Несмотря на сухую и ясную погоду, он не встретил ни единой души. Все, наверное, уже расползлись по домам к накрытым к празднику столам. Где-то пела одинокая птица. Наверное, славка — черная или серая, песенка у них почти одинаковая.
Он прибавил шаг. Дорогу спросить было не у кого, он полагался только на свою память и способность ориентироваться. Он надеялся, что ноги сами выведут его к эльфовой мельнице.
66
Перу показалось, что он дошел чуть не до середины узкого острова. Наконец увидел на горизонте какую-то рощицу и побежал.
Через десять минут он согрелся, но потерял дыхание и снова перешел на шаг. Никаких камней видно не было, но на севере он увидел заросли можжевельника, показавшиеся ему знакомыми. Кусты стояли кольцом, точно в хороводе.
Подойдя поближе, он разглядел сквозь заросли контуры большого валуна. Это был тот самый камень, он узнал его по характерной угловатой форме. То самое место, что Вендела ему показывала.
Солнце вышло из-за туч. Оно висело на западе, уже довольно низко, — готовилось к закату. Тени кустов легли на траву длинными траурными лентами. Он начал протискиваться в узкий проход — и остановился. На траве рядом с камнем кто-то стоял. Маленькая худенькая фигурка.
Это был мальчик в джинсах и голубой, тоже джинсовой, курточке. Он повернул голову и улыбнулся.
Пер отвернулся, потом опять посмотрел на мальчика и несколько раз с силой зажмурился. Но мальчик не исчезал. Это явно была не галлюцинация. Лет восемь или девять. В руках — небольшой деревянный ящик.
— Привет, — сказал Пер.
Мальчик не ответил, и Пер подошел поближе:
— Как тебя зовут?
Снова молчание.
— А что ты тут делаешь?
Наконец мальчик ответил, коротко и загадочно:
— Я здесь живу. — И показал куда-то на северо-восток.
Пер посмотрел — ни одного дома поблизости видно не было, но если бы и были, их все равно не видно за деревьями.
— А ты здесь один?
Мальчик отрицательно покачал головой.
— Я ее положил на бок, — сказал он. — Так полагается.
И только в эту секунду Пер увидел Венделу. Она лежала чуть поодаль, в тени валуна. Глаза ее были закрыты, а руки сцеплены под подбородком. На ней были шапочка и неуклюжая пуховая куртка. Похоже было, что она спит.
Пер подошел и наклонился к ней:
— Вендела?
Он потряс ее за плечи и понял — нет, она не спит. Это не сон. Она без сознания. Рядом с ее головой на траве была небольшая лужица, а из полуоткрытого рта пахло чем-то кислым — ее рвало.
— Вендела!
Никакой реакции.
Мальчик стоял чуть поодаль и с интересом наблюдал за его реанимационными попытками. Вендела не приходила в сознание. Пер встал. Слава богу, он взял с собой мобильник… но как объяснить врачам «скорой», куда они должны ехать? Он посмотрел на мальчика:
— Мы должны помочь Венделе… она больна. Знаешь ли ты хоть одну дорогу поблизости?
Мальчик кивнул так, что коснулся подбородком груди, и повернулся. Пер подхватил Венделу под мышки и приподнял. Она была очень легкой, он вполне мог ее нести.
Они медленно пошли на восток. Солнце светило им в спину. Мальчик не выпускал из рук свой деревянный ящичек, но метров через пятьдесят остановился и показал на куст можжевельника.
— У меня здесь тайник, — сказал он страшным шепотом.
Пер посмотрел — в кустах лежали несколько журналов. Он вздрогнул, но это были обычные детские журналы с комиксами.
— Надо идти, — сказал Пер. Руки уже начали уставать, он даже не остановился у куста, важно было не сбиваться с темпа.
Мальчик задержался у своего тайника, но через минуту уже догнал Пера.
Через триста — четыреста метров он услышал характерное шипение шин по асфальту — дорога была гораздо ближе, чем он опасался.
Заросли поредели, и он увидел совсем близко фары пронесшегося мимо автомобиля. Оставалось совсем немного, но сил у него больше не было. Он опустил свою ношу на траву:
— Вендела?
Она дышала по-прежнему редко и поверхностно. Открыла на секунду глаза, но Пера не узнала. Пробормотала что-то невнятное и снова погрузилась в беспамятство.
Он передохнул немного, поднял ее половчее и, боясь упасть от слабости, преодолел последние пятьдесят метров. Машин почти не было, зато рядом оказалась автобусная остановка. Он положил Венделу на деревянную скамейку, позвонил в «скорую» и кое-как объяснил, где они находятся. Нажал кнопку отбоя и огляделся.
Мальчик исчез. Они были вдвоем — он и Вендела.
Машина пришла через полчаса. Все это время Пер пытался согреть Венделу и пробудить ее к жизни. Она открыла глаза и долго не закрывала, глядя прямо перед собой пустым, ничего не выражающим взглядом. Потом веки медленно опустились.
Подбежали молодые ребята с большими зелеными баулами, содрали с Венделы куртку и быстро измерили давление.
Пер отошел на шаг, чтобы не мешать.
— Мы повезем ее в Кальмар.
Вот и Вендела тоже. И она попала в больницу. Как Нилла… и как Джерри.
— Она выживет?
— Выживет, выживет… а вы кто? Ее муж?
— Нет… друг. Я постараюсь найти мужа и сообщить.
Через несколько минут «скорая» умчалась в сторону моста, и Пер облегченно выдохнул. Он взял оставленную куртку Венделы и пошел домой — сначала по дороге, а потом свернул на тропинку, ведущую в альвар.
В конце тропинки он опять увидел мальчика — тот стоял и словно дожидался его. Ящик стоял рядом в траве.
Пер остановился:
— Приехала «скорая», и ее забрали… Спасибо за помощь.
Мальчик не ответил. Начинало темнеть, и Пер на всякий случай спросил:
— А ты домой дорогу найдешь?
Мальчик молча кивнул.
— Ну, удачи тебе. — Пер двинулся было в путь, но вспомнил, что хотел спросить у мальчика одну вещь. — Слушай… а что у тебя за ящик?
Мальчик внимательно посмотрел на него и помолчал, словно размышляя. Наконец решил, очевидно, что Перу можно доверять, и сказал:
— Пошли, покажу.
Он поднял ящик. Оказалось, дна у ящика нет. Под ним стояла ржавая жестяная банка из-под печенья. Мальчик открыл крышку.
— Погляди, — сказал он. — А без ящика я до камня не достаю. А там всегда что-нибудь лежит.
Банка была наполовину заполнена монетами и маленькими блестящими украшениями.
А на самом верху блестело золотое обручальное кольцо.
67
Приближалась Вальпургиева ночь. Медленно, по-весеннему смеркалось. Герлоф сидел у себя в саду и дремал. Его разбудил вой сирены где-то на шоссе. «Скорая помощь»? Пожар? Полиция?
Скорее всего, «скорая», решил он. Наверное, кого-то в Марнесхеммете хватил инфаркт… рано или поздно прочтет в газете.
Поужинав, он так и остался сидеть в своем шезлонге в саду. В дом ему идти не хотелось. Вальпургиева ночь, кульминация весны, ночь, когда все студенты Швеции высыпают на улицы приветствовать наступающий май. В такой вечер грех сидеть дома.
Небо постепенно темнело, дул свежий западный ветер, глухо и неровно шумели деревья. Медленно, как доисторический зверь, ворочалось море… Одна за другой замолкали птицы.
Вечер обещал быть холодным, а ночью наверняка будут заморозки. Он поежился — погода не особенно располагала. Посижу еще немного и пойду домой, решил он.
Герлофу не хотелось больше размышлять ни над какими тайнами и загадками. Он так и сказал Перу Мернеру — не хочу. К добру это не приведет. Но мысли лезли и лезли в голову, хотел он этого или не хотел. Это уж такая болезнь у него — с детства. Сейчас ему не давал покоя Эллин тролль-озорник, оказавшийся сыном Генри Форса.
Но куда он подевался?
Побежал к отцу, ладно… Элла пишет, шум был какой-то, но она не видела за стеной, да и смотреть не хотела… а дальше что?
Ссора, закончившаяся убийством? Несчастный случай? В любом случае, если мальчик погиб, его, наверное, завалило щебенкой, он там и лежит где-нибудь, в каменоломне.
Будь Герлоф здоров и хоть на десяток лет помоложе, он бы отодвинул свой стул и пошел прямой дорогой искать. Но теперь он был слишком стар, тело окостенело… к тому же он вовсе не был уверен, что Генри спрятал тело в каменоломне.
И собственно, что он должен искать?
Герлоф вдруг с удивлением осознал, что он уже не думает о собственной смерти. Мысль о неизбежном уходе за последние годы словно бы приросла к нему, он все время возвращался и возвращался к ней, а в последнее время… давно уже, пожалуй после Пасхи, он словно бы и забыл, что скоро настанет и его час. Ему было просто-напросто некогда об этом думать. Так что дневники Эллы в какой-то степени ему помогли. А может быть, новые соседи и их беды заставили его забыть о своих собственных…
Он подвигал плечами, стараясь согреться. Нет, оставаться в саду в такой холод никакого резона. Он встал и тут же услышал звук автомобильного мотора. Последние недели через деревню проезжало все больше машин. Герлофа это раздражало, тем более что некоторые гнали очертя голову по узкой деревенской дороге — далеко ли до беды? Машина остановилась, но мотор продолжал работать. Странно.
Он подождал с минуту — может, к нему? Но к калитке никто не подходил. Он взял свою палку и направился к забору. Ноги, конечно, никуда, но ходить он худо-бедно может.
Он подошел к калитке. Чуть поодаль на дороге стояла легковая машина. За рулем был мужчина в кепке.
Герлоф никогда раньше его не видел. Для туристов еще рановато. Он оперся на калитку. Машина была всего в десяти — пятнадцати метрах. Водитель, судя по всему, его не видел, так что Герлоф сложил ладони рупором и крикнул, как когда-то кричал на своей барже:
— Помощь нужна?
И огорчился — хотел крикнуть, а вышел какой-то сип, но водитель резко повернул голову. Было заметно, что появление Герлофа застало его врасплох.
И тут Герлоф разглядел, что в левой руке у него была пластмассовая литровая бутылка с красноватым содержимым, обмотанная цветными проводами. И он что-то доливал в нее из маленького пузырька.
— Заблудились?
Тот отложил бутылку и поднял левую руку с растопыренной ладонью — не волнуйтесь, мол. Все в порядке. Герлоф заметил, что на запястье у него что-то блеснуло.