Доктор Карина Вальберг попрощалась и ушла, а Герлоф упорно листал «Вавилон» и «Гоморру». Его постепенно стало удивлять однообразие: номер за номером одни и те же блондинки в гиперсексуальных позах. Он даже удивился, настолько скучным, а под конец даже угнетающим оказалось это занятие. Но он продолжал и продолжал, номер за номером.
Внезапно взгляд его задержался на одном снимке. На первый взгляд он ничем не отличался от сотен других: мускулистый мужчина и молодая блондинка занимаются сексом на школьной парте. Надпись гласит: «Шаловливая школьница Белинда знает свое место».
Он был совершенно уверен, что девушку зовут не Белинда. Но его внимание привлекло совсем другое. Он снял очки и, используя их как лупу, начал внимательно разглядывать снимок.
Потом отложил журнал, с трудом встал и заковылял к телефону.
Нашел номер Эрнста и позвонил. Но дома никого не было, поэтому он набрал мобильник Пера.
— Мернер.
Голос у него усталый. Бедняга. Герлоф откашлялся.
— Это Герлоф. Герлоф Давидссон из Стенвика. Ты можешь говорить?
— Недолго… я бегу к дочке в больницу. Что-нибудь случилось?
— Как тебе сказать… я просмотрел журналы твоего отца.
— О, господи! Где вы их взяли?
— Контакты, — уклончиво ответил Герлоф. Ему не хотелось впутывать Йона или его сына.
— И что?
— Блондинистые парики и грустные глаза… Все это очень грубо.
— Знаю… — Голос Пера звучал хрипло. — А мужики все это покупают.
— Я уже не в том возрасте.
— А мне они никогда не нравились. Джерри получал от этого удовольствие, а я нет. Ни в детстве, ни в юности, ни сейчас. Но ведь покупают же, и очень много.
— А мужчины на этих снимках… кто они?
— Мужчины? Там на всех снимках, по-моему, один и тот же парень.
— Нет. Разные. По меньшей мере, два. Лиц-то не видно, но тела разные.
— Вот как?
— И они не предохраняются.
— Это правда. Джерри считал, что это глупо — кондомы. Вы наблюдательны, Герлоф.
Герлоф вздохнул:
— Но почему девчонки на это соглашаются?
— Почему? Не могу ответить… многим из них все это явно не по душе… но кто знает.
Он замолчал.
— Одну я вычислил, — неожиданно сказал Герлоф.
— Одну что?
— Девушку из журнала. Ты же говорил, что хочешь с кем-то поговорить о Джерри.
— Вы имеете в виду… это ваша знакомая?
— Я узнал ее свитер.
— Она что, в свитере?
— Нет… свитер висит на заднем плане на стуле. Она из Кальмара. Не знаю, как ее зовут, но думаю, ты ее найдешь.
50
По дороге в больницу Пер завернул в библиотеку. Его заинтересовала находка Герлофа, но сначала он хотел попытаться найти Маркуса Люкаса в телефонном каталоге в библиотеке. В каталоге такого имени не оказалось. Тогда он начал искать другое имя, которое пару раз называл Джерри.
Моленг Ноар.
Звучало вполне по-азиатски, вроде «наси горенг» или «Меконг». Он перелистал «желтые страницы», но в Мальмё ресторана с таким названием не было.
Ганс Бремер жил в Мальмё, вспомнил он, вернулся к каталогу частных телефонов и тут же нашел адрес: Бремер Ганс, Терренгатан 10В.
Он записал адрес и продолжил поиски таинственного моленга.
Безнадежно.
Тогда он взял ручку и стал пробовать различные написания.
Моланг Hoop.
Му-лан Нур.
Моо Ленг Ноер.
Ничего не находилось.
А может быть, это вовсе не азиатское, а французское название, что-то вроде «Мулен Руж»?
Он написал по-французски «Moulin Noir». Мулен Нуар, черная мельница.
Он опять открыл каталог и сразу нашел. «Мулен Нуар», ночной клуб в Мальмё, открыт с двух дня до четырех утра. Шоу каждые полчаса, написано в анонсе.
Стрип-клуб. Чем это может быть еще? Конечно, стрип-клуб.
Неужели Джерри владел еще и ночным клубом? Перу он ничего на этот счет не рассказывал, но Пер не удивился бы, если бы и владел.
Он записал адрес. Заеду в больницу — и в Мальмё, решил он. До операции еще шесть дней.
К Нилле его не пустили — в палате была целая орава сестер, брали еще какие-то анализы. Пришлось сидеть и ждать, пока они закончат.
Кроме него в комнате для ожидания сидела дама лет шестидесяти пяти. Она сидела, глядя в пол, на диванчике напротив. В руке у нее был скрученный в трубку шерстяной свитер.
Он не первый раз встречался здесь с родственниками, и ему почему-то всегда становилось очень не по себе — вот, сидят люди и ждут приговора своим детям и внукам.
Перу надо было бы взять отпуск по болезни ребенка, но у него не было сил заниматься формальностями. Тем более что Марика взяла такой отпуск, и ни он, ни она не знали, что написано в законе: могут ли взять отпуск по уходу за больным ребенком сразу оба родителя? Наверняка есть какое-то правило. А пока он, чтобы время шло побыстрее, принялся выдумывать ответы на свои мысленные вопросы.
Женщина вдруг подняла голову и спросила:
— Вы папа Ниллы?
Пер молча кивнул.
— А я бабушка Эмиля… он рассказывал про Ниллу. — Она улыбнулась. — Они, похоже, подружились.
— Похоже на то… А как дела у Эмиля? — спросил Пер и тут же осознал, что боится услышать ответ.
Улыбка исчезла с лица его собеседницы.
— Они почти ничего не говорят… мы все время в ожидании.
Пер кивнул. Все в ожидании, и никто не знает, чем это ожидание закончится.
Наконец его впустили в палату к Нилле.
Нилла лежала в полутьме, сжимая свой талисман. Она подняла руку, и Перу показалось, что рука ее стала еще тоньше, а грудь запала.
— Как дела?
— Так себе.
— Болит что-нибудь?
— Нет… — она посмотрела на свой камень, — сейчас не болит… но я так устала… устала от болей, а врачи и сестры все время требуют, чтобы я их описывала. Где болит, какая боль… рвущая, грызущая, колющая, тянущая… а я не знаю, как им описать.
— Это же не экзамен… отвечай, как можешь.
— Я знаю… но когда я говорю, что боль похожа на черное облако, а оно растет и втягивает в себя белое облако, на котором я сижу, они перестают слушать. Это им кажется странным, я вижу.
Они помолчали.
— Нилла… мне нужно уехать ненадолго.
— Куда? Что-то случилось с дедушкой?
Он покачал головой. Он не говорил Нилле, что дедушки больше нет. Успеется.
— Мне нужно съездить в Мальмё… по работе. Завтра вечером обязательно приду.
51
В Мальмё был самый обычный выходной. По улицам сновали машины, каждые двадцать минут отправлялись паромы в Данию, люди гуляли с колясками, наслаждаясь вечерним солнцем.
Он ехал из Кальмара почти четыре часа. Около трех он припарковал машину в нескольких кварталах от центрального вокзала: там было подешевле — и пошел искать улицу, где располагался ночной клуб «Мулен Нуар».
Клуб не принадлежал к заведениям, которые тратят большие деньги на рекламу. Над входом висела маленькая, с треснувшим стеклом вывеска: «Moulin Noar — Sexshop & Nightclub». Витрины были закрашены черным, да к тому же еще и забраны железными решетками. Пер догадался, что противники порно иногда собираются здесь с плакатами и тухлыми яйцами. Но сейчас улица была пуста.
Пер остановился в нескольких метрах от двери, где была приклеена табличка: «Внимание! Только после 18 лет!» Огляделся, не видит ли его кто, хотя у него почти не было знакомых в Мальмё.
Похотливый старик, мысленно прокомментировал он впечатление, которое мог бы вынести, глядя на него, случайный прохожий. Ну и что? Старческой похоти еще никто не отменял, горько усмехнулся он про себя, и открыл дверь.
Он оказался в длинном узком зале, похожем на магазин. Тут было так же тихо и спокойно, как и на улице перед входом. В воздухе стоял острый псевдолимонный запах какого-то моющего средства, но линолеум на полу все равно показался ему грязноватым. На полках стояли длинные ряды порнофильмов и журналов в пластиковых обертках, хотя «Вавилона» и «Гоморры» он не заметил. Вакуум, оставленный Джерри и его приятелями, давно заполнили конкуренты.
На стеклянном прилавке напротив полок стоял старый железный кассовый аппарат, а за ним на высоком барном табурете сидела и полировала ногти молодая женщина лет тридцати в тесно прилегающем черном платье и длинных лаковых сапогах на высоких каблуках. Сильно подведенные глаза и роскошные рыжие волосы… хотя, скорее всего, парик. Пер прекрасно понимал, что в таких местах трудно ожидать чего-то натурального.
За прилавком вниз шла лестница. Куда она ведет, было не видно: в самом низу висела перламутровая занавеска. Из-за занавески доносились приглушенное буханье музыки и женские стоны, все со странным металлическим призвуком: скорее всего, показывали фильм. Звуки эти напомнили Перу запись, которую крутил по телефону его загадочный абонент.
Он подошел к женщине. Она опустила напильник и улыбнулась ему.
— Привет, — сказал Пер.
— Привет, любимый. Хочешь пройти в логово греха?
— Может быть… Сколько?
— Пятьсот.
Ровно на триста крон больше, чем было у него в кармане.
— Пятьсот крон? Только за вход?
— Не только… — Она улыбнулась еще шире. — Тебя там ждет большо-о-ой сюрприз.
— Ага, вот оно что… сюрприз… И что, стоит этот сюрприз пятисот крон?
— Парни считают, стоит. — Она подмигнула ему заговорщически.
— А ты давно здесь работаешь?
— Довольно долго… ну что ты…
— А как долго? — прервал он ее, пытаясь задавать вопросы так же уверенно, как этот делал полицейский инспектор Ларс Марклунд.
Улыбка с ее лица исчезла.
— Полгода. Будешь платить или нет?
— Кто владелец клуба?
Она пожала плечами:
— Несколько парней. — Она протянула руку с длинными ярко-красными ногтями. — Хорошие ребята. Пятьсот крон, please.
Пер достал из кармана куртки бумажник, но открывать не стал.
— Хотелось бы поговорить с хозяевами…
Женщина молчала.
Он взял с прилавка листок бумаги, написал «Позвоните мне!» — телефонный номер и подпись: Пер Мернер (сын Джерри Морнера). Открыл бумажник, достал две сотни и вместе с запиской протянул женщине.