– За тебя.
– Нет, с тобой просто невозможно разговаривать! – бросила она и показала мне язык. И пошла обратно к Руби.
Нергал присоединился к нам через два дня, сияя от возбуждения и переполненный рассказами о том, как он со своими ребятами разорял здешние земли огнем и мечом. Огненно-рыжая Праксима была с ним, одетая в кольчугу и шлем, со щитом и мечом. Нергал привел с собой целую колонну мулов, нагруженных сокровищами. Праксима коротко кивнула мне (нет сомнений, она слышала о моей антипатии к ней), но радостно обнялась с Галлией и Дианой. В тот вечер мы закололи быка, забранного из ближайшего поместья, и зажарили его на берегу, на огромном костре. Ветер стих, вечер был теплый, и мы ели и пили, забыв обо всем, хотя я старался не пить слишком много. К моему удовольствию, Галлия села рядом со мной, а Гафарн, который на этот вечер сам определил себя в главные повара, отреза́л с жарящейся туши куски мяса.
– Кажется, все очень довольны, просто счастливы, – заметил я, глядя на воинов, которые смеялись и шутили, рассевшись по всему берегу.
– Да, они счастливы. А ты, Пакор?
– Я всегда счастлив, когда ты рядом со мной, – я поцеловал ее в щеку.
Она опустила голову мне на плечо:
– Я тоже.
Мы с ней остались на берегу до самой утренней зари, появившейся на восточном небосклоне, сидели рядом с сопящими и храпящими, наполовину пьяными воинами, которые проснулись наутро с приличным похмельем. День был спокойный и безветренный. Я ощутил прилив радостного волнения, когда обнаружил, что Галлия спит, положив мне голову на грудь. Мне хотелось, чтобы это ощущение длилось вечно. Я затуманенным взором следил за чайками, которые парили над спокойным синим морем. Может, таким могло бы стать будущее для нас двоих, подальше от людей, без римлян, без войн. Я мечтал о мире и спокойствии, но краем глаза видел реальность. Кто-то из моих людей согнулся вдвое – его стошнило на песок. Другие держались за головы, которые явно трещали после вчерашней попойки. Вот она, цена «освобождения», подкрепленного римским вином! Кто-то уже разделся догола и побрел в море в попытке освежиться. Я опустил голову на песок и посмотрел вверх, в чистое синее небо. Внезапно рядом возникла запыхавшаяся Руби и отчаянно задергала Галлию за рукав туники. Та вздрогнула и проснулась. Руби издавала какие-то стонущие звуки и указывала куда-то нам за спину. Она не менее надоедлива, чем Праксима!
– В чем дело, Руби? – спросила Галлия, поднимаясь и стряхивая с одежды песок.
Я тоже поднялся на ноги и поглядел туда, куда она указывала. И увидел на горизонте нечто, очень похожее на отряд пеших и конных воинов. Они миновали вершину дальнего холма и теперь направлялись к нам. Меня внезапно охватила паника, когда я вспомнил, что вчера мы не выставили на ночь часовых. Как можно было так сглупить?! И в который уже раз! Все было точно как в тот день, когда меня взяли в плен. Неужели я так ничему и не научился?! Может, тот старик-римлянин с виллы натравил на нас какой-то местный гарнизон? Я проклинал себя, хватаясь за меч и лихорадочно застегивая пояс.
– Враг! Враг на подходе! Все ко мне! – закричал я во весь голос.
Несколько секунд ничего не происходило, если не считать того, что несколько человек, еще толком не пришедших в себя, с раздражением уставились на меня. Мои резкие и громкие команды явно добавили им головной боли. Но потом их затуманенные мозги осознали смысл того, что я прокричал, и весь берег внезапно превратился в хаос. Люди выбегали на берег, расплескивая волны, хватались за оружие и одежду, бежали туда, где были привязаны их кони. Других, которые продолжали спать, будили пинками, силой заставляли подняться на ноги и приказывали седлать коней. Мы с Галлией побежали к своим лошадям, Галлия тащила за собой Руби, которой – вот что странно! – кажется, пришлось по нраву ощущение нависшей над всеми нами опасности. Я набросил на Рема потник, потом седло, затянул подпругу и надел уздечку. Из-за отдаленной дюны появились Гафарн и Диана, оба бежали изо всех сил. Я взбежал на вершину ближайшей дюны в надежде увидеть, где находится неприятель, и разглядел огромную массу пеших воинов, целенаправленно идущую к нашему расположению. До них оставалось, по моей прикидке, не более трех миль. Колонну пехотинцев с обоих флангов прикрывала конница, впереди них тоже двигался небольшой конный отряд.
Нергал галопом подскакал ко мне, когда я пристегивал к седлу мех с водой, сумку с провизией, саадак с луком и свернутый рулоном плащ. Потом натянул на себя кольчужную рубаху, надел шлем, взял колчан и вскочил в седло.
– Их там несколько сотен, принц! – крикнул Нергал.
– Надо уходить с берега. Построимся выше, где твердый грунт.
– А как быть с повозками и мулами?
– Оставим здесь. Они нас только задержат. Лучше остаться в живых, чем погибнуть на седельных сумках, полных золота! Пошли!
Мы успели построиться в боевой порядок двумя шеренгами на небольшом расстоянии от берега, лицом в ту сторону, откуда приближался враг. Последний не делал попыток ускорить шаг или развернуться в боевой порядок. Кажется, они вообще не знали о нашем присутствии. Я стоял впереди первой шеренги рядом с Нергалом и обдумывал план дальнейших действий. Хотя нас застали врасплох, противник не сумел воспользоваться этим преимуществом. Поскольку они значительно превосходили нас числом, я решил, что самым разумным окажется быстрое отступление, хотя тогда придется бросить всю добычу, что мы набрали, и это меня бесило. Я уже был готов повернуть коня, когда Нергал сказал:
– У них нет щитов.
– Что? – переспросил я.
– У них нет щитов, принц. Те, что пешие, вообще не имеют никакого оружия. И они не в военной форме.
Я уставился на темную массу приближающихся людей. Да, он оказался прав. Никаких щитов, никаких копий, даже шлемов на них не было. Внезапно один из всадников оторвался от передового отряда и галопом помчался к нам.
– К бою! – крикнул я. Это, видимо, был какой-то фанатик, желавший заработать дешевую славу. Что ж, он умрет первым.
– Это Буребиста! – сказал Нергал.
– Кто?!
– Буребиста, – Нергал тронул коня и двинулся вперед, чтобы приветствовать всадника, а позади меня две шеренги моих конников разразились радостными криками. Я тоже двинулся вперед, навстречу командиру моего третьего отряда, вернувшегося после рейда. Он сиял, как человек, нашедший ящик золота.
– А мы уж решили, что это римляне, – сказал я ему. – Кто это с тобой?
– Новобранцы, мой господин, – ответил он. – Все они умеют ездить верхом, вот я и прихватил их с собой.
– И они все приняли твое приглашение? – Я поглядел за спину Буребисте, на колонну, что двигалась к нам. Выглядели они как банда оборванцев, и это еще мягко сказано.
– Я сказал им, что они будут служить под командой Парфянина. А они уже слышали про тебя, господин, кроме того, я сказал им, что они получат коней, оружие и бесчисленное количество римлян для убийств. Их не потребовалось долго убеждать.
Я сомневался, что все они владеют верховой ездой, но это уже было неважно, он все сделал правильно. Буребиста с его заразительным энтузиазмом всегда привлекал к себе людей, и они летели к нему, как мотыльки на огонь.
– Сколько их там? – просил Нергал.
– Семьсот, – гордо ответил тот.
Я протянул руку, поздравляя его. Он все сделал лучше, чем любой из нас, и заслуживал похвалы. И теперь у него был свой драгон.
– Там что, бой был? – спросил он меня, хотя смотрел мне за спину.
– Бой?
– Вон там, господин, – он указал куда-то позади меня. Я повернулся в седле и увидел огромный столб черного дыма, поднимающийся в утреннее небо вдалеке, в десятке миль от нас. Он мог означать только одно: Спартак взял Метапонт.
После двухчасового отдыха мы напоили и накормили коней, съели поздний завтрак и двинулись на юго-восток, вдоль берега моря, по направлению к Метапонту. Местность здесь была равнинная, то и дело нам встречались большие возделанные поля, где выращивали пшеницу, оливки и виноград, хотя урожай пшеницы был уже собран, а оливки и виноград еще дозревали. Но убирать их было некому, поскольку все рабы сбежали, чтобы присоединиться к нам, или же решили сами использовать вдруг обретенную свободу. Я также заметил отсутствие рогатого скота и овец; все они, несомненно, были угнаны по распоряжению Спартака. Я выслал вперед конные патрули, в большей мере, чтобы прикрыть наш правый фланг, а также отрядил всадников прикрывать нас сзади, чтобы избежать неприятных сюрпризов, но, как оказалось, поблизости от нас никаких римских войск обнаружено не оказалось. И вообще создавалось впечатление, что римлян любого рода и вида здесь совсем мало. Интересно, неужели все те, кто проживал на виллах в этой сельской местности, нашли себе убежище в Метапонте? Все расширяющийся столб дыма, повисший в небе, свидетельствовал, что это было неверное решение.
Пока мы двигались на соединение с основным войском, я поехал лично осмотреть новых рекрутов, набранных Буребистой. Они по большей части были босы и одеты в разодранные туники, их обнаженные руки и ноги были иссечены ветром и обожжены жестоким средиземноморским солнцем. Мне говорили, что у работающих в полях рабов имеется только одна туника и один плащ, которые им заменяют каждые два года, к каковому сроку многие из них ходят практически голыми. Я видел щиколотки с глубокими шрамами, где ножные кандалы годами терзали плоть, а у многих виднелись рубцы от плетей. У иных на лбах нетрудно было разглядеть буквы FUG, или КАL, или FUR, выжженные клеймом, сокращения от латинских слов «беглый», «лжец» или «вор» соответственно. У некоторых обнаружились покалеченные руки или ноги, им явно ломали кости в наказание за какие-то преступления. Раба, который убил своего хозяина, распинали на кресте, однако римляне всегда демонстрировали интересные двойные стандарты по отношению к своему имуществу. Рабы – товар дорогой, стало быть, покупка раба – это вложение капитала. Мертвый раб – финансовый убыток, так что римляне редко убивали своих рабов. Гораздо лучше их пороть, клеймить раскаленным железом, а затем отсылать обратно на тяжелые работы под бдительным надзором надсмотрщика. Я вспомнил наших собственны