Отец встает. Он спотыкается и хватается за край кровати, чтобы не упасть. Выпрямляется и с трудом находит баланс.
– Я пойду, чтобы тебе не было за меня так стыдно. – Он смотрит Альбину в глаза.
– Я не это хотел сказать, – вырывается у Альбина автоматически.
Но на самом деле он имел в виду именно это. Именно это! Теперь папа начнет плакать. И такой папа никогда не уйдет.
– Я хотел, чтобы мы снова обрели друг друга, и поэтому мы отправились в круиз, но теперь я вижу, что никому это не нужно. Даже на сутки вы не сочли нужным притвориться милыми. – Папа усмехается, качая головой. – Увидимся завтра!
Он встает. Но не уходит, а остается стоять. Тяжело дышит через нос.
– Спокойной ночи, Мортен, – слабо пищит Лу.
– Спокойной ночи, малышка.
Наконец папа подходит к Альбину и целует его в лоб. Щетина царапает Альбину нос.
– В конце концов, не такой уж я плохой отец, правда? Или надо было оставить тебя во Вьетнаме, а?
Альбин замечает, что Лу в шоке от этих слов. Но папа говорит это уже не в первый раз.
– Нет, конечно же не надо было. Спокойной ночи, папа.
Альбин и Лу молча смотрят Мортену вслед, когда он наконец-то уходит. Слушают, как открывается и закрывается дверь соседней каюты. Как папа сбрасывает ботинки и они гулко ударяются о стену. А потом… Потом раздаются слабые всхлипывания. Папа плачет в соседней каюте.
А вдруг он сейчас вернется?
Альбин остается стоять на месте. Лу смотрит на него. Он не знает, что ему теперь делать. Он боится посмотреть девочке в глаза. Идти в соседнюю каюту к отцу он не хочет. Прогуляться по парому Альбин тоже не может, потому что детям не разрешается бродить так поздно без присмотра.
– Ты в порядке? – спрашивает Лу.
– Да. – Альбин снова садится на кровать.
Он смотрит невидящим взглядом в телевизор. Уши ловят звуки происходящего в соседней каюте.
– Ты можешь лечь спать здесь сегодня, если хочешь, – предлагает Лу.
– Хорошо.
Лу кладет руку мальчику на плечо. Ему не хочется, чтобы она его жалела. Он хотел бы, чтобы она снова прокомментировала события на танцполе и чтобы все стало, как было до прихода папы.
За стеной снова раздается шорох. Потом звук спускаемой воды в туалете.
– Слушай, – говорит Лу.
– Что?
– Если я расскажу тебе кое-то, можешь пообещать, что сохранишь это в тайне?
Альбин смотрит наконец на девочку и кивает.
– Обещай. – Лу слегка щурит глаза.
– Я обещаю.
– Мама думает, что у Мортена пограничное расстройство личности. И что у бабушки было то же самое.
Альбин судорожно глотает. Он надеялся, что Лу расскажет что-то про себя, чтобы отвлечься и поговорить о чем угодно, только не о папе.
– Какое еще пограничное расстройство? Что это вообще такое?
– Это вроде психической болезни.
Альбин застыл на месте. Если он не будет двигаться, может быть, ему удастся остановить время и этот разговор никогда не произойдет.
– Она обсуждала это с бывшими коллегами, с которыми работала в больнице.
– Нет у него никакого расстройства.
– Ты даже не знаешь, что это такое.
Альбин не находит, что на это ответить.
– Она и в Интернете про это почитала. Очень многие симптомы есть у Мортена.
Линда обсуждает папу с другими людьми. Она говорит о том, о чем Альбин никогда ни с кем не разговаривал, даже с мамой.
– Прости, – вздыхает Лу. – Наверное, не надо было тебе это рассказывать. Я просто подумала, что тебе будет легче, если ты узнаешь.
– Папа бывает иногда расстроен, но он не больной, – отрезал Альбин. – И он тяжело переживает смерть бабушки.
– Он такой уже очень давно. Но ты был слишком маленьким, чтобы понять, или просто не помнишь.
– А ты, значит, понимаешь?
– Нет. Но мама говорит, что он всегда был таким, а в последнее время ему все хуже и хуже.
Линда ошибается. Этого не может быть.
– Твоя мама ничего не знает о моем папе. Мы не виделись больше года.
– Наоборот. Как раз мама его хорошо знает, именно поэтому мы и не виделись. У нее нет на это сил.
Альбин думает о том, что в соседней каюте стоит тишина. Что, если папа слышит их разговор? Что он сделал бы в таком случае?
Наверное, вбежал бы сюда с криком, утверждая, что Лу настраивает Альбина против него, как он всегда говорит про маму. Он бы кричал и кричал, и никто не смог бы его остановить, и тогда Лу навсегда отказалась бы с ними встречаться.
– Мортен звонит нам по телефону, когда выпьет. Иногда он ругается на маму, а иногда грозит, что покончит с собой.
Альбин не знает, что ответить. У него нет слов.
«Но я никогда не сделаю это дома, чтобы ты или мама не обнаружили мое тело, это я обещаю».
«Если я это сделаю, в этом нет твоей вины, никогда не вини себя. Ты лучшее, что было в моей жизни. Просто у меня уже больше нет сил».
– Мама не думает, что он по правде это сделает, – быстро добавляет Лу. – Но его звонки ей очень тяжело даются. А тебе и Силле, наверное, все это в тысячи раз тяжелее, потому что вы все время вместе.
Лу обняла Альбина за плечо. Он почти не почувствовал прикосновения. Он как будто спрятался в маленький орешек с твердой скорлупой глубоко внутри своего тела.
– Мы поэтому и переехали в Эскильстуну. Так он хотя бы может только звонить. А до этого он приходил к нам по ночам. Иногда мама отказывалась ему открывать дверь, и тогда Мортен звонил ее друзьям и говорил, что она лживая и не заслуживает иметь друзей, потому что ей плевать на собственного брата. А мама такая трусиха, что ничего не может сказать напрямую. Ей легче было переехать, чем спорить с Мортеном.
По словам Лу, папа совершенно больной?
Он действительно болен?
И давно Лу все это знает?
Ничего не складывается в стройную картину. Все кусочки пазла находятся не на месте.
Альбин не может больше здесь находиться. Он не может видеть Лу, эту каюту, стену, за который лежит папа.
– Ты куда? – спрашивает Лу, когда мальчик направляется к двери.
– Я должен найти маму.
– Не говори ничего Силле. Пожалуйста. Я обещала маме, что ничего не скажу тебе.
Альбин не отвечает. Отрывает дверь в коридор.
– Подожди меня, – просит Лу.
Мадде
Она спит так крепко и безмятежно. А эта рука, которая мягко трясет ее плечо, она только мешает, это несправедливо. Мадде пытается ее игнорировать и хочет снова провалиться в бездну сна, но рука чересчур настойчива.
Теперь Мадде слышит музыку. Голос у самого уха говорит:
– Пора просыпаться!
Мадде неохотно открывает глаза. Перед ней стоит женщина, ее темные волосы уложены в высокий пучок. Рядом с ней улыбается довольно симпатичный парень. Она с трудом узнает этих людей. На них форма охранников.
– Здесь нельзя спать, – повторяет женщина.
Мадде несколько раз моргает. Смотрит на колени. Ее расслабленная рука держит стопку. Липкие остатки алкоголя вытекли ей на пальцы и ноги.
В зале полно людей, но вокруг Мадде пусто. Все ее бросили. А поющая на сцене девица не может взять чисто ни одной ноты.
Голова Мадде работает медленно. Ей нужно восстанавливать картины по одной. На языке остался неприятный привкус, и когда она проводит им по передним зубам, то чувствует налет, толстый, как флисовое одеяло.
– Я не сплю, я просто прикрыла глаза ненадолго.
– Это понятно.
Женщина переглядывается со своим коллегой.
Мадде хочет рассердиться на нее за этот взгляд, но у нее не получается: слишком доброй эта женщина выглядит.
– Можно дать глазам отдохнуть в каюте, – предлагает парень.
– Нет, – протестует Мадде. – Я совершенно бодра.
– Пойдемте с нами. Мы отведем вас в каюту и проследим, чтобы вы оказались в кровати. Правда, хорошо бы сейчас прилечь?
Да, было бы действительно неплохо. У Мадде нет сил сопротивляться.
– Я просто хотела повеселиться, – признается она. – Смотрите, у меня грудь залита золотом. Самые гламурные сиськи в мире. Правда же?
Парень со смущенным видом кивает. Мадде смеется, и добрая женщина тоже.
– Сможете идти самостоятельно?
– Конечно смогу. – Мадде встает.
Она пытается поставить стопку на стол, но та прилипла к пальцам, и Мадде снова становится смешно. Она машет рукой до тех пор, пока стекло не остается на столе. Она покачнулась, но парень быстро подхватил ее.
Охранники выводят Мадде из бара. Держат ее мягко, но решительно, и ей кажется, что она плывет. Она даже закрывает глаза:
– Вы так добры ко мне.
– Как ты думаешь, она сможет сама дойти? – спрашивает женщина, и Мадде улыбается:
– Передайте привет Дану. Скажите ему, где находится моя каюта.
– Для этого мы сами должны это узнать. Какой там номер?
– Где-то в середине. У нас нет окна.
Так приятно оказаться в чьих-то сильных объятиях и просто закрыть глаза. Мадде слышит, как женщина просит парня поискать ключ в ее сумочке, и понимает, что охранники проследили, чтобы она ее не потеряла. Мадде так растрогана, что ей хочется плакать, эти люди так внимательны к ней, как будто она заснула на диване на вечеринке у мамы с папой, а они подняли ее и осторожно-осторожно перенесли в спальню. Вокруг продолжается веселье, в котором ей не обязательно принимать участие. Мадде слышит вокруг музыку и крики, но она может просто закрыть глаза и быть уверена, что она в безопасности и, пока остальные веселятся, с ней все будет в порядке.
Марианна
Марианна почти уснула в гудящей и вибрирующей темноте под ватерлинией. Ее голова лежит на плече Йорана. Его кожа теплая и мягкая. Тело женщины еще помнит его прикосновения и поцелуи. Память кожи пробуждает тепло в коленях, груди и чреве.
Йоран поворачивает голову и целует ее в лоб.
– Я думала, ты спишь.
– Я почти уснул.
Йоран приподнимается и опирается на локоть, Марианне приходится тоже поднять голову с его плеча. Она слышит, как он чешет затылок, а потом широко зевает. Йоран опирается на локти над Марианной и нежно целует ее в губы.