— Потому что я пойду с майором, а вы, лейтенант, останетесь здесь на стреме. Сейчас погоны все решают, а не занимаемая должность в «Ставропольском вестнике». Слушайте, что вам капитан говорит.
Астахов подошел к забору и подставил спину, согнувшись пополам.
— Вперед, майор, я за вами.
Горохов взобрался на забор и спрыгнул на противоположную сторону. Через секунду Вадим оказался рядом с ним.
— Звездочки угасли, а еще не рассвело. Самое время для темных дел. Не так ли, майор?
Горохов улыбнулся.
— А ты мне нравишься, капитан.
— Хорошо работать плечом к плечу, когда нравишься своему напарнику.
Они вышли на дорожку, выложенную бетонной плиткой, и направились следом за караулом.
Рудика завели в одноэтажное здание, стоявшее на отшибе. Дом имел квадратную форму и занимал немалую площадь. Двери были с трех фасадов. Над одной висела фанерная табличка «Баня», над второй за углом болтался щит с надписью «Медсанчасть», а над дверью, в которую завели Рудика, ничего не висело.
— Очевидно, это и есть самый секретный объект.
— А мы сейчас это проверим, — сказал Вадим.
— Не торопись, капитан. Давай немного выждем. Дай людям расслабиться. Сейчас чайку себе нальют, сапоги с ног стащат, сигарету закурят.
Он не успел договорить, как конвоиры вышли. Они стояли в десятке шагов от дверей, и прятаться не имело смысла.
— Главное — не дергаться, капитан. Давай-ка закурим.
— Лучше потерпеть. Офицеры на «Парламент» еще не умеют зарабатывать, а «Приму» я не курю.
— Вот так и засыпаются резиденты вражеских разведок. А еще друг режиссера. Спектакли про наших бойцов ставит. Плохо он тебя подготовил.
— Зато вас, майор, отлично подстригли. Вы теперь от этих ребят ничем не отличаетесь.
Солдаты прошли мимо и отдали честь.
— Класс! — воскликнул Вадим, глядя им вслед. — А это вселяет уверенность. А чем мы хуже?
— Вот сейчас и проверим, — буркнул Горохов. — Глубокий вздох, и пошли.
Он перекрестился левой рукой.
Из шести камер занята была только одна, остальные двери с крошечными зарешеченными окошками оставались открытыми. Прапорщик с повязкой «Дежурный» сидел, слушал радио, пил чай и разгадывал кроссворд. Кроме него, в дежурном помещении никого не было.
— Привет, полководец! Прямо-таки Юлий Цезарь, три дела совмещает.
Прапорщик встал, уронив чайную ложку на пол.
— Дежурный по гауптвахте…
— Не шуми, и так в ушах звенит. Майор Лоскутов и капитан Сафаров, ФСБ, — строго сказал Горохов. — Где тут наш оболтус? Выводи. Полковник Ершов уже соскучился.
— Его только что доставили из штаба.
— А он автограф свой забыл оставить на протоколе.
— Сейчас я вызову конвой.
— Хватит ребят гонять. Или ты думаешь, что мы с этим хлюпиком не справимся?
Что-то прапорщика смущало, но он не мог понять, что именно. Ему не приходилось иметь дела с гэбистами, но он знал, что с ними лучше не связываться. Наглый народ, пришли на чужую территорию, а ведут себя как хозяева. Слишком много власти им дали.
Прапорщик вышел из-за стола и направился к камере. Лязгнул засов. У Астахова взмок лоб. Секунды казались часами. Рудика вывели в предбанник.
— Ну? Видишь, какой парень послушный. Руки за спиной держит. В зоне научили. Шаг в сторону равен побегу — это он тоже знает. Пуля всегда догонит. Прав я, урка?
Астахов дернул за рукав вошедшего в роль напарника.
— Иди вперед. Не оглядывайся.
Они вышли из караульного помещения на улицу. Прапорщик снял трубку и нажал тумблер на пульте.
— Дежурный по части капитан Ануфриев.
— Это Курочкин, товарищ капитан.
— Что у тебя?
— Опять этого парня забрали.
— Кто?
— Гэбисты. Майор Лоскутов и капитан Сафаров.
— Ну а тебе какое дело? Они тут всю ночь из угла в угол шастают.
— А почему без предупреждения? Без конвоя? Так не положено.
— Ты хочешь, чтобы они перед тобой отчитывались? Ну, тогда позвони Ершову, он в кабинете начштаба сидит, и выскажи ему свое неудовольствие. А то полковник обнаглел, с тобой не согласовывает свои приказы. Десять лет в армии, а службы так и не понял. Все, отбой, Курочкин! Или тебе не спится в одиночестве? Лох в лаптях!
Капитан бросил трубку.
Курочкин долго думал, но звонить в кабинет начштаба не решился. Дежурному по части он доложил, а там их дело. Пусть разбираются.
Рудик шел первым, конечно, он не мог узнать Горохова. Помимо того что Дмитрий состриг волосы, которые занимали большую часть лица, он оказался в том месте, где его никто не предполагал увидеть, да еще в военной форме. Рудик подумал, что его хотят переправить в СИЗО. Но, когда майор намекнул на побег, у него в голове мелькнула мысль, что Ершов решил его убрать. От этих головорезов чего угодно ждать можно. Их принципы не соответствуют человеческому разуму и пониманию. Хлоп, и порядок.
— Эй, приятель, возьми влево и иди по тропинке.
Голос показался ему знакомым, но оборачиваться он не стал.
— Ну а теперь к забору, живо!
Рудик хотел оглянуться, но его сильно толкнули в спину, он едва не пропахал носом прошлогодний газон. Когда его руки уткнулись в решетку забора, он увидел лицо Ольги. Девушка улыбалась со слезами на глазах.
Готовился к худшему, а получил… Кто знает, может, это была самая счастливая минута в его жизни. Теперь он узнал голос Горохова.
Через десять минут старый, списанный «козлик» вывез на дорогу пятерых сумасшедших, которым никак не жилось, как простым смертным. И чего они все ищут?
Машина остановилась на улице, где не горели фонари. Даже в пригородном поселке такого высокого ранга, как Сосенки, ранней весной не освещаются улицы. Хозяева местных особняков посещают свои загородные имения только летом, хотя и провели себе магистральный газ и настроили печей и каминов. Зимний период они проводят в городе. Слишком много дел накапливается после долгих летних каникул.
Из машины вышли мужчина и женщина. К ним вышесказанное относилось в меньшей мере. Роман Кириллович Китаев работал в равной степени как зимой, так и летом. Природу он боготворил и на даче с супругой появлялся по три-четыре раза в неделю. К тому же кому-то надо было кормить двух кавказских овчарок, которые, кроме хозяев, никого не признавали. Сторож поселка наотрез отказался подходить к клеткам, даже за повышенный гонорар.
Китаев открыл калитку и пропустил жену вперед. Как только они вошли на участок, в сотне метров от того места, где они оставили машину, зажглись фары другого автомобиля. Он тронулся с места и подкатил к дому депутата.
Двое мужчин вышли из машины, а двое остались сидеть на местах.
Высокий молодой человек в пуховике стукнул ногой по колесу китаевской «Волги», и тут же завыла сигнализация.
Китаев в это время открывал входную дверь дома.
— Чертова система. Ничего у нас делать не умеют. Всю деревню разбудили. Шестой час.
— Кого ты будить будешь, Рома? Ворон если только, — улыбнулась жена.
Китаев гордился своей супругой, она сочетала в себе несовместимые понятия по нынешним меркам. Красива, умна, хозяйственна, верна и влюблена в собственного мужа. Поверить трудно, но мало ли чего не бывает на свете.
Китаев оставил жену у порога, сказав: «Сейчас, Катя», а сам вернулся к калитке. Как только он открыл ее, так тут же отпрянул назад. Двое здоровых парней вошли на участок.
— Извините за бесцеремонное вторжение, Роман Кириллович, но вам придется проехать с нами.
Катя, пользуясь темнотой, тихо спустилась с крыльца и исчезла за домом.
— Кто вы такие?
— Сотрудники ФСБ Пивоваров и Кравцов.
— Я с вами никуда не поеду.
— У нас приказ, Роман Кириллович. Мы ведь люди подневольные. Все свои возражения и протесты адресуйте полковнику Ершову.
Китаев пятился, а гости напирали.
— Он возомнил себя Бог знает кем. Мы и на Ершова найдем управу. У меня статус неприкосновенности. Я депутат.
— А у нас приказ стрелять в случае неповиновения. Мы люди военные и приказы выполняем, а не обсуждаем.
Катя подобралась к огромной клетке, слушая, как скулят два огромных лохматых зверя с медвежьими головами. Она отодвинула щеколду и скомандовала:
— Чужие. Фас!
Псы сорвались с места.
Китаева уже зажали в тиски и волокли обратно к калитке. Ошалелый, грубый лай остановил их. Участок слабо освещался лампочкой над крыльцом. Рев приближался. Мужчины оттолкнули депутата в сторону и выхватили пистолеты. Китаев поднялся с земли и бросился в дом. Один из парней хотел выстрелить ему вслед, но огромный зверь сделал гигантский прыжок и сбил его с ног. Пуля вонзилась в нижнюю ступень крыльца и пробила боковую доску. Тем временем его напарник успел выстрелить во вторую собаку, и пуля раздробила ей грудь. Но от прыжка ему увернуться не удалось. Лохматое чудовище свалило обидчика на землю и вцепилось клыками в горло. Умиравший пес в судорогах сжимал челюсти. Людская и собачья кровь смешались.
Они умерли одновременно, так и не поняв, кто из них нападал, а кто защищался.
Второй пес трепал перекусанную руку вопившему от боли чужаку, который пытался схватить валявшийся на земле пистолет.
Калитка открылась одновременно с появлением на крыльце хозяина с охотничьим карабином. Порог участка переступили еще двое вооруженных мужчин. Китаев вскинул ружье и выстрелил. Один из них успел упасть на землю, второму картечью разворотило лицо, превратив его в месиво.
Парню, боровшемуся с собакой, удалось дотянуться до пистолета, он орал благим матом, левая рука болталась на одном сухожилии. Началась беспорядочная стрельба. На свою беду, примчалась Катя и, не успев ничего понять, была сражена пистолетной пулей, угодившей ей в правое плечо. Женщину отбросило назад, она ударилась спиной о яблоню и упала, потеряв сознание. Еще три пули впились собаке в бок, но пес не сдавался. С пеной у рта он тянулся к горлу чужака, но тому повезло, и он принял быструю смерть — второй выстрел карабина сбил с ног собачьего соперника. Вопли оборвались. Пес забрался на труп и заскулил, теряя остатки крови.