обнаружили бассейн и с радостью приняли предложение поплавать. Вполне возможно, они все еще там плещутся. Очевидно, эти мальчики никогда в жизни не купались в бассейне.
Стирлинг умолк.
Появился ослепительный дуэт. Оба вырядились в широкие куртки с накладными карманами и слаксы цвета хаки, Квинн был в рубашке с открытым воротом, а Мона в водолазке оливкового цвета, – полная противоположность их обычному строгому стилю.
Оба бледные и немного осунувшиеся. Благодаря пиршеству на острове голода они не испытывали, но, по всей видимости, это мрачное приключение потребовало от них больших затрат энергии. Квинн выглядел совершенно измотанным, а хрупкая Мона – израненной или больной.
На секунду я увидел в ней ту изможденную девочку, которой она была, когда сбежала из Мэйфейровского центра, и мне стало не по себе.
Стирлинг встал, его одарили поцелуями и дружескими объятиями.
Я поймал Мону за руку, она наклонилась ко мне и поцеловала в губы. Ее лихорадило, я чувствовал жар, словно в теле Моны сгорали все ее былые мечты.
Она сразу перешла к делу.
– Роуан уже должна знать, живы они или умерли, – сказала она и только после этого села в кресло и закинула ноги на стол.
– Дорогая, они мертвы, – сказал Стирлинг. – Это точно. Температуру их тел подняли примерно до сорока градусов, а потом подсоединили ко всем имеющимся в распоряжении Роуан мониторам, но никаких признаков жизни не обнаружили. Теперь их тела – настоящая находка для Роуан. Она сможет провести исследования их тканей, крови, костей…
– О, да, да, конечно, – торопливо прошептала Мона и закрыла глаза. У нее был такой несчастный вид. – Безумный ученый, должно быть, вне себя от радости.