то жарится. С другой стороны, и хорошо, что «оторвалась» во время перелета — вроде вся злость перегорела из-за этой неожиданной срочной командировки. А ведь был такой настрой, что готова была всех убить!
Она приподнялась, села в кровати, помассировала лицо, рукой пригладила прическу, — хуже нет появиться перед людьми с помятой головой. Мол, здрасте, я упала с самосвала, тормозила головой. Отбросила в сторону покрывало. Так, тапочки есть? Нет. А кто тебе их принес бы? Ладно, походит босиком. Главное — выяснить, кто хозяйничает на кухне.
Александра встала, немного подвигалась, приводя в порядок мышцы спины, — видимо, вчера упала в кровать, как полено, и проспала несколько часов, не пошевелившись ни разу. Интересно, который час в местном часовом поясе?
Она уверенно пошла на звук. И удивилась: дальше по коридору была маленькая кухня. Это не гостиничный номер?
У плиты расплылся в улыбке Сергей Ли.
— Приветствую! Я завтрак готовлю. Еще пара минут!
— Серёжа? — Ей захотелось улыбнуться ему в ответ, так же светло, открыто, лучезарно. Да, а дальше-то что?! Обнять, положить голову на надежное мужское плечо, растечься лужицей у ног господина и повелителя?! Нет уж, лучше быть стервой начальницей, чем романтической дурочкой. И точка!
— Где я? — Ох, ну в точности, как Ельцин в Китае, тут же поправилась: — Где мы?
— В отеле. Нас от самолета повезли в гостиницу — так сказали, а привезли в загородный закрытый санаторий ФСБ. Тут номера, как квартиры, — кухни есть. У нас с Ивановым такой же номер с кухней, только спальная комната меньше, и кроватей две. Мы тут, рядом по коридору. А я пришел приготовить завтрак.
— Очень любезно. — Александра обалдевала. Спросила с тревогой: — Что, я вчера…
— Нет. Все хорошо, Саша.
Александра удивленно округлила глаза и подняла брови: «Вот, здрасте, она ему уже Саша! Точно, вчера начали брататься! Ах, алкоголь, алкоголь!»
— Ли, я вам не разрешала называть себя так интимно! — заявила с легким возмущением.
Сергей сразу осекся. Улыбка застыла маской.
Александра заглянула в сковороду — яйца, бекон.
— Снимайте, а то пережарите!
— Вы вчера разрешили обращаться на «ты», и звать вас Саша! — сказал Сергей растерянно.
Александра отмахнулась.
— Я была пьяна. Что, не видели?
— Видел.
— Тогда в чем проблема?
— Нет никаких проблем, товарищ майор.
Все у Сергея оборвалось внутри — никто он для нее, и никогда не станет кем-то.
— За завтрак спасибо. Это вам зачтется.
— В смысле?
— Укажу в рапорте, что вы себя хорошо проявили в служении родине.
— По службе я и без ваших похвал продвинусь, — отозвался Сергей сквозь зубы, убирая сковороду с плиты. А он себе уже успел напридумывать — они ближе сойдутся в эту командировку, осуществится его мечта! А вот хрен! Была пьяна, ничего не помню. Я не такая, я жду трамвая!
Александра внимательно посмотрела на него, хмыкнула, сказала:
— Без моих похвал продвинетесь? Хорошо! Удачного продвижения!
И пошла в душ.
А Сергей пошел к себе в номер — чай с Ивановым попьет. Никогда нельзя забывать, что начальник есть начальник, как бы близко тебя ни приблизили вчера, сегодня обязательно тебе твое место напомнят!
Сергей открыл дверь своего номера: тот же звук — шипящий жир на сковородке — Иванов старался. Сергей прошел к нему, поздоровался.
— Привет!
— Здорово! Сейчас похаваем, уже почти готово!
Сергей заглянул в сковородку — яичница-глазунья и два ломтика бекона. А чего он ожидал? Вчера, когда заехали, первым делом осмотрели содержимое холодильника в номере. Стандартный набор — яйца и бекон.
Сергей скривился — после афронта от Александры аппетит полностью пропал, как отрезало.
— Заварка у нас в номере есть?
— Да, — кивнул Иванов, убирая сковородку с керамической панели плиты. — Кипяток уже готов. Вон в том шкафчике две пачки чая — черный и зеленый. Ты какой будешь?
Сергей задумался, искренне сознался в своих сомнениях:
— Даже не знаю. Я всегда пил черный чай, а в последний месяц перешел на зеленый. А сегодня утром проснулся — сзади спины давит так очень выразительно. Почки. Может, из-за чая зеленого.
Иванов от души рассмеялся.
— Из-за вчерашнего коньяка в самолете. Это всего вероятнее.
— Думаешь?
— Уверен.
— Как знать. — Сергею почему-то не захотелось признать, что давление со стороны почек может быть из-за обильного коньяка. Про чай как-то приятней было думать. А что, он всегда пил черный, а тут наслушался рекламной лабуды, мол, зеленый полезнее — вот и перешел на новый напиток. Месяцок попил, и началось давление в почках! Может, они очищаться начали?
— Так какой заварить? — спросил Иванов.
Сергей вздохнул.
— А, давай зеленый. Раз уж пью его, продолжу. Черный чай на сердце сильно давит.
— Чё-то рановато тебе про сердце говорить!
— Ну, я так, в целях профилактики… По маленькому телевизору, который был прикреплен на консоли над холодильником в кухне, шла как раз передача о приготовлении еды.
Сергей вдруг отметил про себя: хорошие номера в этом закрытом санатории-пансионате — телевизор не только в спальной комнате, но и на кухне. Очень удобно. Все-таки, как бы ни ругали правителей, а им, военным и спецслужбам, грех жаловаться — им всякие преференции. Материальное обеспечение стало очень даже на уровне, с какой стороны ни посмотри.
По кабельному каналу ведущий в телевизоре вещал о необычной народной кухне ковбоев в Техасе. Ой, да какая-такая народная кухня у мужика, хоть техасского, хоть русского? Бекон да яйца? Или бекон да бобы? В общем, бекон да каша — пища наша…
Сергей стал пить горячий чай маленькими глотками и сразу почувствовал себя лучше. Значит, вчера все-таки перебрал коньяка. А Анд реева-то… Перепила. Или врет, что ничего не помнит? Я вам не разрешала называть себя Саша… Или как там она сказала… Не важно. Ее за язык в самолете никто не тянул! Не помнит она!
В это время на экране маленького кухонного телевизора американский ведущий программы о еде ковбоев сам потрошил зарезанного теленка, рубил головы змеям и курицам, отрезал яйца быкам (все со смехом и пояснительным комментарием: «Такова реальная жизнь!»), после все это быстро готовилось тут же, на живом огне на улице, тут же аппетитно пожиралось… Хорошая передача. Настоящая. О настоящей, не приглаженной жизни.
Трель сотового вывела Сергея из задумчивости.
Иванов взял свой смартфон.
— Да. Да. Позавтракали? Я — да. Сергей чай пьет. А… Понял.
Убирая смартфон в карман, летчик Иванов сообщил Сергею с улыбкой:
— Пора…
На военном испытательном аэродроме ледяной ветер продувал насквозь, пронизывал сквозь такие удобные европейские куртки, обжигая тело тысячами укусов ледяных, обжигающих холодом игл. Александра в полном изумлении не могла понять, как можно в такую жуткую погоду летать? И сама себе отвечала. Как? Да вот так. Просто. Самолеты-то супер-пупер-крутые. Даже еще не самолеты — прототипы истребителей уже нового, еще более навороченного поколения — вон они, красавцы, стоят в полной готовности в ангарах с открытыми воротами.
Александра посмотрела на высоченного Ли, на малорослого Иванова. Нарушение всех стереотипов. По общему представлению русские должны быть крупными, рослыми. Русские везде изображаются громадными, высоченными, мускулистыми амбалами, эдакими Ильями Муромцами и Алёшами Поповичами. Восточные народы — те мелкие, изящные, субтильные люди без возраста с непроницаемым выражением лица. Покер-фейс… Вот у Ли мама русская… Это папа… Официально кореец, а по слухам… И кто эти гнилые слухи распространяет и муссирует? Ну, муссируют все в управлении. С другой стороны, какая разница, кто у Ли папа: кореец или вьетнамец? Кому это интересно? Оказывается, ей очень даже интересно, интересней всех! Вот же привязались мысли, не отвязаться никак.
Александра снова посмотрела на Ли.
Сергей посокрушался о своей любовной «отставке» недолго. Только увидев Александру на выходе из гостиницы, мгновенно снова наполнился надеждой — он красивый, умный, молодой мужчина, ему по силам увлечь эту женщину, и он это знает, надо лишь не прекращать попыток, и тогда она поймет, что лучше его у нее никого не будет… Может, она уже давно поняла, кто он для нее, поняла, но делает вид, что он ей безразличен. Это так положено у женщин, такая вечная игра, заложенная в природе полов самой природой. Мол, недоступная, серьезная, не кидается в объятия первого встречного, даже писаного красавца, дает понять, что она надежная, настоящая, верная, что если выберет, то всегда будет той самой, единственной, самой нужной подругой.
Сергей заулыбался своим мыслям, глядя сверху вниз на Александру, такую маленькую, хрупкую по сравнению с ним, кивнул на самолеты с явной надеждой затеять непринужденный разговор:
— Интересно, да?
Опять этот теплый свет доверия и нежности в его глазах — это больше всего бесило Александру, — ведь все ясно и четко растолковала ему в номере. Бывают же такие упертые непонятливые бараны!
— Серёжа, молчи! — отозвалась сквозь зубы.
— Александра, я…
Она предупреждающе подняла руку:
— Все объяснения в Москве! Здесь — работа! Ты понял меня?
Сергей кивнул:
— Понял. — Открыл было рот, чтобы добавить еще что-то, но она не дала ему сказать ни слова, сказала коротко, но тон сбавила, сказала почти мягко:
— Повторяю: все объяснения в Москве!
Сергей переваривал услышанное. Строго, но не полный отказ и отлуп, какой случился в гостиничном номере, — все объяснения в Москве, значит, они обо всем основательно поговорят и договорятся!
Александра строго посмотрела на своего непокорного влюбленного подчиненного, спросила:
— Ли, вы поняли, что я имела в виду?
— Не совсем… Но…
— Если ты мне сорвешь операцию… Влюбленный! — Александра показала Сергею крепко сжатый кулак. Особенно ему понравился отличный маникюр с затейливым рисунком на ногтях. — Я не шучу. Не стоит переходить запретную грань, Ли! Ты не Цезарь, и здесь у нас не Рубикон!