— Знал, — тихо ответил я. — Но и я уже давно не среднестатистический шиноби, сенсей. — Я уверенно посмотрел ему в глаза. — И я как раз-таки туда и иду, дабы сократить число жертв. Чтобы помочь людям выжить на этой ужасной войне, убивая врагов и спасая своих.
— Твои помыслы заслуживают уважения, это неоспоримо, — он покачал головой, откладывая пустую чашку на стол. — Но не забывай и о себе. Подумай о тех, кто тебе дорог, будут ли они счастливы, когда узнают, что ты погиб?
— Я понимаю, учитель… — я отвёл взгляд от его глаз, вновь взирая на природу на улице. — Но поставьте себя на моё место. Отсиживались ли вы дома, если бы вашим близким угрожала опасность? Или вы бы сражались за них, несмотря ни на что? Я думаю, зная вас, ответ очевиден.
— Хм… Пацан, ты же знаешь, я не пытаюсь тебя переубедить. Я знаю, что сделать это невозможно — он одобрительно ухмыльнулся на мои слова. — Я лишь хочу, чтобы ты был осторожным.
— Ха, старик, как только вернусь с войны, посмотрим, насколько я стал сильнее с нашего первого спарринга, — решительно заявил я, с горящими глазами вставая с дивана. — Вот увидишь, несмотря на твой возраст, я не буду тебя щадить.
— Ты как меня назвал? Побольше уважения к старшим! — он в шутку разозлился, также желая не нагнетать атмосферу.
— Ха-ха-ха, ладно, — я, смеясь, поймал перед лицом, кинутую в меня кружку. — Эй, а если бы не словил? — я потряс ею перед его лицом.
— Покупал бы новую, — он бесцеремонно забрал её у меня, легкомысленно фыркнув.
— Ага, конечно, — хмыкнул я, вспоминая кое о чём: — Кстати, как там Кушина?
— Ещё спит. Наверное, переутомилась, — Предположил он, поставив чашку в раковину, и принявшись её мыть. — Но ты можешь сходить её проведать, она у себя в комнате.
— Конечно, так и сделаю, — охотно согласился я, уже на пути на лестнице, ведущей на второй этаж.
— Хэй… Сестричка, ты как? — присев рядом с кроватью, на которой в данный момент лежала Кушина, спросил я, увидев, как она медленно подняла веки.
— Хм… Цутому-нии-сан?.. — сонно пробормотала она, привставая с кровати и с удовольствием потягиваясь. — Чувствую себя так, будто вчера весь день тренировалась… Тело болит, но терпеть можно. — Поделилась она своими ощущениями, при этом чуть сморщившись.
— Да… Это я вчера наломал дров, — несмотря на моё лечение и её регенерацию, на ней всё-таки были видны ушибы, оставшиеся от ударов того подонка. — Не надо мне было подвергать тебя опасности, прости меня, — стараясь поддерживать с ней зрительный контакт, я ещё раз перед ней извинился.
— Не надо извиняться, братец, я же уже говорила тебе, — мягко улыбнувшись, она, встав, принялась расчёсывать свои длинные волосы, которые за время сна сильно спутались. — Это и моя вина тоже, я ведь была недостаточно сильной, — размышляла она, задумчиво смотря на своё отражение в зеркале.
Когда я подошёл к ней ближе, её взгляд сместился на меня.
— Давай помогу, — взяв у неё из рук расчёску, я начал плавно, так, чтобы не причинить боль, расчёсывать её алые волосы.
— Спасибо, — она чуть покраснела, но осталась стоять перед зеркалом. — Братец, может ты меня потренируешь? — неожиданно предложила она, поворачивая голову так, чтобы иметь возможность увидеть мою реакцию.
Расчёска в моей руке, на секунду остановившись, снова продолжила свой путь до кончиков волос.
Она же на мою заминку заметно нахмурилась, в уме начиная строить догадки. Я решил не томить, и сразу рассказать правду:
— Извини, Кушина, может в следующий раз… — грустно улыбаясь, я смотрел в отражении на её печальный взгляд, обращённый, казалось бы, в пустоту.
— Ты так говоришь, будто следующего раза больше не будет, — прошептала она, а одинокая слеза начала скатываться по её щеке. — Ты опять идёшь на войну?
— Я… — видимо «проницательность» у неё с отцом — это семейное. — Я должен…
— Я знаю… И знаю, что ты сильный, Нии-сан… — отложив расчёску в сторону, она повернулась ко мне. — Пообещай, что ты вернёшься.
— Обещаю, — и мягко обнял её для закрепления своих слов. — Ты и глазом моргнуть не успеешь, как я уже буду у вас дома, защищая тебя от участия в процессе чаепития с твоим отцом.
— Хи-хи-хи, — она забавно хихикнула, заметно развеселившись. — Ты только ему это не говори.
— Идёт, — лукаво подмигнул я ей, также почувствовав, что настроение моё пошло вверх. — Кстати, я тут вспомнил, — решил я предложить ей кое-что напоследок: — Завтра же будет проходить ярмарка в центре деревни. Если хочешь, можем туда сходить вместе, повеселиться, так сказать.
— Та самая ярмарка, о которой все говорят уже завтра? — она выглядела действительно удивлённой. — Конечно-конечно хочу! — Она внезапно подскочила, не зная куда деть свою радость. — Ты действительно хочешь туда пойти?
— Если это поможет моей сестрёнке не грустить, то я обязан это сделать, — в следующую секунду, я был сбит с ног счастливым красноволосым ураганом, который постоянно повторял: «Спасибо, спасибо, спасибо».
— Хэй… Задушишь же… — деланно прохрипел я, валяясь на полу.
— Ой, прости, — она резко встала, чинно поправив одежду, и смотря на меня настолько радостными глазами, что невозможно было не улыбнуться в ответ.
— Ладно, пошли, Помидорка, предложим твоему отцу пойти завтра с нами, — поднимаясь с пола, я также отряхнулся и, приготовившись уворачиваться от её удара, который обычно следует после того, как кто-то скажет это прозвище, с удивлением понял, что она не обратила никакого внимания на это слово, сказав на это:
— Ага, пошли, — и с улыбкой во все тридцать два пошла на выход из комнаты, напевая про себя какую-то весёлую песенку.
— Эх… Хоть тебе уже почти четырнадцать лет, но ты всё ещё остаёшься таким ребёнком… — посмотрев ей вслед, проговорил я в пустоту. — Но рано или поздно, ты повзрослеешь, и скорее всего, к сожалению, это произойдёт очень быстро, если вспоминать, кто в тебе запечатан…
В данный момент, я, вместе с группой из ста шиноби направлялся в сторону Страны Дождей, в которой последние два месяца шли ожесточённые бои. И знаете, в ходе этого похода, невозможно было не заметить тот факт, что я действительно знаменит. По крайней мере, если сравнивать с первыми днями на войне ещё на фронте с Суной, когда во мне видели лишь обычного, ничем не выделяющегося чунина. Сейчас же в этом плане ситуация изменилась до неузнаваемости.
Начать стоит с того, что за время нашего похода, все кому не лень шептались за моей спиной, думая, что я их не слышу. Да, они меня не оскорбляли, не унижали или что-то около того. Наоборот, они восхищались мной, а кто-то даже порывался у меня спросить, как я стал таким сильным. Другие же предпочитали лишь строить относительно этого всевозможные догадки. Хоть в их речах не было плохого умысла, но всё-таки такое пристальное внимание мне было не по душе. Я никогда не стремился быть общеизвестным, подавая какой-либо пример остальным. Я, скорее, предпочитал оставаться в тени и помогать другим не за бесконечную благодарность, а просто потому, что считаю, что это правильно.
Но кто ж меня будет спрашивать? Сейчас сложились такие обстоятельства, когда я не могу прятаться от внимания людей. И как бы я не хотел обратного, но спокойной жизни мне не видать.
«Хотя, так может даже и интереснее», — усмехнулся я про себя, продолжая перепрыгивать с ветки на ветку. Вот взять, опять же — вчерашний день.
Во время моей спокойной прогулки по центру ярмарки в компании Кушины и Хитоши-сенсея, я мог частенько наблюдать за тем, как многие на меня бесцеремонно глазели, с удивлением переговариваясь друг с другом. Дети могли подбежать ко мне и попросить автограф, а молодые девушки кокетливо стреляли глазками, хихикая в своей компании.
Тогда я впервые увидел ревнивую Кушину, которая с криком: «Не смейте совращать моего братика, кобылы!», пыталась меня увести от них подальше. Сенсей на это лишь ностальгически посмеивался, видимо, вспоминая свою молодость. Но, в целом, этот день мне очень даже понравился. Я смог хорошо провести время со своими близкими, немного отдохнуть, развеяться, на время забыть о всех проблемах, поджидающих меня в будущем.
Также я успел вчера спросить у сенсея насчёт того самого момента, когда я не смог контролировать себя в бою, отдаваясь инстинктам. Немного подумав над моими словами, он, к моему сожалению, лишь развёл руками, сказав при этом: «Извини, Цутому-кун, я ничего об этом не знаю. Да, бывало, и много раз, когда шиноби терял голову в пылу сражения от ран либо же потери товарища. Но это всё — гнев, который в этот момент ими движет. Ты же, как я понял, был совершенно спокоен. Так что с этим я тебе никак не помогу…» — таковы были его слова по этому поводу.
Плохо, конечно, что я об этом ничего не узнал, но, видимо, нужно будет самому с этим разбираться.
— Капитан, мы приближаемся к границе! — к темноволосому мужчине с жилетом джонина подошёл Хьюга — один из сенсоров нашей команды.
Стоит ли говорить, что я почувствовал множество источников чакры наших шиноби ещё три километра назад? Кстати, иронично, что меня снова не назначили командиром группы, отдавая предпочтение хоть и способному, но всё же более слабому бесклановому. И вроде лидерские качества я уже проявлял, но, по-видимому, Хокаге всё-таки стал меньше мне доверять.
«Что ж, может оно и к лучшему. Пусть другой отвечает за успех операции. Может хоть опыта наберётся» — довольно странно было слышать это от семнадцатилетнего пацана вроде меня, но в этом мире, возраст уже давно не является показателем опытности.
Нет, я не в коем случае не бегу от ответственности. Я готов её нести, ибо уже не раз мне приходилось брать на себя командование в экстренной ситуации. Просто раз уж верха решили, что я не гожусь в капитаны, то пусть так и будет. Я никак не собираюсь это оспаривать. По крайней мере сейчас…
— Хорошо, свяжитесь с нашими. Передайте им, что прибыло подкрепление, — не мешкая распорядился капитан, жестом приказывая нам остановиться.