дать. Задача ясна?
— Ты гений, Илья. Но зачем тебе самому светиться?
— В трамвай сядет другой. Информация для них будет в газете. Так что не выгляди идиотом, а реагируй правильно. Ты должен сверкать в их глазах как новенький гривенник. А теперь скажи мне: зачем ты убил оперативника? — без перехода спросил Илья.
Умар покачал головой.
— Обижаешь, начальник. Я стрелок от Бога. У меня не было выбора, и я вынужден был сбить парня с ног. Впредь ему наука. В следующий раз умнее будет. Пара ребер и мягкие ткани быстро заживут. Организм молодой, крепкий…
Не прощаясь, Илья покинул машину и растворился в темноте.
23 часа 45 минут
Улицы опустели. Вадим Астахов приехал с напарником раньше положенного. Он хотел обследовать местность. Машина с девчонками стояла в общей цепочке легкового транспорта, оставленного на ночь у обочины.
Они припарковались рядом. Астахов вышел и пересел в машину к девчонкам. Подружки не скучали, они пили пиво из банок и мыли косточки очередной жертве.
— Если вы не звоните, значит, здесь все тихо. Я прав, красавицы?
— Они на барже № 312. Мертвая посудина, с нее не уйдут. А их ангел-хранитель смылся, — защебетала кокетливая девчушка, сидевшая за рулем. — Всем там тесновато. Возможно, он вернется утром. Привезет им жрачку и одежду. Жалкий у них вид.
— Очевидно, этот тип поехал готовить для них достойное убежище, — проворковала ее подружка.
— Или готовить отход из города. Вряд ли они рискнут здесь оставаться после такого шухера, — предположила третья девушка.
— Гадать не будем, — заключил Вадим. — Нам бы не упустить их. Ладно, девчушки, вы можете ехать, а я пойду гляну, что там за корыто стоит на воде.
— Лучше не ходи.
— Я воробей стреляный, меня не засекут.
— Ладно. Но мы тебя дождемся. Все равно спешить некуда. В общаге сегодня идет гульба, а здесь тихо.
— Как знаете.
Астахов пересек пустынную набережную и подошел к гранитной балюстраде. Слабый свет луны превратил воды Белой в черную широкую ленту. О причал бились пенистые волны и расшибали себе лоб, превращаясь в брызги. Череда ветхих суденышек покачивалась, словно невыспавшиеся студенты на лекциях, клевавшие носом то вниз, то вверх.
Одна-единственная баржа излучала слабый свет из круглого иллюминатора, будто золотая монета, брошенная в темноту.
Он не был бы репортером, если бы вернулся к своему наблюдательному пункту. Тут человек ничего с собой поделать не мог. Не в силах сдерживать свой порыв, Вадим спустился по крутым ступеням к пирсу, прошел вдоль причала и достиг нужной точки. Осмотревшись по сторонам, перешел по трапу на борт баржи. Тишина. Шаг за шагом Астахов подбирался к заветной цели — светившемуся золотому кругляшку.
Пригнувшись, он поднырнул под иллюминатор и прислушался. Дырявые стены хорошо пропускали звук. Он услышал голоса.
— И предупреждаю тебя, Виктория, только я один знаю точку на карте, — рычал хрипловатый бас. — Мало того, только я знаю, как открыть ангар. И не думайте, что ворота сами перед вами раскроются. Так что выброси дурь из башки. Твой холоп с нами не пойдет. Как только мы выберемся из этой дыры, чтобы духу его в округе не было. И учти — я сумею это проверить.
— Кажется, твой папочка, Гриша, остался очень недоволен тем, что спасли его шкуру.
Женский голос звучал твердо, но в нем слышалась нескрываемая усмешка.
— Когда вы прекратите лаяться, черт бы вас подрал! Вы сидите по горло в дерьме и продолжаете грызть друг другу глотки. Успеете еще, когда золото вернете назад. Если это случится!
Слово «золото» обескуражило Астахова. Не ослышался ли он? О каком золоте шла речь? На секунду он поймал себя на элементарной мысли. Они гоняются за террористами, им нужны свидетели, но ни разу не подумали о том, куда эти бандиты бегут. Почему они никого не боятся, а живут в свое удовольствие, останавливаясь в открытую в российских городах? Нет, они ни от кого не убегают. В каждой точке задерживаются на несколько дней и, не торопясь, переезжают в следующую. Какова их цель? Они ведут себя так, словно не имеют к угону самолета ни малейшего отношения. А может быть, Горохов, Сергей, Рудик все напутали и взяли не тот след?
— Не замерз?
Вадим вздрогнул и оглянулся. Он стоял спиной к трапу и не видел, как появился этот человек. Верзила находился в трех шагах от него.
— Да ты чего, мужик? Я так. По соседству почкуюсь… Сигарету решил стрельнуть. Вижу, огонек горит.
— Сигарету? Нет проблем. Иди сюда.
На соседнюю баржу ему не перепрыгнуть, это он уже понял. Попадет между бортами, и его раздавит, как лягушонка. Идти к носу и прыгать в ледяную воду тоже не выход.
Астахов выпрямился и пошел на таран. Разбежаться ему не удалось. Он ткнул головой в грудь громилу что было сил, и тот отшатнулся. Вадим пулей пролетел к трапу, пробежал по пружинистой доске, соскочил на пирс и рванул к лестнице.
На этот раз Умар промахнулся. Слишком темно, и слишком быстро неслась мишень. Нет, совсем промахнуться он не мог. Такого не случалось. Он не мог сохранить парню жизнь, и пуля, перебив позвоночник, застряла в грудной клетке. Вадим споткнулся о собственную ногу, упал, перевернулся несколько раз и затих.
Голова и руки его свисали с причала, а волны шлепали по загривку, заливая застывшие синие глаза.
С набережной послышался женский визг.
Умар перевел взгляд вверх — над парапетом возвышались пять человеческих голов: четыре женские и одна мужская.
На палубу выскочили Вика и Григорий.
— Что здесь? Облава?
— Быстро за мной! — крикнул Умар.
— Стой! — скомандовала Вика. — Деньги внизу у Эдди.
Девчонки продолжали визжать.
— Заткнитесь! Молчать, дуры! — крикнул Борис. — Тихо.
Он сунул руку в карман и достал сотовый телефон. Пока он набирал номер, одна из девчонок комментировала:
— Смотрите. Они бегут вдоль причала. Но там нет выхода.
Борис и остальные побежали по набережной, не упуская их из виду.
— Они садятся на буксир. Номер 13-14. Смотри! Он завелся! Работает, гад. Отчаливают… Поворачивают направо… Уходят!
— Заткнись! — гаркнул Борис и начал сам кричать в телефонную трубку: — Петруха! Слушай и не перебивай. Беглецы уходят. Вадима убили. Идут вверх по течению на буксире. Кроме них, на воде никого нет. Поднимай всю общагу на ноги. Цепью перегородите улицу, хватайте все автобусы — и к нам. Мы будем преследовать их на машине. Идите на опережение. Часть на правый берег, остальные на левобережье. Через Кооперативные поляны по Школьной улице к Чижевскому яру. Они могут высадиться только там. На нашем берегу не рискнут. Не подпускайте их к берегу. Возьмите фонари. Вам надо успеть до того, как они дойдут до острова, иначе мы потеряем их из виду. Все! Вперед!
Борис бросился к своей машине, девчонки к своей. Они сорвались с места и поехали вдоль набережной. Буксир пыхтел изо всех сил, но скорость его равнялась бегу испуганной кошки. Парень нажал на клаксон и не отпускал его, девчонки сделали то же самое. Ночной город начал пробуждаться.
00 часов 20 минут
Сотни студентов выскочили на улицу и перекрыли дорогу. Останавливался весь транспорт, забивался людьми, и водители были вынуждены подчиняться приказам возбужденной молодежи. Все машины шли к реке. Набережная с обеих сторон заполнялась демонстрантами. Машины гудели. Студенты ломали деревья и зажигали факелы. Черная река вновь стала Белой. И только одинокий буксир, как затравленный зверь, шел по середине водной глади, чихая и кашляя от натуги.
Дежурный по городу получал сообщения за сообщением. Невиданный дебош студентов. Вся милиция была поднята в ружье. Заревели сирены, замигали красные и синие маяки на крышах патрульных машин. К крохотной песчинке, с трудом двигавшейся по реке, как к пчеломатке, слеталось все живое, что могло передвигаться, не исключая любопытных и страдающих бессонницей.
Трифонов, Куприянов и Ростовцев не стали исключением.
Шествие продолжалось, и уже никакая сила не способна была остановить могучий поток.
— Нас разорвут на куски! — кричал Григорий, озираясь по сторонам. — Нам крышка!
Эдуард сидел на полу, заткнув уши ладонями, его лицо заливал обильный пот. Вика стояла, не двигаясь, сжав челюсти и вцепившись в рукав Умара, стоявшего за штурвалом.
Пожалуй, он — единственный, кто держал себя в руках и не выплескивал эмоций. Он смотрел вперед, не отвлекаясь на яркое зрелище по обоим берегам реки.
— Говори что-нибудь, — процедила Вика. — Говори, но только не молчи, иначе у меня будет разрыв сердца.
— Спокойно, хозяйка, спокойно. Если они захотят нас взять, им придется выйти на реку. Собаки в клетке пугают, но не кусаются. А на воду они сойдут только с девятнадцатой пристани. А это далеко. Мы успеем подойти к мосту.
— Мост? — Вика вздрогнула.
— Это не тот мост, с которого можно прыгать. Прыгать будем мы, когда войдем в тень под мостом.
— В воду? Ты рехнулся? Кто из нее вынырнет?
— Тот, кто жить захочет. Другого выхода нет.
— Нас выловят и раскромсают на части.
— Пока мы доберемся до берега, толпа пройдет вперед. Набережная опустеет.
— Даже если мы живыми доплывем до суши, как ты выберешься на одетый гранитом берег? Метров шесть в высоту гладкого камня.
— Я рад, что даже в такой ситуации вы способны трезво мыслить. Многие доблестные воины впадали в панику от зенитной канонады. Мы не полезем на гранитную стену. Нам подойдут стальные опоры моста.
То, что творилось на берегу, не поддавалось описанию. Очевидно, подобные случаи и называют стихийным бедствием: цунами, тайфун, смерч, извержение, землетрясение и студенческие волнения, дошедшие до девяти баллов по шкале Рихтера.
Милиция с трудом разобралась, в чем суть проблемы. Полковник отдал распоряжение выслать сторожевые катера с Черного яра. Ближе не имелось. Оперативную группу отправили к Третьей пристани, где произошло убийство. Речная милиция была не готова к подобным явлениям и шевелилась слишком медленно.