Спорить можно было бесконечно, но спор привел бы только к новой крови.
— Что вы подразумеваете под контрибуцией?
— Я хочу иметь долю в вашем бизнесе, — до предела прояснил ситуацию Стар.
Об этом догадывались многие. И в первую очередь Круча, когда хотел назначить Мишкольца вместо себя. И можно было бы уже договориться тогда, и не было бы столько жертв. Но что-то удерживало его. И не зря. Ведь Кривцун исчез.
— Я предлагаю вам пятую часть, — огорошил Стародубцева Мишкольц. Тот ожидал чего угодно — отговорок типа «я и так беден» или «надо хорошенько все взвесить», — но такое молниеносное решение привело его в замешательство. Теперь он молчал, а Мишкольц напирал: — Но только пятую часть добычи. То есть каждый пятый «караван» — ваш. При этом вы не используете моих мастеров и не выходите на мой рынок сбыта!
Стародубцеву ничего не оставалось делать, кроме как столь же молниеносно согласиться. Правда, это не очень понравилось Володе.
Они ударили по рукам.
После заключения мира положение Мишкольца во главе организации упрочилось. Человек, способный на такой компромисс, вызывал уважение. Но по сути, если разобраться, сделка не так уж сильно ударила по карману Владимира Евгеньевича. Кручинину он платил гораздо больше — пятую часть с прибыли! Теперь же над ним никого не было — сам себе «крыша».
Вернувшись в свой номер, они «выстрелили» шампанским, выпили за процветание, за детей и просто за жизнь. Дали волю чувствам — болтали до самого вечера о живописи и поэзии.
И, уже укладываясь спать и погасив свет, Мишкольц вдруг спросил:
— А ты о чем говорил с этим криворотым?
— О чем мне с ним говорить?! — возмутился Балуев. — Он всю дорогу жрал и даже не смотрел в мою сторону, а взгляд тупой и отрешенный, как у носорога…
К утру это стало невыносимо. Вопрос, куда собралась в одиннадцать часов Кристина, не давал ей покоя.
Позавтракав на ходу и в пять минут наведя марафет, Светлана бросилась к машине. «Я совсем очумела! Еще только не хватало на старости лет заделаться ищейкой! — И тут же одернула себя: — Какая старость, подруга? Мне нет и тридцати пяти! Через месяц, правда, стукнет… И что с того? Выгляжу я на двадцать пять с хвостиком! С таким маленьким хвостиком, в три-четыре года! Короче, не все еще потеряно! — Так она подбадривала себя, пока вновь не загрустила: — Но кое-что уже потеряно навсегда».
Во время мучительной бессонной ночи она вновь прокрутила последний разговор с Димой. И тот, когда он просил ее «сгонять в Москву к Андрюхе». Он, который всю жизнь ревновал ее к тому, сначала однокласснику, затем мужу. Он, который фактически развел их с Андреем. Этот самый Дима Стародубцев умолял ее: «Привези этого сраного поэта, а не то возьму грех на душу!»
«Зачем же? — задавала и задавала себе она этот вопрос. — Или он дал задание своим людям: если Кулибин вернется после беседы с ней обратно — избавиться от него? Но ведь Андрей мог попросить отсрочку — может, у него неотложные дела в Москве. Нет, это не бралось в расчет! Все было решено заранее. Но тогда при чем тут она? Или Стар из великодушия устроил ей прощание с бывшим мужем? Но зачем вообще убивать, если дело в конце концов замяли? Дали прокурору «в лапу», и несколько листков с каракулями Кулибина, говорящими о якобы скрытой от государства добыче изумрудов, сгорели в банальном пламени коррупции, то бишь от зажигалки прокурора. И Дима при этом палец о палец не ударил и не выложил ни гроша из своего кармана. Прокурора взял на себя Балуев. А просил ее Стар «сгонять в Москву», потому что сам был во всем виноват. Проболтался по пьяной лавочке об изумрудах, а Кулибин взял на заметку. И все-таки не стыкуется! Да, когда-то ревновал, да, когда-то завидовал, но все это уже бурьяном поросло. Ненавидел Андрея, а поговорить с ним о высоких материях никогда случая не упускал, да и выпить за компанию тоже. Нет, не стыкуется!»
«Значит, все-таки не Дима? — удивлялась она сама себе. Ведь так была уверена, что он. Еще бы! Сколько раз грозился! — Кто же тогда? Кому он, по словам «школьницы», мог причинить столько зла? Может, она что-то знает, но молчит? Может, это связано с ее мужем? Так или иначе, будет небесполезно узнать, куда она помчится в одиннадцать часов».
Светлана заняла наблюдательный пост во дворе шестиэтажного «сталинского» дома, за детской беседкой, за пятнадцать минут до назначенного времени.
Няня явно опаздывала, потому что никакая молодая особа в подъезд Кристины не входила.
«Если Дима не виноват, почему тогда не ищет убийцу? Потому что, — ответила она себе, — убийство Андрея сыграло ему на руку. Он обвинит в нем Мишкольца или Шалуна, или еще кого-нибудь из их организации. У них сейчас такой разброд! Предъявит им меморандум — это он умеет, — за что, мол, укокошили кореша, лучшего друга со школьной скамьи? Но неужели его не настораживает, что кто-то влез между ним и Мишкольцем? Чего он хочет, этот кто-то? — У нее побежали мурашки по спине. — Надо еще раз встретиться с Балуевым, — решила она и ухмыльнулась: — Марина даст тебе встретиться! Костьми ляжет!»
И тут она увидела, как к подъезду бежит запыхавшаяся растрепанная девица, простоволосая, с косой, с ярким румянцем на толстом лице, в дешевой расстегнутой курточке, в давно не чищенных зимних сапогах. «Она? — удивилась Кулибина. — А голосок был просто ангельский!».
Девушка вбежала в подъезд, а Светлана вдруг запаниковала. На чем же поедет Кристина? До сих пор ей не приходил в голову этот вопрос. Ведь муж наверняка на работе. Неужели на городском транспорте? Тогда придется бросить машину, а потом возвращаться сюда? Это ей не понравилось.
Между тем Кристина пулей вылетела из подъезда и помчалась через двор. Надо было срочно что-то предпринять.
Светлана завела мотор и поехала в другой конец двора. «Прямо как в анекдоте — земля круглая, где-нибудь встретимся!» Огибая дом с противоположного конца, она повторяла про себя: «Только бы не упустить! Только бы не упустить!» Не потому, что от этого что-то зависело, — просто вошла в азарт.
Она не упустила. Кристина стояла у дороги и «голосовала», бросаясь к каждой встречной-поперечной машине. И тогда в голову Кулибиной пришла дерзкая мысль.
— Вы? — удивилась Кристина, открыв дверцу новенького, кремового цвета «пежо».
— Вот так встреча! — воскликнула Светлана. — Еще скажете, что слежу за вами!
— Что вы! — всплеснула руками та.
— Садитесь! Подвезу!
— Мне не близко. А вы, наверно, на работу торопитесь?
— Представьте себе, не тороплюсь! — засмеялась Кулибина и потянула Кристину за рукав пальто наимоднейшего покроя, пастельно-бирюзового цвета, с которого глаз не спускала.
— Вот так удача! — радовалась Кристина, усаживаясь рядом и перебрасывая через плечо ремень.
— А я живу неподалеку! — врала Светлана. — Еду — смотрю, вы стоите. Обычно я не подсаживаю никого — боюсь. — И без перехода: — Куда едем?
Кристина назвала адрес и добавила:
— Знаете там ювелирный магазин?
— «Кристина»? — Она на секунду поразилась совпадению, но не придала этому значения, потому что ей стало не по себе совсем от другого. Это магазин «соседей», и ей вовсе не стоит там показываться. — Конечно, знаю, — произнесла она уже без воодушевления. — Хотите что-нибудь купить?
— Да, — скромно призналась «школьница».
«Какая же я дура! — ругалась про себя Кулибина. — Девчонка увидела вчера мой изумрудный гарнитур, позавидовала — и ни свет ни заря кинулась в ювелирный! Чего ты себе вообразила? Тоже мне ищейка! Увидят твой «пежо» и донесут Стару! Вот будет весело!»
— А знаете, Света… Можно, я буду вас так называть?
— Разумеется.
— Знаете, — продолжала Кристина, — я вчера после вашего ухода перелистала стихи Андрея. Многие читала впервые. Есть совершенно замечательные. Есть похуже. Я бы издала на вашем месте все, разделив по годам. Они ведь у него почти все датированы. И слава Богу! Очень интересно наблюдать, как он растет. Убрать можно только самые ранние.
— Да, — согласилась Светлана, а в душе посмеялась над собой. Самые ранние в основном посвящены ей. А насчет того, что, слава Богу, стихи датированы, припомнила, как бросила ему однажды, уже на закате их семейного счастья: «Ничтожество! После каждого стиха ставишь дату! Считаешь себя великим, а ты полное ничтожество!» От этих воспоминаний ей захотелось взвыть.
— И еще. Света, я поняла, почему ему так не везло с рокерами. Как ни странно, я никогда не одобряла этого увлечения Андрея. Из-за этого мы иногда ссорились. Я поняла, что его тексты, как он любил называть свои стихи, слишком индивидуальны, чтобы быть стержнем коллективного творчества, то есть рок-песни. И многие просто ломали о его тексты зубы или гитары, как хотите!
— Вряд ли Андрей обрадовался бы такой оценке, — вставила Светлана.
— Я знаю. И все-таки жизнь ее подтвердила. Никто не поет его стихов, потому что они самодостаточны. В них своя неповторимая музыка. В последних особенно. Он ведь уже не надеялся на рокеров.
— Он вообще уже ни на кого не надеялся, — заключила Светлана Васильевна. После чего Кристина замолчала, видно, приняв сказанное на свой счет. — Ой, я ведь совсем не вас имела в виду! — начала оправдываться Кулибина. «Временами мне кажется, что она была его женой, а не я!»
— Все правильно, — еще больше нахмурилась Кристина. — И я постараюсь выяснить, кому помешал Андрей.
После этой фразы Светлана чуть не врезалась в грузовик.
— Вы кого-то подозреваете? — спросила она.
— Пока нет.
Кулибина поняла, что большего из нее не вытянешь, и заинтересовалось другим:
— А что вы хотите купить в «Кристине»?
— Браслет.
— А почему именно в «Кристине»?
— Название нравится.
Они рассмеялись и больше не задавали друг другу вопросов. Лишь на прощание Светлана опять не удержалась:
— Где в нашем городе можно купить такое шикарное пальто?