Он еще пару часов пошуршал бумагами. Ксения не звонила. Не добралась до дома? Пора бы уже. Может, забыла о его просьбе? В ее теперешнем состоянии это вполне допустимо.
Он дождался закрытия магазина, а значит, и тот магазин тоже закрылся. Посмотрел, не вникая в содержание, видеокассету с какой-то модной дребеденью. И наконец пододвинул к себе телефон.
— Слушаю вас, — раздался в трубке совсем незнакомый женский голос, но он узнал его. Узнал по особой, присущей только ей интонации, несколько высокомерной.
— Света? Добрый вечер.
— Кто это? — не поняла она.
— Балуев беспокоит, — произнес он просто.
— Гена — вы?.. — растерялась она и забыла, что при последней и, в общем-то, единственной их встрече они перешли на «ты».
— Я вот… решил позвонить, — как-то сразу оробел он. «Ох уж эти дамочки! Черт бы их побрал!» — ругался про себя Балуев.
Светлана же взяла инициативу в свои руки.
— И правильно сделали, что позвонили. Нам необходимо увидеться. Звонить же в офис я не решаюсь — у вашей секретарши наверняка стоит определитель. Еще опрометчивей с моей стороны было бы домогаться вас по домашнему телефону. — В ее словах сквозила ирония, но слово «домогаться» ему понравилось.
— Тогда давайте встретимся, — осмелел он.
— Давайте! — Она засмеялась.
— Почему вы смеетесь?
— Мне это напоминает злоключения тайных любовников. Не обращайте внимания на мой дурацкий смех!
— Не буду, — пообещал Геннадий, хотя ему очень, очень хотелось обращать внимание на все, связанное с ней. — Где же мы встретимся?
— Приезжайте ко мне, если не боитесь.
— Кого?
— Во всяком случае, не моего ревнивого мужа. — Она опять засмеялась, на этот раз как-то неуверенно.
Он зачем-то попросил у нее адрес, хотя давно уже переписал его из телефонной книжки жены.
— Я жду вас, — произнесла она слишком интимно для делового разговора и положила трубку.
Несколько минут он сидел молча, с закрытыми глазами, чтобы справиться с волнением. Затем позвонил Марине.
— Я задержусь. Много работы. — Сухие, банальные фразы, которыми пользуются миллионы деловых мужчин во всем мире.
К его удивлению, на этот раз она не стала устраивать истерик, а похоронным голосом пролепетала:
— Я знаю. Ты едешь к ней.
— Вот и хорошо, что знаешь. — Он не стал прибегать к ненужным объяснениям. — Это тоже моя работа.
Марина вряд ли расслышала эти слова, потому что рыдания вырвались у нее сами собой и она уже не могла остановиться.
Он безжалостно нажал на рычаг.
Светлана жила в районе Московской горки. Здесь уже несколько лет шло строительство многоэтажных корпусов. Архитекторы и строители, почуяв веяния времени, развлекались как могли. Квартиры получались своеобразные, чаще всего двухэтажные, с комнатами в виде разнообразных геометрических фигур. Конечно, немногим были по карману эти апартаменты. Московская горка постепенно превращалась в район нуворишей.
Миновав просторный холл с камином, они проследовали в гостиную. Она была в форме трапеции, расширяющейся к окну и балкону. Все здесь казалось необычным и каким-то неправильным: массивный квадратный стол, и канапе, и странная композиция из трех шкафов, стоящих углом и упирающихся в потолок. Со всем этим можно было разбираться долго, как с головоломкой, но Светлана вовремя увела его на кухню пить кофе с бальзамом.
— Вы, наверно, голодны? — В ее огромных карих глазах таилось что-то большее, чем простое гостеприимство.
— Нет-нет. Не стоит беспокоиться, — отмахнулся он, хотя пренебрег сегодня обедом.
Она не стала его слушать.
— Мужчина голоден всегда.
— Звучит как девиз, — усмехнулся он.
— Это должно быть девизом любой женщины, если, конечно, она не феминистка и не вегетарианка. — Светлана явно намекала на Марину, накладывая на ломтики хлеба окорок, поливая бутерброды кетчупом и посыпая зеленью.
— Я вижу, вы хотите меня совратить, — пошутил Гена.
— А почему мы снова перешли на «вы»? — удивилась вдруг Кулибина.
— Ты первая начала, — засмеялся Балуев.
— Серьезно?
— По телефону.
— Ну да? Вот ведь как бывает! — Она наконец села напротив и, заглянув ему в глаза, добавила: — Не ожидала твоего звонка — растерялась.
Они приступили к еде. Светлана припомнила какой-то анекдот на тему супружеской неверности, а Гена признался, что Марина поставлена в известность о месте его нахождения.
— Это ты сделал зря, — насупилась хозяйка. — Не потому, что между нами должно что-то обязательно возникнуть, и не потому, что мне жаль Марину, а потому, что надо быть осторожными.
— Ты думаешь, Марина…
— Я ничего не думаю, но будет лучше, если наша деловая связь останется в тайне.
— Она ведь не знает, кто ты. Она даже толком не знает, кто я!
— Это не так трудно узнать.
— И это говоришь ты? — усмехнулся Геннадий. — А сама средь бела дня светишься у нашего офиса.
— Ты меня видел? — Она еще больше помрачнела.
— Добрые люди сказали.
— Кто эти люди?
— Кристина Полякова, например.
Слишком много впечатлений для одного вечера. Светлана совсем пала духом.
— Так она ехала к тебе? — Он едва заметно кивнул. — Ты с ней знаком?
— А как ты считаешь, могу я быть знаком с женой своего шефа?
— Мишкольца?! Ты меня убиваешь!
— Ты этого не знала?
Она искренне помотала головой.
— Я бы к ней не сунулась с такими пустяками, если бы знала…
— Кристина утверждает, что ты за ней следишь.
— Боже!
— Правда, я попытался ее разубедить.
— Что же делать? Как мне теперь вести себя с ней?
Этот вопрос ему сегодня уже задавали, и он не нашел ничего лучше, как посоветовать:
— Делай вид, что ничего не знаешь. Вот и все. Кристина — девчонка не вредная.
— Мне показалось, что она очень несчастна. Сложные отношения с мужем?
— Да он и не муж ей, — признался Балуев.
— Я бы так не смогла на ее месте. — Грустная Светлана нравилась ему еще больше. — Пойдем в гостиную, — предложила она.
Они устроились на канапе. Она включила нижний, напольный свет. Комната при таком освещении казалась театральной декорацией.
— Никогда не надо ставить себя на чужое место, — продолжил он разговор, начатый на кухне, — потому что, оказавшись на чужом месте, чаще всего мы ведем себя не так, как думали. Обстоятельства бывают выше наших нравственных установок, и мы идем на компромиссы. Жизнь состоит из компромиссов. Это не я придумал.
— А ты, оказывается, любишь философствовать?
— Извини.
— Ничего. На меня тоже иногда находит. Делаю скидки на возраст, но тебе-то, Гена, еще рановато.
— Не такая уж между нами большая разница.
— Семь лет, ты считаешь, немного? Это немного, когда, наоборот, мужчина старше…
— Теперь ты философствуешь!
Они рассмеялись.
— Ах да! Я ведь совсем забыла — ты любитель бальзаковских дам! Маринка ведь тоже старше тебя на целую пятилетку!
— До бальзаковских дам ты еще не доросла!
— Что? Не гожусь? — выпятила она нижнюю губку.
— Не-а! — задорно, по-мальчишески сообщил он.
— Я папе на тебя пожалуюсь! — готовая разрыдаться, заявила она.
— Ну и жалуйся на здоровье! Ябеда-беда, соленая борода! — начал дразниться Гена.
Они как-то неожиданно почувствовали себя детьми. Впервые за такую долгую взрослую жизнь. После словесной пикировки начались «салки-догонялки». Они носились по квартире как угорелые. С визгом и сумасшедшим хохотом. «Почему мне с ним так хорошо?» — спрашивала себя Светлана. «Почему мне с ней так легко?» — спрашивал себя Геннадий. Куда делись обычные в таких случаях комплексы? Они сами не понимали, что с ними творится, хотя всему в мире есть название.
В конце концов оба опять грохнулись на канапе и долго не могли отдышаться, пытаясь справиться с припадками смеха.
— Как ты помещаешься на этой канапушке? — весело спросил он. — Спишь, свернувшись калачиком?
— Тс-с! — Она вдруг прижала палец к губам, и в ее больших темных глазах засверкали огоньки. — Я открою тебе великую тайну. Только поклянись, что не скажешь об этом никому! Даже Маринке!
— Клянусь!
— У меня есть спальня!
— Врешь!
— А вот и не вру! А вот и не вру! Пойдем — покажу!
Света взяла его за руку и подвела к одному из шкафов, к тому, что стоял углом к остальным. Она дернула на себя дверцу и щелкнула чем-то внутри. Шкаф оказался без задней стенки. Он скрывал лестницу, ведущую на второй этаж.
— Фантастика! Прямо как в старых приключенческих романах!
Она так и повела его наверх, держа за руку.
Спальня тоже была трапециеобразная, но поменьше, чем гостиная. Правда, здесь находилась еще ванная комната с душем.
Широкое ложе с резной спинкой занимало половину комнаты. Оно тянулось от окна к двери. Еще тут стояли два пуфика, столик с косметикой, торшер и на полу — музыкальный центр.
— А ты не верил, — приблизила она к нему свое пылающее лицо.
Это был подходящий момент, чтобы остаться здесь до утра. Обнять, прижать к себе, коснуться губ, шепнуть на ухо: «Ты сводишь меня с ума!» — или что-то в этом роде. Потом — дело техники. Однако не так все просто.
В этот миг он опять услышал рыдания Марины в телефонной трубке. На столике с косметикой лежали стихи Андрея. И еще возникшее в этот вечер счастливое ощущение детства, через которое трудно так сразу перешагнуть, спалить в постели, смыть терпким потом беснующихся тел.
Они посмотрели друг на друга, засмеялись и сломя голову бросились по лестнице вниз…
— Почему ты мне позвонил? — спросила Светлана, когда они вновь оказались на кухне за чашкой кофе.
— Хотел предупредить насчет Кристины. И потом… Ты ничего не слышала про Лондон?
— В смысле?
— Там на днях убили и ограбили нашего курьера.
— Ты думаешь, Стар?
— Не исключено. Завтра, самое позднее — послезавтра, я туда улечу. Может, что-нибудь прояснится.
— Знаешь, а я ведь, кажется, ошиблась с Андреем.