Однако до изобретения пластиковых емкостей для облучения крови УФ-лучами потребовалось ждать почти 40 лет. Только в конце 90-х в Воронеже был налажен выпуск одноразовых полиэтиленовых кювет, и это избавило медиков и больных от риска распространения инфекций вроде ВИЧ и гепатитов В и С.
В 70-х интерес к УФО крови обострился и на Западе (там используется аббревиатура UBI). Причина та же – устойчивость микробов к антибиотикам. Но что особенно важно: после обработки крови ультрафиолетом эта устойчивость снижалась и эффективность лекарств повышалась!
Сработал и фактор «недоговоренности», ведь осталась загадка эффективности небольших доз обработанной крови и неэффективности и даже вредности больших объемов. Э. Кнотт так ответа и не нашел.
Реставрация интереса к УФ-обработке крови запустила масштабные исследования влияния лучей на клетки крови и изменение различных биохимических и иммунных процессов в зависимости от длины волны ультрафиолета и интенсивности облучения – экспозиции. Результаты ученых впечатлили и озадачили.
С 1928 года прошло полвека и в арсенале ученых появились лампы с узким спектром УФ-лучей, который разложили на три составляющих: А – длинный, 750–500 нм, В – средний, 500–350 нм, и С – короткий, 350–200 нм. Кроме этого, сделали специальные фотометры, позволяющие замерять силу света в облучаемой зоне, а зная время облучения, стало можно посчитать количество поглощенной клетками крови энергии в Дж/см².
Общего единого названия для процедуры пока так и не нашли. В России широко используются два: «аутогемотрансфузия ультрафиолетом облученной крови» (АУФОК) и «реинфузия ультрафиолетом облученной собственной крови» (РУФОСК). Из филологии можно понять, что первое название избавлено от смысловых повторов и как термин точнее. Впрочем, термины не лечат, и тут подходит пословица «Хоть горшком называй, только в печку не ставь».
Популярность метода сохраняется в некоторых странах, несмотря на постоянное давление со стороны фармацевтической «мафии».
Пик исследований клеток крови после облучения УФ пришелся на 80–90-е годы, причем немалую долю научных статей составили работы советских ученых – гематологов и цитологов. Попутно положительным публикациям в научной прессе появлялись и статьи, цель которых была опорочить метод, объявив его бессмысленным и надуманно эффективным. Так, главным аргументом был следующий: УФО крови не выдержал испытаний доказательной медицины двойным слепым методом, а значит, не может считаться допустимым к широкому применению в медицине. Другой аргумент: мол, облучение крови не стандартизуется, не прогнозируется по результату, а значит, слишком случайно в своей эффективности.
Атаки эти негласно подогревались фармкомпаниями, и если и не оплачивались, то одобрялись отзывами и ссылками на публикации против УФО крови.
Фармакологи весьма ревниво относятся к любым методам, которые как-то уменьшают потребность в лекарствах, а значит, бьют по их кошелькам.
Как же выбрать нужные клетки из кровяного потока?
Для чего вообще может быть нужна сепарация клеток крови?
Для лабораторных исследований – понятно. Анализы, эксперименты. А в широкой практике – где могут быть нужны отдельные клетки? С эритроцитами тоже понятно: сделали плазмаферез, плазму в морозилку, а массу эритроцитов – в отделения, переливать больным через лейкоцитарные фильтры.
Что еще нужно?
Я не ошибусь, если скажу, что до 90 % всех сепараторов клеток крови в мире работают на заготовке… тромбоцитов!
Именно эти форменные элементы крови нужны всегда, везде и в любых количествах. Нужны и детям, и взрослым. И сколько бы их ни заготавливалось, их всегда не хватало и не будет хватать!
Основными потребителями тромбоконцентрата являются больные с заболеваниями крови, в том числе раком крови, а также раком вообще (я нарочно не уточняю), которые получают химиотерапию. Фактически это лечение убивает костный мозг вместе с раковыми клетками, при этом развивается тяжелейшая тромбоцитопения. Пациент может погибнуть от кровотечений. Вот чтобы это не случилось, он получает по необходимости и обязательно раздельно такие компоненты крови: свежезамороженную плазму (факторы свертывания крови), тромбоконцентрат (тромбоциты) и эритроцитную массу – если у больного обнаруживается критическая анемия. А при химиотерапии это происходит рано или поздно.
Главная проблема – очень короткий срок «годности» тромбоцитов и сложность их хранения: требуется постоянное помешивание при температуре +20 °C. Поэтому их никогда не готовят впрок, как плазму и эритроциты, а всегда для конкретных больных конкретное количество.
Логичный вопрос: а что делают остальные 10 % сепараторов? А вот они заготавливают стволовые клетки костного мозга.
Как ни странно, но процедура, ради которой фирмой IBM в 1965 году создавался первый сепаратор клеток крови – удаление гранулоцитов (включая нейтрофилы), – сейчас практически не используется.
Лимфоциты забирают чаще. Вопрос: зачем?
В 1981 году на ежегодной выставке-конкурсе «Научно-техническое творчество молодежи» (НТТМ), проводимом на территории ВДНХ СССР, группа врачей НИИ иммунологии (Лесков, Гущин, Прозоровский, Феденко) получила Большую золотую медаль за разработку методики лечения тяжелого атопического синдрома[114] с помощью экстракорпоральной иммуномодуляции лимфоцитов новым иммуномодулятором «диуцифон».
Технологию разработали Лесков и Гущин, на подопытных животных доказав ее ожидаемую эффективность.
Феденко и Прозоровский работали с пациентами, используя один из первых в мире сепараторов клеток крови.
Прибор позволял выбрать из крови больного лимфоциты. После добавления к ним препарата диуцифона (противолепрозного средства) клетки несколько часов находились в термостате, затем лекарство смывалось с помощью неоднократного введения физраствора и центрифугирования, а клетки уже после воздействия на них лекарства возвращались больному внутривенно.
Результаты распределились весьма интересно, доказав перспективность этой методики и необходимость дальнейшего изучения ее возможностей и вариантов лечения с другими препаратами.
Мы уже обсуждали, что благодаря различной массе клеток можно выбрать исключительно те, которые нужны, сведя к минимуму примеси других – не нужных.
Напомню: самые тяжелые, хоть и не самые крупные – эритроциты, лимфоциты – тоже в зависимости от функции имеют разную массу. Поэтому, если в центрифуге вращать кровь не слишком быстро, гравитация будет осаждать клетки, но они распределятся в плазме послойно, в самом низу окажутся эритроциты, а лимфоциты можно будет брать по необходимости с разных слоев. Внизу (у самого дна) нейтрофилы, гранулоциты и моноциты, сверху лимфоциты. Среди эритроцитов на самом дне залегли тяжеленные стволовые клетки.
Если к крови подмешать какой-нибудь густой раствор вроде 6 % или 8 % гидроксиэтилкрахмала (ГЭК), то, «играясь» со скоростью вращения центрифуги, можно подобрать такой режим, при котором вся кровь распределится более точными слоями. И в зависимости от задачи, программы, заложенной в аппарат, можно забирать нужные клетки.
Так на стареньком сепараторе Alinco иммунологи в конце 70-х отбирали лимфоциты для обработки их специальным иммуномодулятором[115]. Так в клиниках Франции, США, Германии, Италии и других странах отбирают лимфоциты для последующей обработки 8-метоксипсораленом и УФ-облучением. Это нужно для предотвращения реакции отторжения пересаженных органов.
Так же можно отбирать стволовые клетки костного мозга, если только как-то уговорить их покинуть убежище в костях и выйти в периферическую кровь.
Мы уже говорили о донорстве костного мозга, но остановимся немного подробнее на том, как оно выполняется. Существуют две основные методики.
1. Спунктировать плоскую кость – грудину или гребень подвздошной кости (трепанобиопсия), откачать нужное количество костного мозга (обычно 200–250 мл) и потом перелить его реципиенту.
2. Не травмировать плоские кости (это не очень приятная процедура, обычно выполняемая под местным обезболиванием), а неделю давать донору цитотоксический препарат, который подавляет активное размножение клеток костного мозга, а потом резко отменить его и ввести стимуляторы метаболизма (В12 и фолиевую кислоту). Размножение стволовых клеток становится настолько бурным, что они выходят в периферическую кровь, а зная их массу, уже нетрудно с помощью сепаратора их забирать в отдельный контейнер.
Вся процедура занимает несколько часов. В этой методике есть различные варианты, улучшающие качество пула (группы) отобранных клеток.
Так, например, компания BAXTER разработала прибор, который в уже отобранный костный мозг может подмешивать особый раствор с магнитными микрочастицами, сцепленными с антителами. Эти «намагниченные» антитела вступают в связь с рецепторами на мембране вполне определенных стволовых клеток, а после эту массу пропускают через особый барабан, в котором намагниченные клетки уходят в отдельный контейнер, подчиняясь магнитному полю. Этот способ очистки дает практически 100 % качества отобранных стволовых клеток, убирая подмешанные лимфоциты, нейтрофилы и эритроциты – то, что в трансфузиологии называют словом «контаминат».
Логичный вопрос: если в крови накапливается слишком много каких-то клеток, например бластных форм В-лимфоцитов, можно их забирать из крови, чтобы просто спасти жизнь?
Конечно можно. Обычно при подготовке к химиотерапии так и делают, если есть свободный сепаратор и расходные материалы для процедуры. Для этого приходится прогнать через аппарат не меньше двух объемов крови больного (8–10 литров). Но регулярно выполнять лимфоцитоферез, не ограничив и не остановив их размножение, – неумное и дорогое занятие.
Эту процедуру обычно выполняют в присутствии двух специалистов: гематолога и трансфузиолога. То есть, с одной стороны, специалиста по болезням крови, а с другой – по манипуляциям с кровью вообще.