— Стихия Жара: Испепеление!
После её слов вокруг меня в радиусе пяти метров образовался столб раскалённого воздуха уходящий далеко вверх.
Я бы ни за что бы не успел от этой техники увернуться, либо как-то по-другому от неё сбежать. Но…
— А вот я слышал, что Шакутон слаб перед Водой, — довольно скалясь, проговорил я, стоя под покровом первого уровня абсолютно невредимым на том же самом месте. — В моём же случае — Кровью!
Оттолкнувшись, тем самым создав новое углубление в земле, я, предварительно активируя меч, в прыжке попытался ударить её сверху вниз.
Однако в последний момент она смогла ускользнуть в сторону из-под удара, и, пока я восстанавливал равновесие, ударила меня солнцеподобным объектом белого цвета с красной оболочкой:
— Стихия Жара: Каджосатсу!
От удара этого шара в бок, я пошатнулся, но не упал, а моя кожа в месте соприкосновения покрылась жутким ожогом. Однако я, ожидая подобной атаки и зная о коронной технике Пакуры, заранее отключил болевые ощущения, так что сбить мою концентрацию у неё не вышло, как бы она того не хотела.
— Невероятно… Обычно от этой техники вся влага в организме жертвы высушивается и человек превращается в мумию! — пожевав губами, она не собиралась сдаваться, поэтому призвала ещё два подобных шара. — Может она тебя и не мумифицировала, однако урон нанесла, мне просто нужно тебя немного ослабить, дабы потом окончательно добить!
Её хищная улыбка, больше походящая на оскал, в данный момент застыла на её лице. Однако после того, как я создал трёх кровавых клонов и начал себя лечить, её выражение лица быстро изменилось на что-то близкое к раздражению:
— Так ты ещё и ирьенин… Ладно, — отмахнулась она. — Чакра у тебя всё равно не бесконечная, и я вижу, что изрядное её количество ты уже потратил. Не знаю, правда, на что. Но не суть важно, ведь, когда я разберусь с клонами, я займусь уже тобой, — как только она договорила, сразу же стала стремительно теснить одну из копий.
Я же, пока у меня появились секунды на отдых, лечил самого себя и параллельно оценивал ситуацию на поле боя: Судя по всему, мои созданные ранее клоны справились со своей задачей на ура. Ведь именно их поддержка послужила переломным моментом в этом сражении.
Именно потому, что я потратил изрядное количество чакры на собственных копий, я не могу, например, активировать покров второй стадии, либо использовать ниндзюцу, чтобы биться с Пакурой, используя сто процентов своей силы. При выборе между помощи товарищам и того, как я отдаю все силы на борьбу со своей противницей, я выбрал первое. В первую очередь это было сделано из-за того, что если бы наших всех перебили, то и меня толпой враги смогли бы завалить.
А так, я и сдерживаю их сильнейшего бойца и наши ребята уверенно отбиваются от суновцев. Теперь можно с уверенностью сказать, что эта битва потихоньку подходит к концу…
— Думаешь, будешь вечно прятаться за спинами клонов? — я, на секунду потерявший из виду куноичи, в последний момент успеваю интуитивно отбить её удар, приходивший мне прямо в голову. — Мне надоела эта игра. Честно говоря, я думала ты будешь сильнее.
Будто бы разочаровавшись во мне, она, ускорившись, начала меня стремительно теснить. Её ужасающий напор и сокрушительные атаки, казалось, служили ничем иным, как способом моей скорой кончины. С трудом отбиваясь, выставляя скользящие блоки и уворачиваясь от самых сильных ударов, я пытался что-то сделать в ответ, чтобы не отдавать ей инициативу полностью.
Вот только такие попытки в виде редких контратак особо ничего не меняли. Так продолжаться долго не могло и поэтому в один момент, пропустив очередной сокрушающий удар в челюсть, я, сильно побитый, местами раненый и тяжело дышавший, упёрся коленом и двумя руками об землю, чтобы окончательно не упасть.
Куноичи же, не видя во мне силы продолжать бой, медленно, я бы сказал даже вальяжно, подходила ко мне, однако, нельзя было сказать, что она была расслаблена, отнюдь. Она была готова к моей, например, технике последнего шанса, чтобы умереть, но и забрать противника с собой.
— Последние слова? — остановившись в метре от меня, голосом полного превосходства спросила она.
— Оглянись вокруг, — чуть хрипло произнёс я, не скрывая своей радости.
— Что?.. — она, оборачиваясь, с удивлением взирала на то, как к нам подходят помятые, раненые, покрытые кровью, но всё же живые коноховцы. — Где все наши? — она быстро отскочила от нас, увеличивая дистанцию.
— Пока мы тут периодически изменяли ландшафт, «твои» уже закончились. — Ухмыляясь, я потихоньку вставал, развеивая оставшихся клонов, тем самым восстанавливая резерв чакры, и собирал разлитую повсюду кровь, как мёртвых врагов, так и своих, — и теперь я наконец могу драться в полную силу! — Видя нарастающий ужас в глазах Пакуры, я активировал вторую стадию покрова, и начал складывать печати для моей сильнейшей на данный момент техники ниндзюцу:
— Стихия Крови: Вознесение кровавого дракона!
На остолбеневшую куноичи полетел восьмиглавый дракон, который был настолько огромным, что скрыл под собой не только Пакуру, но и стоящий позади неё лес.
Когда бушующий змей наконец успокоился, окончательно впитавшись в землю, на её месте никого не оказалось. Все мы начали её искать, чтобы понять жива ли она вообще, и если да, то откуда пойдёт следующая атака.
Однако итог был совершенно другим:
— Она отступает! — крикнул один из наших выживших сенсоров. — Сучка из Песка, испугавшись и поджав хвост, убегает!
Действительно, я тоже почувствовал её стремительно отдаляющуюся от места схватки.
— Это победа… — прошептал я, наконец осознавая что произошло.
— Да… — без особой радости подтвердил другой шиноби Конохи. — Вот только какой ценой…
В подтверждение его словам, я, оглядевшись, увидел то, что могло бы преследовать меня ещё долгое время в кошмарах, если бы я не был к такому привычен. Но даже мне от такой картины становится не по себе:
Сотни бездыханных тел лежали поломанными куклами на холодной земле. У многих навсегда застыли в глазах страх, ненависть, удивление, отчаяние. Они буквально утопали в крови — так было много этой алой жидкости.
Последние лучи кроваво-красного солнца ознаменовали конец этого ада. И только в головах людей, которые выжили в этой битве, будут навсегда запечатлены последствия людской ненависти…
Когда на следующее утро к нам прибыло подкрепление из Конохи, они были сильно удивлены, но в тоже самое время рады тому, что мы победили. Ведь, как они сказали чуть позже в будущем, им был отдан приказ вернуть захваченный силами Суны лагерь, находящийся в Северной части фронта.
То есть, по факту, руководство Конохи даже не верило в то, что мы сможем отбиться… Вроде ничего такого — обычный расчёт специалистов в области тактики исходя из представленных сил обеих сторон в ходе которого они решили, что мы не справимся. Да — это нормально, но осадочек всё-таки остался.
Отличить тех, кто был из новоприбывших и тех, кто сражался в этой битве можно было без особого труда: если первые вели себя хоть и собранно, но более… Легкомысленно что ли? Они общались друг с другом, иногда среди них даже проскальзывал смех… То вот вторые либо сидели в одиночку в укромном месте с пустыми глазами, глядя в никуда и абсолютно не шевелясь, и, казалось бы, даже не дыша, либо ходили по лагерю постоянно оборачиваясь, нервничая, и на любое резкое движение или звук в непосредственной близости от них, они реагировали обнажённым кунаем, смотрящим в сторону источника раздражителя.
К слову, из двести двадцати трёх защитников выжили шестнадцать. А у врагов осталась одна лишь Пакура, сбежавшая с поля боя. Так, в сражении, которое в будущем будет известно как: Хиро но Даичи («Алая земля»), между шестью сотнями шиноби Суны и двухсот с лишним — Конохи, победителем в неравной схватке вышли защитники Листа.
Кстати, одним из выживших был Нара, с которым я в данный момент, в придачу с другими шиноби, сжигал тела погибших — как наших, так и противников, чтобы затем похоронить их прах в двух отдельных братских могилах.
Всё же суновцы погибли как настоящие воины — в бою, поэтому они заслужили быть похороненными как подобает. Не говоря по этому поводу ни слова, мы, покончив с этим делом, вдвоём отправились назад в лагерь, где, зайдя в штаб, принялись анализировать исход боя:
— Нда… — первым нарушил тишину Шикому, когда мы сели за стол в кабинете командующего и несколько минут посидели молча. — Дерьмо, сейчас бы выпить…
Он устало откинулся на спинке стула и, издав очередной вздох, потёр лицо ладонями.
— Даже не думай об этом, — предупредил я его от главной ошибки во время и после войны. — От этого становится только хуже.
— А не слишком ли ты молодой, чтобы знать об этом? — без насмешки и какого-либо энтузиазма спросил он, рассеянным взглядом смотря на потолок.
— Поверь, знаю, — твёрдо ответил, вспоминая свою прошлую жизнь.
Не раз и не два видел последствия выхода из депрессии при помощи алкоголя. Хотя, вернее сказать, не «выхода», а ещё большего усугубления ситуации.
Но он, решив не докапываться до мелочей, лишь многозначительно хмыкнул и, сложив кисти рук перед лицом и упёршись локтями об стол, продолжил говорить:
— Территорию мы отбили, и в ближайшее время ниндзя Сунагакуре в эту сторону не сунутся, — его уверенность в голосе была равносильна решимости в глазах доказывающей, что он будет продолжать сражаться с Песком ради благополучия Листа. — По крайней мере, пока вновь не восстановят силы либо не придумают очередной план захвата, — добавил он под конец, слегка прикрыв глаза.
— Это будет точно не через месяц и не два, — высказался я по поводу этой мысли. — Слишком большие потери понесла Суна в этом сражении — как в людском ресурсе, так и в репутации среди Пяти Великих Деревень Шиноби.
— Это да, — согласился он, судя по его виду, параллельно что-то обдумывая: — Но не стоит забывать, что основной их замысел был захват территорий на юге, где с помощью джинчурики они имели бы преимущество в голой силе, — вставая со стула, Шикому подошёл к карте, висящей рядом на стене.