Позвонил второму Мише. Этот оказался сокурсником Обабковой.
«Значит, все-таки Миша Гордеев! — предположил Гена. — Это, конечно, не «А. Р.», но пощупать его стоит. Они были с Кириллом заядлые друганы, и тот вполне мог проболтаться кому-нибудь, что Кирюха каждый месяц гоняет в Англию. Если это так в действительности, то ниточка тянется к Поликарпу. Склад на его территории, и Миша Гордеев наверняка его человек».
Балуев стал вспоминать все, что знает о Поликарпе. Он по национальности грек. Настоящая фамилия Карпиди. Тучный мужчина среднего роста, морская походка вразвалочку. Сросшиеся смоляные брови. Ни одного седого волоска, хотя ему уже за пятьдесят. Всегда гладко выбрит, но одевается, как последний пропойца. У него пятеро детей. Младший учится в Париже, а старший уже директор банка. Карпиди баснословно богат. Начинал с кладбищенского бизнеса. Еще совсем недавно его территорией было только кладбище, но за каких-то пять-шесть лет Поликарп расширил границы своих владений, проглотив «полюбовно» целую организацию и подмяв под себя несколько банков.
Вот, пожалуй, и все. Раньше Поликарпа связывала тесная дружба с Кручей, но после гибели последнего все связи утеряны, если не считать одну мелкую рыбешку. Один пригретый Мишкольцем обанкротившийся бизнесмен знаком со многими из команды Поликарпа, но при этом является должником самого Карпиди.
Балуев вовремя вспомнил об этом человеке. Нашел его номер по телефонной книге и позвонил.
Тот был, конечно, рад услужить своим новым хозяевам и заступникам, но огорчил Геннадия:
— Миша Гордеев? Первый раз слышу такую фамилию. У него, наверно, есть кликуха?
— Вполне возможно.
— А как он хоть выглядит?
— Не знаю, дорогой. Не имел чести быть представленным. Ни ему, ни английской королеве. — Гена подмигнул шоферу.
— Тогда я пас, к сожалению.
— А с боевиками Поликарпа, случайно, не доводилось сталкиваться?
— Некоторых знаю в лицо. Самых приближенных. Балуев описал ему внешность А. Р.
— Нет, такого никогда не видел. — Помолчал секунду и выдал: — Есть у меня одна знакомая баба, вокруг которой постоянно вертятся его люди. Но лезть к ней с этим я не решусь и вам не советую. Там такие дела не поощряются.
— А где они поощряются? — рассмеялся Геннадий и попросил: — Дай-ка мне эту бабу!
— Она весьма известна в городе. — И он назвал фамилию местной телеведущей. — Ее муж — один из приближенных Карпиди. Я могу свести вас с ней, но будьте осторожны. Она баба ушлая.
— Как ты собираешься нас свести?
— Это не так сложно. Она часто посещает «Андромаху».
— Что это?
— Вы не знаете? — удивился тот. — Элитная ночная дискотека. В субботу там будет петь Сергей Пенкин. Она его обожает. Пойдет обязательно.
— Она ходит туда с мужем?
— Никогда! Мы случайно столкнемся. Я вас познакомлю. Идет?
— Надо подумать. Я перезвоню тебе завтра.
Положив трубку, Геннадий ухмыльнулся: Мишкольц придет в бешенство, если узнает про «Андромаху». «И, скорее всего, будет прав. Могу ли я так внаглую совать свой нос в дела чужой организации? — размышлял Балуев. — А им позволено лезть в наши дела? Однако это еще надо доказать!»
И он назвал шоферу адрес склада женского белья.
Они не стали заезжать во двор дома, в подвале которого располагался склад.
— Слушай меня внимательно, — обратился Балуев к шоферу. — Ты сейчас пойдешь туда и спросишь, как тебе найти Мишу Гордеева. Если вдруг он окажется там, скажешь, что с ним хотят поговорить, и приведешь его сюда. Если его там не окажется и тебя спросят: «Зачем он вам нужен?..»
— Придумаю что-нибудь, — перебил его шофер. — Например, Мишуня проигрался в карты и теперь прячется от меня.
— Ты идиот? — серьезно поинтересовался Балуев. — После такого признания тебе вообще ничего не скажут.
— Тогда наоборот, — быстро сообразил шофер, — я проигрался Мишуне и хочу вернуть долг.
— Это, пожалуй, будет лучше, хотя не совсем правдоподобно. При чем тут склад? Скажи, что хочешь предложить ему выгодную сделку, но не знаешь, как с ним связаться.
— Добро, начальник. Я пойду?
— Иди!
Шофер вернулся очень скоро, не прошло и десяти минут. Он плюхнулся на свое сиденье и расхохотался.
— Что случилось? — не понял Геннадий.
Шофер протянул ему на ладони какой-то ключ.
— Что это? Прекрати смеяться!
— Ключ от Мишуниной квартиры! — захлебывался смехом тот.
— Как он у тебя оказался?
— Там сидит толстенная бабенция, — начал рассказывать шофер. — Я вхожу, говорю, так, мол, и так. А Она мне, дура: «Вы, наверно, брат Михаила Аркадьевича? Гриша?» — «Так и есть, — говорю, — братан!» И тут она давай передо мной отчитываться. Михаил Аркадьевич уехал на неделю по делам. Скоро уж должен вернуться. И строго наказал: «Если брат Григорий из Нижнего Тагила нагрянет, передай ему ключ от квартиры». Сует она мне ключ, да еще комментирует: «Надо же, как вы с братом похожи! Прям одно лицо!» Вот ненормальная!
Балуев забрал у него ключ и вновь вытолкнул водителя из машины.
— Сбегай-ка еще раз туда! Уточни, какого числа он уехал.
«Везет же дуракам! — размышлял Геннадий, глядя вслед парню. — Он даже оказался похож на этого Мишуню! Теперь у меня есть ключ, но нет адреса. Адрес можно узнать по телефонной книге. А зачем мне проникать в его квартиру? Я что, грабитель? Что мне там искать, в его квартире? Куда важнее сообщение о брате, который должен приехать из Нижнего, и ведь Иван Иваныч, то бишь А. Р., назвал этот город лондонскому зазывале. А это уже теплее».
— Двенадцатого, Геннадий Сергеевич! — бросил через оконце запыхавшийся шофер и, усевшись за руль, добавил: — Говорит, был сам не свой, какой-то взволнованный. Не сказал даже, куда едет. А обычно всегда сообщал.
«Двенадцатого числа пропала Ксения Обабкова, — быстро соображал Балуев. — Наверно, это его видела тогда Степанида Ивановна, хозяйка Ксюши, когда он нервно вышагивал под окнами. В таком случае, сразу возникает несколько вариантов. Миша узнал, что Ксении угрожает опасность, и решил ее спрятать. Это первый вариант. Второй: у Миши у самого рыльце в пушку и надо заметать следы, тогда студентке Обабковой крышка! И последний — их обоих устранил А. Р. как ненужных свидетелей. Пожалуй, есть резон покопаться в квартирке Мишуни!»
Гордеев жил в новом микрорайоне, и они долго плутали среди похожих друг на друга корпусов, пока не нашли его дом.
На этот раз Балуев оставил парня в машине. Он поднялся на лифте на восьмой этаж. Перед тем как открыть незнакомую дверь, два раза позвонил — на всякий случай. Убедившись, что внутри никого нет, ловким движением сунул в замочную скважину ключ и через секунду уже затворил за собой дверь, будто всю жизнь был профессионацом-домушником.
Уже в прихожей Геннадия ждал сюрприз. На стене висело послание, прикрепленное кнопкой к обоям. Гордеев обращался к брату:
«Гринь!
Ты, наверно, удивишься, когда не застанешь меня в городе. Прости, что так получилось, но у меня не было другого выхода. Я ушел в подполье. Так надо.
Почему, объясню потом. Тебе тоже лучше не задерживаться здесь. Остерегайся Фана!
Минька».
«Фан! — чуть не подпрыгнул от радости Гена. — Даю голову на отсечение, что это кликуха А. Р.! Значит, Минька все-таки скрылся? Ушел в подполье вместе с Обабковой? Неплохо, если это на самом деле так. Тогда девочка еще, возможно, жива. Если, конечно, Фан дал им уйти. А он не похож на того, кто допускает промашки!»
Балуев заглянул в единственную комнату. Там царил беспорядок. Было ясно, что хозяин торопился и забыл не только вытереть пыль со шкафов.
Внимание Гены привлекла валявшаяся на диване фотография. На ней была изображена красивая брюнетка, похожая на кинозвезду, с распущенными волосами и смеющимися, плутоватыми глазами. Она стояла во весь рост в ярко-красном купальнике, бронзовая, как египтянка. Вдали виднелся кусочек моря, а под ногами красавицы — белый песок. Внизу надпись по-испански «Коста-Брава. 95». На обороте уже по-русски: «Миньке на память от Анхелики».
Он сунул фотокарточку в карман пиджака и подумал: «Если Марина обыщет — будет грандиозный скандал!» В тот же миг его оглушил звонок. Звонили в дверь. «Вот черт! — выругался он. — Принесла кого-то нелегкая!»
Он чуть отодвинул штору и выглянул в окно. Неподалеку от его «рено» стоял шикарный ярко-красный «мерседес».
«Прямо как купальник у Анхелики!» — пошутил про себя Балуев.
Позвонили еще раз. Геннадий не тронулся с места.
В замочную скважину вставили ключ.
Он сел на диван и достал из потайного кармана дубленки пистолет.
Судя по стуку каблуков, в прихожую вошла женщина. Она некоторое время проторчала там, видно, тоже читала послание Гордеева брату. Потом направилась в комнату.
Она вскрикнула при виде Балуева с пистолетом.
— Только без истерик! — предупредил он и не без удовольствия обнаружил, что перед ним стоит та самая Анхелика с испанского курорта. Только на этот раз на ней был не купальник, а наброшенная на плечи шуба из голубой норки, волочившаяся за красавицей по земле.
Женщина вовсе не собиралась устраивать истерику, а, наоборот, сразу взяла себя в руки и, бросив на Балуева гневный взгляд, произнесла:
— Если вы до меня дотронетесь хотя бы мизинцем, будете иметь дело с Поликарпом!
Угроза подействовала. Геннадий спрятал пистолет.
— Мне не хотелось бы иметь с ним дело. Что правда, то правда! — усмехнулся он. — И вообще мне пора!
Он поднялся с дивана и хотел было выйти в прихожую, но она преградила ему путь.
— Что вы здесь делали? — теперь пошла в наступление Анхелика.
— Отдыхал, — развел руками Балуев.
— Не морочьте мне голову! — вдруг закричала она. — Вы не бомж! И на грабителя не похожи! Что вам тут надо?
— Спасибо, конечно, за комплименты, — поблагодарил Геннадий, — но мне действительно пора!
Он резко дернул на себя ее норковую шубу, оторвав Анхелику от двери, и сделал ловкую подсечку, так что та с криком приземлилась на диван.