к, чтобы иметь в запасе пару-другую фунтов веса, если снабжение ухудшится. Годарз едва успевал поспать, поскольку это была именно его обязанность – подготовить провиант для всех частей войска. Работая с доброй дюжиной писцов, он обеспечивал каждую центурию всем необходимым – достаточным количеством зерна, оливкового масла, ветчины, сала, соли и сыра. Лагерь Акмона разобрали, столбы его частокола передали фракийцам, а палатки погрузили на телеги. Палаток нам вполне хватало, поскольку мы разгромили римское войско и разграбили два города и один небольшой городок.
План кампании был достаточно прост: переход берегом до Метапонта, потом бросок в Северную Италию вдоль восточного ее побережья, держась так, чтобы Апеннинские горы, тянущиеся по центральной части полуострова, все время оставались между нами и Римом и, будем надеяться, прикрывали нас от любого римского войска, которое пошлют на юг против нас. Достигнув севера страны, мы пересечем еще одну горную цепь, Альпы, а затем разделимся и направимся каждый к себе домой. Я спросил у Спартака, насколько высоки эти Альпы, и он сообщил мне, что это очень высокие горы, но Ганнибал сто лет назад сумел перейти их и оказался со своим войском в Италии. «Если он сумел это проделать, сумеем и мы», – заявил он. В теплый весенний день войско выступило в путь.
Потребовалось все утро, чтобы войско построилось в походную колонну, которой оно и дальше двинется через всю Италию. Передовым охранением, которое будет следовать далеко впереди основных сил, стали разведчики Бирда; они покинули свой лагерь задолго до утренней зари и выехали вперед, чтобы вновь послужить нам глазами и ушами. Разбившись на группы не более чем по шесть человек в каждой, они принялись обследовать все дороги, леса и холмы, чтобы заранее обнаружить следы присутствия врага и места возможных засад. За ними выступили сотни конных лучников: это были силы прикрытия, которые либо поддержат разведчиков, столкнувшихся с неприятелем, либо будут сдерживать противника достаточно долго, чтобы успеть предупредить остальных и дать им возможность перестроиться в боевой порядок. Еще две сотни конных лучников были отправлены прикрывать с флангов обоз, который состоял из сотен фургонов и повозок, в которые было погружено все необходимое войску: палатки, инструменты, запасное оружие, провизия и прочие нужные вещи. За обозом следовали Спартак, Клавдия, Акмон, курьеры и писцы Годарза. Сам Годарз находился рядом со Спартаком. Как мне кажется, ему нравилось положение главного квартирмейстера войска, поскольку эта должность была крайне важна, а после многолетнего пребывания в качестве раба новые впечатления от того, что все советовались с ним на равных, очень его воодушевляли и радовали. Следом за свитой командующего двигалась пехота, неспешно, колонной по шесть, а перед ней шли трубачи и знаменосцы со штандартами и флагами; за каждым национальным контингентом следовали его мулы, они тащили на себе личные вещи воинов и палатки. Потом шла конница, те части, что не несли патрульную службу и не охраняли фланги. Воины шли пешком, ведя коней в поводу, обычно по трое в ряд, а за ними ехали повозки, везя все необходимое для людей и лошадей. Обоз конницы включал в себя также две сотни мулов, нагруженных запасными стрелами; отец всегда внушал мне, что необходимо иметь большой запас стрел и прочих боевых припасов. Арьергард состоял из двух сотен конных лучников. Само войско растянулось на дороге почти на десять миль и проходило в день около двадцати миль.
Сначала я ехал в составе передового отряда, но дни шли за днями, а мы не встречали никакого сопротивления, и я попеременно следовал со Спартаком или со своей конницей. Галлии вместе с женским отрядом я приказал идти со Спартаком, чтобы они составили компанию Клавдии, а если на нас нападут, то здесь они будут защищены лучше всего. Каждый вечер фракийцы, германцы и испанцы воздвигали огромный лагерь по римскому образцу и запирались в нем на ночь, я же размещал свою конницу в дюжине отдельных лагерей вокруг главного лагеря. Я настоял, чтобы Галлия и ее отряд оставались на ночь в главном лагере со Спартаком и Клавдией, а я при удобном случае буду присоединяться к ним за ужином.
В течение почти месяца непрерывного марша мы прошли Луканию, Апулию, Самний и вступили в провинцию Пицен. Весна уже буйствовала вовсю, становилось все теплее. Ноги почти сорока тысяч воинов и такого же количества животных поднимали над войском столбы тончайшей пыли, и она покрывала нас с головы до ног и застревала у всех в глотках. Пицен – довольно дикая область с множеством тихих долин, скалистых гор и плоских прибрежных равнин, омываемых синими водами Адриатического моря. Здесь нам встречалось много стад овец, и, следовательно, мы набрали множество новых рекрутов, суровых пастухов, которые привели с собой свои стада, а также своих женщин, так что вскоре в войске уже имелся значительный женский контингент. Клавдия и Галлия были рады этому, а вот Акмон только и делал, что ворчал.
– Это принесет нам одни беды, – заявил он мне однажды, когда мы с ним шли позади обозных повозок. День стоял теплый, небо было безоблачное. – От женщин всегда одни беды.
– От всех женщин? – спросила Клавдия.
Акмон немного смутился:
– Не от тебя, госпожа, но много женщин в войске предвещают беду, они вечно спорят и портят другим кровь. И после этого вдруг обнаруживается, что мужчины сражаются друг с другом, вместо того чтобы биться с врагом.
– Вероятно, мне следовало бы их прогнать, – задумчиво произнес Спартак и улыбнулся Клавдии. – Или перебить их.
– Ничего такого ты не сделаешь! – резко отреагировала Клавдия. – Мужчины сражаются лучше, когда защищают своих любимых! Не так ли, Пакор?
– Надо полагать, так, госпожа, – ответил я.
– Конечно, так! – вмешался Гафарн. – Принц Пакор тут же превратится в дикого грифона, если ему покажется, что его госпоже Галлии угрожает опасность.
– А что такое грифон? – спросил Акмон, явно недовольный тем, что его здравое с военной точки зрения суждение игнорируется.
– Это крылатое чудовище с головой орла и телом льва, – ответил Гафарн. – В Парфии полно подобных.
– Не думаю, что кто-то хочет знать твое мнение, Гафарн, – заметил я.
– Ты их еще увидишь, госпожа, – пообещал Гафарн Галлии. – Когда принц увезет тебя в Хатру.
– Таково твое намерение, Пакор? – осведомилась Клавдия. – Увезти мою подругу в далекую Парфию?
Все глаза обратились ко мне. Я почувствовал, что краснею, но ничего с этим не мог поделать. Галлия смотрела на меня невинным взглядом, Акмон нахмурился, Спартак засмеялся, а Гафарн принял самодовольный вид. Праксима и Диана, идущие позади нас, захихикали. Я уже был готов ответить, когда рядом с нами вдруг появился Бирд, весь покрытый грязью и на покрытом пеной коне. Он спрыгнул с коня и подбежал к Спартаку, отсалютовал ему, потом мне.
– Римляне разгромили галлов!
Мы встали на месте и окружили Бирда. Спартак уже не смеялся. Его лицо было пепельно-бледным, когда он слушал, что удалось узнать Бирду. Галлы устроили базовый лагерь на большом полуострове под названием Гарган, это место в Апулии, заросшее сосновыми лесами и с трех сторон окруженное морем. Там их атаковало римское войско и разгромило. Разведчики Бирда не видели саму битву, но обнаружили ее результат – горный склон, усеянный тысячами мертвых галлов, и целый лес крестов на вершине горы, где римляне распяли пленных. Я видел, как Спартак схватился за рукоять меча и косточки его пальцев побелели, а Бирд добавил, что они встретили нескольких уцелевших, кто сумел бежать и направлялся на север, чтобы догнать нас.
– Но их мало, господин. И Крикса среди них нет.
– Может, ему удалось бежать, – предположила Клавдия.
Спартак покачал головой:
– Нет, он погиб. Он бы никогда не оставил своих людей.
– Но его нет среди распятых, – добавил Бирд.
– Хотя бы этого он избежал, – пробормотал Акмон.
– Римляне далеко? – спросил Спартак.
– В сорока милях, господин, – ответил Бирд.
– И окажутся здесь через два-три дня, – добавил я.
– Останавливай войско, – приказал Спартак Акмону. – Военный совет через час.
Поскольку Нергал шел впереди войска вместе с сотней конных лучников, на военный совет меня сопровождал только Буребиста. Мы собрались у подножья невысокого холма, поросшего соснами. Вдали виднелись острые пики Апеннин. Рядом с нами войска принялись за скучный и нелегкий труд – размечали и начинали возводить укрепленный лагерь. Спартак был в подавленном настроении, и я понимал, что хотя он с Криксом расходился во мнениях, они все же происходили из одной гладиаторской школы, и их связывали общие дела и старинные узы. Нет, не дружба, скорее взаимное уважение и даже восхищение друг другом. Крикс был в числе тех немногих мужчин и женщин, кому удалось бежать из лудуса в Капуе. Большинство из них уже стало центурионами во фракийском контингенте, некоторые, например Эномай, уже погибли, прочие, вроде Каста, поднялись до высоких постов, но все они были связаны узами товарищества, к которому я не имел никакого отношения. Потеря одного из таких товарищей была тяжелым ударом, и я заметил, что Клавдия и Галлия тоже расстроились.
Мы уселись на деревянные табуреты – Спартак, Акмон, Каст, Ганник, Годарз, я и Буребиста – и все смотрели на Спартака. Он выглядел очень усталым и вымотанным, возможно (и неудивительно) из-за гибели Крикса. Это ведь было первое поражение нашего войска, пусть и отделившейся от него части. Вероятно, оно произошло из-за того, что мы слишком долго пробыли в заблуждении, будто Рим не предпримет против нас никаких активных действий. Но вот теперь Рим выслал войско, чтобы настичь нас, и это войско разгромило отряд Крикса и перебило галлов. Хотя никто еще не произнес ни слова, все мы, должно быть, подумали, не ждет ли и нас такая же участь.
– Мы могли бы продолжать двигаться на север, – сказал Каст.
– Я выслал дополнительные патрули, господин, – сообщил я. – Они будут более внимательно следить за передвижениями римлян.