— Гуд-бай, крошка! — бросил он ей уже из прихожей и услышал вдогонку:
— Ты мне за это ответишь, хам!
«Действительно — хам! — удивлялся сам себе Балуев, спускаясь в лифте на первый этаж. — С такой лапушкой так нервно обошелся! Что же мне было делать? Залиться перед ней соловьем? И выложить все как есть? Ну уж, дудки! Лучше я сберегу светлую память о красавице на клочке бумаги! Не за испанской ли фотокарточкой она пришла? Во всяком случае, стоит подержать ее у себя».
— Трогай, извозчик! — бросил он шоферу, усаживаясь рядом.
Тот пребывал в каком-то забавном состоянии, близком к трансу.
— Тут сейчас такая!.. — начал он взахлеб, указывая пальцем на «мерседес» Анхелики.
— Трогай, милый, трогай, — похлопал его по руке Балуев. — Только не врежься в светофор! Надо соизмерять свои возможности с потребностями. Эта сеньорита тебе пока не по карману!
«Хоть ты и похож на ее любовника!» — добавил он про себя.
Мишкольц выслушал его, не перебивая. Он смотрел все время в окно, на шоссе, где без конца сновали автомобили и ползли переполненные троллейбусы. И казался безучастным ко всему.
Геннадий же, напротив, волновался. Он провел беспокойную ночь. Несколько раз звонил Светлане, опасаясь, что его может подслушать жена. Но подслушивать было нечего — на другом конце провода не брали трубку.
Отчитываясь перед шефом, он не смог умолчать о вчерашних приключениях, потому что благодаря им дело продвинулось.
Мишкольц оторвался от окна.
— Ты неисправим, Балуев! Хочешь поссорить меня со всем городом?
— А если весь город хочет залезть тебе в карман?
— Из чего это следует? Насколько я понял, наш курьер в Лондоне погиб не из-за камней. Иначе зачем их надо было сбывать по такой смехотворной цене да еще нашему же ювелиру?
Балуеву не терпелось закурить, но он знал, что при шефе не следует этого делать — Мишкольц не выносит табачного дыма. «Кристине с ним приходится туго, — вздохнул он. — И мне не легче».
— Мотив убийства курьера однозначен, — заключил Геннадий, — спровоцировать войну между тобой и Стародубцевым..
— Четвертый год я пребываю в дурацком, подвешенном состоянии. Плачу Стародубцеву, хотя не нахожусь на его территории. Многие стали забывать, почему сложилось такое положение. Почему я на это пошел. Они считают: раз можно Стару, можно и нам. Шалуна с Соколовым я кое-как отвадил. Теперь приспичило Поликарпу? Что ж, он старый хищник и любит приходить на все готовенькое. Даже удивительно, как это он так долго терпел?
— У него и без нас хлопот хватало в последние годы, — напомнил Геннадий. — Он только-только встал на ноги.
— А тебе не кажется, что загадочное исчезновение Кривцуна в девяносто втором году — тоже дело его рук? Я все чаще в последнее время возвращаюсь к этому случаю. Ведь явно кто-то хотел продолжения нашей войны со Старом, при этом оставаясь в тени.
Балуев только раскрыл рот, чтобы высказать свое предположение по этому поводу, как вошла секретарша.
— Вас к телефону, Геннадий Сергеевич!
Он покинул шефа в состоянии, которое трудно было назвать приподнятым. Нырнул в свой кабинет и взял трубку.
— Привет! — пренебрежительно буркнули на том конце. — Помощник Стара беспокоит. Мой босс хочет встретиться с твоим. Предлагает сегодня в восемь вечера в казино «Атлантик-сити».
— Я тебе перезвоню через час, — пообещал Балуев, — будь на месте!
— Ладушки, — ответил тот и положил трубку. «Вот и эти забеспокоились! Забегали, как тараканы по печке! Всем хочется отведать пирога, да боязно обжечься!»
Перед тем как побежать докладывать шефу, он предпринял еще один рискованный шаг.
«Надо же прощупать почву!»
Светлана оказалась на своем рабочем месте.
— Гена? Ты с ума сошел!
— Ты можешь говорить?
— Могу, — как-то неуверенно произнесла она. В любую минуту кто-нибудь мог заглянуть в кабинет.
— Где ты была всю ночь? — неожиданно для себя поинтересовался он.
— Это тебя не касается, — отрезала она. — Еще есть вопросы? — Он сразу почувствовал подчеркнутую холодность ее тона.
— Разумеется… — И Геннадий доложил о звонке криворотого.
— Это моя работа, — не без гордости призналась она. — Вам бояться нечего. Стар настроен миролюбиво. У тебя все?
— А мои успехи тебя не интересуют? Ты не хочешь знать, к кому привела меня ниточка из того переулка, где ты слишком долго курила? — Балуев выражался завуалированно, потому что тоже не был застрахован от чужого любопытства.
— Ты продвинулся так далеко? — не сумела она скрыть своего удивления.
— Представь себе. Это человек Поликарпа.
Он почувствовал, что Светлана в замешательстве.
— Подробности — с глазу на глаз, — пообещал Балуев и собрался уже вешать трубку, как услышал ее отчаянный призыв:
— Стой! — Она заговорила скороговоркой: — Я тебя умоляю, не лезь к Поликарпу! Это слишком опасно для всех! Тебя могли специально повести по ложному следу, спровоцировав новый конфликт, а Карпиди — человек горячий, он клюнет сразу, глазом не моргнет! Я тоже попробую что-нибудь выяснить, но мне нужны подробности. Встречаться мы больше не сможем. Дома я временно не живу. За мной следят. Стар все знает.
Его будто обдали холодным душем.
— Откуда? Ты ему рассказала? — К его недоумению уже примешивалась ревность. Светлана сразу почувствовала знакомую интонацию. С ревностью приходилось сталкиваться слишком часто.
— Есть кое-кто и поболтливей! — усмехнулась она.
— Марина? Она звонила ему?
— Я тебя, кажется, предупреждала о том, что они знакомы?
Он это и без нее прекрасно знал. Видел не раз в записной книжке жены домашний и рабочий телефоны Стара. Они даже были записаны у нее на одной страничке — Света и Стародубцев. Видел и ухмылялся, не считая, что эта связь реальна. Так — театр абсурда, как и вся наша жизнь.
— С этим я разберусь, — мрачно пообещал Гена.
— Не надо! — попросила она. — Только сделаешь хуже! Стар и в самом деле решит, что между нами что-то было…
— Так мы больше не увидимся? — В его голосе прозвучала нота обреченности.
Света молчала, не зная, что на это ответить. С тех пор как Балуев уехал, многое изменилось. Она пыталась анализировать. Это не похоже на любовь. Господи, да способна ли она вообще любить после двадцати лет самоистязания?! А нет любви, так стоит ли говорить о риске и самопожертвовании, которому она подвергнет себя, продолжая встречаться с ним? Все-таки прошлое крепко держит ее. Как ни странно, она до сих пор привязана к Диме! Кто бы мог подумать? Ей жалко его! Она никогда не видела Стара таким униженным, напуганным, больным. Она уже решила окончательно, что не бросит его.
Но, несмотря на свое бесповоротное решение, в тот миг, когда прозвучала та обреченная нота, Светлана вдруг поняла, как не хочет, до боли в суставах не хочет терять Балуева. Это было так ново и в то же время напоминало давно пройденное.
«Я — собака на сене! Вечная собака!» — кричало все у нее внутри, а вслух вышло как-то загадочно, нелепо.
— Не торопись, — шепнула она, — придет время… «Какое время, дура? Мое время давно на исходе! А у него — жена и трое детей! То же мне Ромео и Джульетта! Монтекки и Капулетти! Война двух непримиримых семей! А, пусть все катится к чертовой матери!»
— Я не хо-чу те-бя те-рять…
— Я тоже…
Он застал Мишкольца лежащим на диване. Вместо компресса шеф возложил на лоб ладонь.
Владимир Евгеньевич, даже не посмотрев в сторону вошедшего, начал тихо бормотать себе под нос. И это походило на бред:
— Я не вижу больше смысла… Делиться со всеми я не могу. Их может остановить только сила. Грубая сила. Так неужели я должен класть им взрывчатку в машины? Приговаривать к расстрелу их отцов и матерей, жен и детей? Неужели нельзя по-другому? Без крови.
— Нельзя, Володя. Слишком ты на виду у всех. А кто не мечтает запустить свою лапу в чужой карман? С волками жить — по-волчьи выть.
— Не хочу! Не хочу! Не хочу! — трижды прокричал он, поднялся и зашагал по кабинету. — Я не знаю, что делать, — честно признался шеф. — Мне это надоело. Новой войны нам не пережить!
— Не надо так мрачно, — вмешался Гена. — Есть выход.
— Какой?
— Объединиться со Старом. Его помощник звонил только что. Он ждет тебя сегодня в «Атлантик-сити». По-моему, настроен миролюбиво.
— Он и при миролюбивом настрое не упустит своего! — заметил Мишкольц.
— И все же это шанс.
— Не забывай, что мы находимся на другой территории. Это спровоцирует на действия Шалуна.
— Он не попрет против Стара.
— Но может объединиться с Поликарпом. Представляешь, что тогда здесь начнется?
Спорить было бесполезно. Круг замыкался. Война казалась неизбежной.
— А может быть, мы паникуем? — предположил Геннадий. — Может, это не Поликарп? Во всяком случае, этот некто третий рассчитывает на то, что мы сцепимся со Стародубцевым, а мы с ним объединимся.
— И что тогда?
— И тогда возможны два варианта. Или он начнет действовать открыто. Или, наоборот, прекратит всякие действия.
— Что ж, посмотрим. — Владимир Евгеньевич оставил свои хождения по кабинету, открыл холодильник, достал себе минералку и бросил Балуеву: — Кури, если хочешь!..
К «Атлантик-сити» они подъехали ровно в восемь. На машине Мишкольца, без охраны.
Их ждали у входа двое молодцов и проводили внутрь.
Казино к их прибытию расчистили. Даже крупье куда-то попрятались — только Стар, его помощник и охрана, человек десять держиморд, на которых босс не скупился. Балуев заметил в этой компании медноволосого паренька Илью Желудкова, но оба сделали вид, что незнакомы.
— Смелый вы человек, Владимир Евгеньевич, — начал с комплимента Стародубцев. — По нашему городу без охраны не каждый решится…
— Все знают, что я еду к компаньону, — дипломатично заметил Мишкольц. — И тогда злоумышленнику, если такой отыщется, придется иметь дело сразу с двумя силами, кто же на это отважится?
Они рассмеялись. Намек был недвусмысленный. Владимир Евгеньевич привык брать быка за рога. Однако собеседник не пожелал развивать эту тему.