Она не добилась своего, хотя в конце концов всеми правдами и неправдами нашла того, кто сдавал сыну квартиру. Однако желанного адреса получить не смогла. Андрей строго запретил сообщать кому-либо о своем местонахождении, тем более матери. Пришлось ей вернуться с пустыми руками, а через неделю снова возвращаться в Москву, уже за трупом «чокнутого».
Когда же Истомин пошел другой дорогой, предложенной Балуевым, кое-что прояснилось. Баптисты неохотно, но все же рассказали о странном человеке, называвшем себя Иваном Ивановичем. Он ходил к ним всего две недели, потом внезапно исчез. Один из сектантов как-то застал Ивана Ивановича после службы за интересным занятием — тот стоял в подъезде и наблюдал за окнами нежилого дома напротив. Потом они вместе вышли из подъезда. Сектант направился к метро, а Иван Иванович пошел домой. Его дом находился в соседнем переулке.
Истомин попросил сектанта показать ему этот дом и подъезд, в который вошел тогда Иван Иванович.
Полдня он потратил на расспросы жителей подъезда, пока не нашел квартиру, в которой убийца Кулибина снимал комнату.
Квартирная хозяйка утверждает, что видела его паспорт. Он и в самом деле по паспорту Иван Иванович. Жилец оказался тихим, непьющим и аккуратным. «Жаль только, мало пожил! — сетовала хозяйка, женщина бальзаковского возраста, вдова. — Такой предупредительный, — продолжала она, — перед отъездом оставил мне денег за междугородные телефонные разговоры. Так представляете, когда пришел счет, там оказалось намного меньше, чем он мне оставил!» — «И часто он говорил по межгороду?» — «Да, почти каждый день!» — «О чем, не слышали?» — «У меня нет такой привычки», — надула она губы. «А с каким городом он разговаривал?» — «Кажется, с Нижним Тагилом. Он ведь сам оттуда. А впрочем…» Женщина принесла ему корешок телефонного счета. Разговоров было восемь, коротких, по пять — семь минут. И код, указанный в счете, был не тагильским кодом.
Пока хозяйка квартиры искала счет, Истомин досконально исследовал старый, висевший тут с допотопных времен аппарат. И не столько сам телефон, сколько занимательный набор цифр над ним, которым были просто испещрены засаленные обои. В основном это семизначные, московские, а может, и питерские номера. Однако имелось три шестизначных номера. Два написаны шариковой ручкой: черной и зеленой пастой, а третий очень мелко, простым карандашом. Истомин переписал в блокнот все три номера. Кристина, в свою очередь, нацарапала их на клочке бумаги, оказавшемся под рукой.
— Геннадий вернулся из Англии? — спросил он напоследок. — Передавай ему привет!
Повесив трубку, Кристина быстро сообразила, что, возможно, держит в руках самую верную нить, которая приведет и к убийце, и к заказчику обоих убийств.
Не медля ни секунды, она начала листать толстую абонентную книгу. Задача облегчилась сразу. Первого номера, записанного на обоях в московской квартире, в их городе не существовало. Зеленый номер принадлежал некоему Рыжову Александру Фомичу, а карандашный — Максимовских Петру Николаевичу. Обе фамилии ей ни о чем не говорили.
На тот же клочок бумаги Кристина выписала домашние адреса абонентов. Потом позвонила Колькиной няне:
— Катя, бери такси и приезжай. Мне срочно надо уехать! Я тебе оплачу!
Няня приехала через полчаса. За это время Кристина полностью собралась, но не с мыслями. Она припудрила лицо, подвела глаза, накрасила губы, причесалась, застегнула кардиган на все двадцать пуговиц, накинула свое модное пальто и даже не забыла положить в сумочку маленький дамский револьвер.
С мыслями все было гораздо сложней. «Надо позвонить Володе! — приказывала она себе и тут же возражала. — Он назовет меня идиоткой! Скажет, что это опасно, что лезу в пекло! О, я заранее знаю все его слова! Он сдвинется с места, когда перебьют всех его курьеров! До этого будет сидеть сложа ручки и ждать, как повернутся события, а они повернутся, непременно повернутся, если их не опередить! Позвонить Гене? Какая разница? Он тут же доложит шефу. Такое он не сможет скрыть. Все решено! — наконец поставила точку Кристина. — Сама во всем разберусь! Преподнесу им обоим сюрприз!»
Катя ворвалась в квартиру недовольная, растрепанная.
— Что случилось?
— Непредвиденные обстоятельства. Прости…
— У меня ведь сессия на носу… Я готовлюсь…
— Только сегодня, Катюша, только сегодня… Из детской выглянул Колька.
— Мама, ты опять уходишь?
— Так надо, сынок! — Она наклонилась, чтобы поцеловать его, и заметила под мышкой книгу, все того же «Волшебника».
— Я хотел тебе прочитать, — разочарованно протянул он, — я уже научился.
— Вечером. Ладно?
— Вечером ты опять будешь с папой…
— Почитай Кате…
— Я хочу тебе…
Уже ступив за порог, она на мгновение обернулась, как-то ненароком, машинально.
Мальчик стоял, неуклюже расставив ноги, опустив голову, сжимая под мышкой книгу. А рядом няня, расстроенная внезапным вызовом, злая, неухоженная. Они оба не смотрели на нее.
При входе в лифт она почему-то подумала, что Андрея, скорее всего, убили в таком же щербатом, с деревянными дверками.
Во дворе оглянулась на окна, но Кольки не увидела. Обычно он торчит в окне, когда она уходит даже в булочную.
Кристина в уме разложила все по полочкам. Некто Рыжов жил совсем недалеко — три остановки на трамвае. Некто Максимовских куда дальше — за Московской горкой. Если учесть, что более-менее значительные люди в мафии стремились купить квартиры на своих территориях — это было выгодно во всех отношениях, можно, например, спокойно оставить во дворе шикарный автомобиль без присмотра и без сигнализации, — тогда получалось, что Рыжов живет на их территории, а Максимовских — на территории Стара. Но это тоже ни о чем не говорит. Во-первых, из каждого правила бывают исключения, а во-вторых, человек, заказавший убийства, мог вполне быть из их организации, при нынешнем-то раздрае, а некто Рыжов, в таком случае, — обыкновенный посредник.
И все-таки она решила сначала поехать за Московскую горку.
Поймала такси. Она никогда не торговалась — такса мизерная, в любой конец десять тысяч. Точно также она никогда не смотрела на ценники в магазинах и не знала, что почем. Привыкла жить, не задумываясь о цене.
Шофер попался болтливый. Рассуждал о политике и ценах на бензин. Ему было безразлично, слушают его или нет.
Кристина не слушала, только подумала с ухмылкой: «Раньше извозчики говорили: «Овес нынче дорог», а современные таксисты охотно делятся с пассажирами, почем брали бензин».
Он привез ее точно по указанному адресу. Дом был панельный, высотный. Она сначала вошла в подъезд, чтобы посмотреть, как расположены квартиры. Высчитала, что квартира Максимовских — на пятом этаже и окна выходят во двор.
Она постояла минут десять во дворе, наблюдая за предполагаемыми окнами.
Квартира, скорее всего, была однокомнатная. В комнате висели непроницаемые темные шторы, а на кухонном окне не было ничего. С него-то она и не спускала глаз, но казалось, что внутри все мертво.
«Конечно, кого я хочу застать среди бела дня?» И только Кристина подумала так — по потолку на кухне поползла серая тень, задержалась на несколько мгновений, потом уползла обратно. Что-то зловещее почудилось ей в этой серости. Вдруг стало страшно.
«Зачем же я тогда сюда приехала, героиня? — подтрунивала она над собой. — В конце концов, я ведь могу просто ошибиться квартирой. За это не убивают. Главное — посмотреть на этого «серого» за окном». И она решительно двинулась к подъезду. В лифт вошла со старушкой. Старушка ехала выше, но и до пятого этажа успела пожаловаться Кристине на соседа-алкоголика и на жуткую слышимость, при этом из уха у нее торчал слуховой аппарат.
Дверь оказалась обыкновенной, деревянной, с крохотным глазком.
После первого звонка никто не открыл. Она прислушалась. В квартире все, казалось, мертво.
Она позвонила еще два раза с тем же результатом. Пожала плечами и вызвала лифт.
«Неужели мне почудилась эта тень на кухне?» — спрашивала она себя, голосуя у бровки. Тень стояла у нее перед глазами — надвигалась на потолок, останавливалась и уходила обратно.
Новый таксист в противоположность первому был молчалив. И молчание ее тяготило, потому что оставляло наедине с тревожными мыслями.
— Вы не могли бы включить радио, — попросила она.
— Неисправно, — пробурчал шофер.
«Что за день такой? — сетовала Кристина. — Даже в музыке мне сегодня отказывают!» Она хотела отвлечься, стала думать о Кольке, о Володе, но тень не давала покоя, постоянно возникала в памяти.
Дом Рыжова оказался кирпичной пятиэтажной «хрущевкой». «В таких домах не живут «наши» люди, — подумала она. — Но для посредника в самый раз».
И опять она воспользовалась тем же методом. Высчитала этаж и несколько минут наблюдала за окнами. Тут уже было три окна, но все плотно занавешены.
Ничего не приметив, она все же поднялась на четвертый этаж, на этот раз без лифта. Но и тут ей никто не открыл.
«День закрытых дверей», — мрачно пошутила Кристина, спускаясь по лестнице.
Сначала была мысль поехать домой на трамвае — всего-то три остановки. Но она знала наперед, что в общественном транспорте ее все будет раздражать. Привыкшая к тишине своей пятикомнатной квартиры, Кристина с трудом переносила шум толпы.
Она в третий раз остановила машину. За рулем теперь сидел здоровенный детина с татуировками на обеих руках.
«Только этого мне еще не хватало в довершение всего!» — и все же скрепя сердце скользнула на заднее сиденье.
Со спины детина внушал еще больший страх широченными плечами и отсутствием шеи.
«Такой может и в подъезде задушить! — поежилась Кристина и подумала о том, что, может быть, разумней было сейчас ехать не домой, а в «Кристину», рассказать обо всем Володе и Балуеву. — Дура я, дура! Возомнила о себе Бог знает что! Захотела сделать сюрприз, а сюрприз не получился!»
Она бы, наверно, и склонилась в конце концов к тому, чтобы сменить маршрут, если бы они уже не подъезжали к дому. И еще она хотела обрадовать Кольку, ведь она не так уж долго отсутствовала.