– Я люблю тебя, Калле. Пообещай мне.
И Пия кладет трубку.
«Балтик Харизма»
Пижама Лиры испачкана кровью ее родителей. Она стоит у стены «Клуба „Харизма"». Она уже не голодна, но хочет еще. Ее притягивает это место, потому что здесь много теплых тел. Здесь темно и тесно. Она останавливается у танцпола. Замечает, что здесь есть такой же, как она. Ищет взглядом и сразу видит Дана. Знает, что он лидер. Но что-то другое привлекает внимание девочки. Она поднимает взгляд на балкон. Кто-то там пахнет лучше всех остальных.
На балконе ночного клуба женщина по имени Виктория протягивает бармену кредитную карту. Она улыбается Симеоне, который говорит ей: «Мы приехали в Швецию, потому что слышали о знаменитых паромах любви», и ей очень нравится его итальянский акцент. Она спрашивает, оправдались ли его ожидания, и он отвечает: «Надеюсь, что да». Его рука лежит на ее талии, и пальцы обжигают ее сквозь платье. «К сожалению, у нас проблемы с терминалом», – говорит бармен, и Виктория некоторое время с недоумением смотрит на старое лицо морского волка, прежде чем понимает, он имеет в виду устройство для банковских карт. Она роется в бумажнике и достает несколько мятых сотенных купюр. Рука Симеоне останавливается на ее животе, обдавая его теплом. Виктория прикрывает его руку своей. Их пальцы сплетаются. Кровь в ее теле бежит все быстрее. Выступает пот, покрывая тонкой пленкой кожу спины. «Хочешь, пойдем ко мне, – предлагает она. – Это совсем близко. Это лучшее, что есть на паромах любви». Симеоне согласно кивает. Виктория делает последний глоток пива и надеется, что ее дыхание в порядке. «Пойдем скажем нашим друзьям, что уходим», – говорит она. Они идут за руку к лестнице, которая ведет на танцпол. Люди толпятся у окружающего его барьера из латуни и дымчатого стекла. Мимо них пробегает мужчина среднего возраста в рубашке с пальмами, он что-то кричит бармену. Виктория слышит только отдельные слова… кольцо… несчастный случай… Симеоне спрашивает, что случилось, Виктория только пожимает плечами. Вверх по лестнице идет девочка в окровавленной пижаме. Ее губы испачканы запекшейся кровью. Похоже, кто-то ударил ее по лицу. Девочка поднимается на балкон, со спины ее освещают огни светомузыки. Ей нужна помощь. Виктория отпускает руку Симеоне и бросается к девочке. На долю секунды она видит лицо девочки очень близко. В следующий миг Виктория падает на спину. Лира толкнула ее на пол. Ее волосы щекочут Виктории нос. Басы громкой музыки вибрируют в ее теле, заставляя его дрожать. А потом… Боль от впивающихся в шею зубов Лиры. Зубы смыкаются под кожей шеи, вырывают большой кусок плоти. Виктория пытается кричать, но голоса нет. Краем глаза она видит, как что-то, похожее на масло, фонтаном бьет в воздух, и это кровь, ее кровь. Люди вокруг них кричат, но Виктория не может издать ни звука, когда зубы девочки погружаются в ее шею второй раз.
Внизу на танцполе Дан улавливает в воздухе запах свежей крови. Он сморит на балюстраду балкона. Слышит оттуда крики, но внизу никто не реагирует. Публика продолжает танцевать как ни в чем не бывало, пока в воздухе не распространяется ужас. Так много людей напуганы наверху. Их сердца бьются чаще. Каждая секунда, пока Дан старается сдержать инстинкт, кажется ему невыносимой пыткой. Он видит на балконе тело женщины в тонком платье. Ее лицо оказывается прижатым к стеклу балюстрады с другой стороны. Оно кажется изуродованным и плоским. Виден только один ее глаз. Он смотрит вперед невидящим взглядом, на белке один за другим отражаются все цвета светомузыки. Потом он видит девочку в пижаме у балюстрады. Какой-то мужчина пытается схватить ее сзади. Дан слышит, как он что-то кричит по-итальянски. Девочка вырывается из его рук, одно ее плечо вывихнуто, она выгибается всем телом, щелкает вокруг себя зубами. Тело женщины в тонком платье все еще полно крови. Она течет по полу, капает на танцпол. На лице одной их танцующих девиц кровавые брызги, но она продолжает танцевать, ничего не замечая. Кровь. Дан жаждет крови. Он больше не может ждать и подходит к барьеру. Открывает рот и запрокидывает голову. Чувствует, как густые теплые капли капают на язык. Текут прямо в горло.
Девица в кружевном платье смотрит на Дана и не может понять, что происходит. Она скользит взглядом вверх. Видит лежащее там тело. Орет, хватается за стоящих рядом людей. Кто-то кричит: «Это Виктория, это Виктория, моя подруга, о, господи, Виктория…» Кто-то указывает на Дана. На лестнице раздается громкий топот тех, кто пытается убежать с балкона. Чье-то тело падает прямо в центр на танцующих девушек. Раздается звук ломающихся костей. Все больше людей кричит. Крики снизу и сверху сливаются в один. Дан больше не может терпеть. Принюхивается. Хватает первое попавшееся разгоряченное тело рядом с собой.
Филип
В баре «Старлайт» Филип кладет телефонную трубку. Смотрит на нее полсекунды. Пытается осознать услышанное.
Голос Мики звучал так, словно он на грани истерики. То, что он говорил, не поддается логике.
– На борту какая-то инфекция, – говорит он Марисоль. – Мы должны отправить всех пассажиров по каютам и собраться в столовой для персонала.
Когда Мики слышит, как его собственный голос произносит эти слова, они кажутся ему более реальными.
– Какая еще инфекция?
Марисоль не выглядит особенно напуганной, и это немного успокаивает Мики. Если что и заразно, так это чрезмерная реакция Мики.
– Я не знаю, – отвечает он. – Может быть, и не опасная, но мы должны сейчас же закрыться.
– Это будет воспринято с энтузиазмом.
Филип выходит из-за барной стойки. Посетители в очереди злобно провожают его глазами. Он проходит мимо людей, которые машут, подзывая его. Решает не рисковать идти через полный людей танцпол, обходит его стороной. Не трогает латунный бордюр барьера. Смотрит на стаканы на столах. Есть ли здесь зараженные? Как это передается? Они с Марисоль брали деньги и банковские карты из множества рук, прикасались к ним. Голое потное плечо какой-то женщины плотно прижимается к руке Филипа и оставляет мокрое пятно на ткани рубашки.
Он подходит к краю сцены, поднимается по ступенькам. По его лицу, должно быть, видно, что что-то случилось. Йенни перестает петь, как только его видит. Пальцы басиста замирают над струнами. Барабаны тоже постепенно затихают. В зале раздается ропот. Йенни подходит к Филипу и отдает ему микрофон прежде, чем тот успел попросить об этом.
Без громкой музыки шум в зале кажется оглушительным.
– Мне жаль прерывать веселье, но на борту возникли технические сложности. Командование заверило меня, что для беспокойства нет причин.
Филип слышит, что откуда-то из-за пределов бара слышны крики. Он поднимает руку ко лбу, чтобы загородить свет прожекторов, и замечает, что публика горит нетерпением. Вскоре поднимается ропот.
– Я должен попросить вас спокойно и неторопливо пройти в свои каюты. Не нужно волноваться. Как только у нас появится больше информации, мы вам сообщим.
– Черт побери! – ревет кто-то в конце зала. – Я только что купил пиво!
– И я тоже! – визжит девица из компании, которая подпевала каждой песне. – Можно тогда его взять с собой?
– Иначе я хочу назад свои деньги! – кричит мужчина у бара, ему вторит множество других голосов.
Филип не знает, что ответить. По правилам, он должен сказать «нет», но чувствует, что это вызовет бурю возмущения.
– Что происходит? – кричит женщина у края сцены.
– Это просто очередная проверка. Нет причин для беспокойства.
Филип никогда не умел убедительно лгать, а под ярким лучом прожектора это еще труднее.
Где-то у входа женский голос молит о помощи. В воздухе ощущается, как туда переместилось всеобщее внимание. Филип сходит со сцены, на этот раз люди расступаются, чтобы дать ему дорогу. Он видит, как многие поспешно допивают свои напитки, чтобы не оставлять их здесь.
У входа снова кто-то кричит. Филип видит, как Марисоль перелезла через барную стойку и спешит туда.
– Помогите мне! Помогите! – кричит женщина. – Они прямо у меня за спиной!
Филип смотрит на женщину. У нее короткие волосы, выкрашенные в красный и черный цвета. Правая пола ее майки пропитана кровью. На внутренней стороне плеча ближе к подмышке вырван большой кусок мяса. Лицо мокрое от пота и слез. Она падает на четвереньки, всхлипывает.
Люди вокруг кричат. Кто-то бежит к выходу. Другие, наоборот, пятятся в глубину помещения. Кто-то подходит ближе, чтобы увидеть, что происходит.
Паника охватывает Филипа, когда он видит, что Марисоль наклонилась над пострадавшей.
– Они за моей спиной, – задыхаясь, повторяет она.
– Кто? – спрашивает Марисоль, пока Филип бежит к решетке на входе.
– С ними, черт возьми, что-то не так, – кричит активист за экологию с блондинистыми дредлоками.
– Дьявол! – ругается его спутница.
Она указывает куда-то рукой, ее рука так сильно дрожит, что вино выливается из бокала.
Силла
– Нет причин для паники. Мы работаем над тем, чтобы ликвидировать проблему как можно скорее…
Громкость объявления так сильна, что в динамиках над головой Силлы трещит пластик. Она узнает этот голос. Служащий стойки информации. Понятно по голосу, что он охвачен страхом.
Раздается звонок, когда лифт останавливается на шестой палубе. Силла нетерпеливо смотрит на двери. Пытается открыть их усилием воли.
«Может быть, Аббе и Лу в каюте. Лежат себе и смотрят кино. Едят конфеты. Может быть, Линда их нашла.
Господи, прошу тебя, пусть так оно и будет».
Двери наконец-то открываются. Голос раздается во всех динамиках, установленных в коридоре. Теперь говорят по-фински. Силла наклоняет рычажок управления вперед, и коляска мягко выкатывается из лифта. Ей нужно попасть в коридор с левой стороны, но со стороны лестницы идет сплошной поток спотыкающихся второпях друг о друга людей и беспорядочно устремляется в два коридора. Двери лифта закрываются за спиной Силлы. Для инвалидной коляски совсем нет места, чтобы развернуться. Женщина дергает рычажок и отъезжает на несколько сантиметров назад, проезжает немного наискосок, поворачивает рычаг в противоположную сторону, снова сдает назад и снова устремляется вперед. Повторяет это несколько раз.