В центре же фракийцы атаковали римлян с мечами в руках, и там началась яростная рукопашная схватка: воины кололи и рубили, стараясь попасть клинком в незащищенное бедро, пах или живот. Те, кто оказался невнимателен или неосторожен, уже развозили по земле собственные кишки, но большинство хорошо усвоило уроки и держало щит близко к телу. В этой схватке было очень много обменов ударами, толчков, рубящих и колющих выпадов, но немного потерь; лишь изредка раненого воина утаскивали в тыл товарищи, а его место немедленно занимал другой. Через полчаса или чуть больше такой рубки и усилий с обеих сторон, словно по общему соглашению, оба войска отступили на несколько шагов, чтобы передохнуть и перестроиться. День был жаркий, и воины, одетые в кольчужные рубахи и стальные шлемы, все покрылись потом и были обезвожены. Центурии и когорты второго эшелона выдвинулись вперед, заменяя подразделения первого эшелона, ходячие раненые, хромая, отправились дальше в тыл, где их ожидали врачи, а раненых более серьезно унесли на носилках. Те, кто участвовал в схватке и теперь оказался заменен, жадно пили воду из фляжек, которые им подносили нестроевые, женщины и юнцы, еще неспособные сражаться.
На левом фланге Афраний, снедаемый нетерпением, приказал четырем заранее построенным и вооруженным топорами центуриям идти вперед через ряды первого эшелона и прорубить дорогу сквозь утыканное кольями поле. В результате за две минуты он потерял две сотни воинов – их поразили брошенные топоры, копья и тучи стрел и свинцовых снарядов. Второй такой попытки Афраний предпринимать не стал. Мои лучники, поставленные позади его второго эшелона, выдвинулись вперед и начали стрелять по галлам, нанеся им значительные потери. Но галлы упрямо стояли на месте позади рядов кольев, и наши усилия не производили на них особого впечатления, если не считать тех, кого поразили наши стрелы. Но у нас не имелось значительных запасов стрел, так что через час лучникам был дан приказ ограничиться парой выстрелов в минуту.
На правом фланге происходило то же самое, поскольку Каст ни на секунду не забывал о том, что фронт галлов по меньшей мере на полмили длиннее, чем его построение. Он даже не пытался сблизиться с противником, а просто дал моим лучникам возможность выпускать залп за залпом, пока тем также не отдали приказ снизить темп стрельбы. Фракийцы в центре, выставив вперед свежие силы, снова попытались прорвать фронт римлян, но результат был тот же, что и раньше. Первые ряды метнули в неприятеля дротики и бросились в атаку с мечами наголо, рубя и коля легионеров в передних рядах и стараясь пробиться сквозь их боевой порядок. Сначала даже показалось, что враг вот-вот дрогнет и сломается, поскольку убитые и раненые все падали и падали, а фракийцы прорывались в образовавшиеся бреши в рядах римлян, рубя направо и налево. Линия римлян прогнулась, подалась назад, но тут в бой вступили их проклятые «скорпионы», и на фракийцев обрушился град тяжелых железных стрел, которые насквозь пробивали щиты и кольчуги. В передних рядах образовались бреши, и лишь когда Спартак забрал часть лучников с флангов, приказав им перестрелять команды «скорпионов», смертельный град железных стрел прекратился, а римляне оттянули свои боевые машины назад, на безопасное расстояние. Но им все же удалось остановить и отбить нашу атаку, и обе стороны снова отошли назад зализывать раны и готовиться к новой схватке за развороченную и заваленную трупами полоску земли между двумя войсками.
Тысячи ног, обутых в сапоги и сандалии, и тысячи копыт подняли в воздух гигантское облако пыли, от которой задыхались и люди, и животные. Сражение продолжалось, и облако над полем становилось все больше и чернее.
Пыль оказалась еще одним противником, с которым нас пришлось сражаться в тот день. Мне было очень жарко в кожаном доспехе и шлеме, и вскоре струйки пота уже стекали по лицу и по шее, пропитывая тунику и шелковую нижнюю рубашку. Прошел по крайней мере час с начала битвы, когда к расположению моей конницы подъехал Спартак. Большая часть моих людей валялась на земле, сняв шлемы, но одна из каждых пяти сотен оставалась в седле и стояла сразу позади правого фланга на случай внезапной атаки противника. По мере продолжения битвы бдительность стала более насущной проблемой, поскольку видимость значительно снизилась.
– Этот проконсул, что командует римским войском, оказался умным ублюдком, – сказал Спартак. – Мы никак не можем их сбить, – он допил содержимое меха с водой, что я ему протянул.
Я пожал плечами:
– Мы могли бы и отойти. Моя конница прикроет отступление.
– Нет. Если мы отступим, в следующий раз римлян окажется в два раза больше. Кроме того, это будет иметь скверные последствия в плане боевого духа, если мы убежим от двух легионов и жалкого скопища галлов.
Через некоторое время подъехал Каст и сообщил, что перевел четыре свои когорты на крайний правый фланг нашего боевого порядка и поставил их правым фронтом, под прямым углом к основной линии, обращенной лицом к галлам.
– Спартак, прости, я не знал, что ты здесь. Ты не ранен?
– Нет. Что случилось?
– Галлы убирают свои колья там, где их фронт длиннее нашего. Думаю, они намерены нас атаковать. Пакор, нам может понадобиться твоя конница, чтобы усилить нашу позицию.
Я дал знак Буребисте подъехать к нам.
Спартак смотрел в ту сторону, откуда приехал Каст.
– Стало быть, галлам надоело стоять без дела, пока их товарищи забирают себе всю славу, – он улыбнулся. – Возможно, это боги дают нам знак. Сколько у тебя конников, Пакор?
– Пятнадцать сотен, мой господин.
– Отлично, – он хлопнул Каста по плечу. – Возвращайся к своим людям и обеспечь, чтобы они стояли на месте. Держитесь! И помни, что галлы атакуют совсем не так, как римляне. Они бросятся вперед дикой орущей толпой, но она разобьется о вашу стену щитов.
Каст выглядел обеспокоенным.
– Но они могут обойти нас и зайти в тыл!
Спартак покачал головой:
– Вытяни свой первый эшелон вбок, возьми часть людей из второго. Пусти в ход лучников Пакора, чтобы они перестреляли галлов. Их, может, и много, но это недисциплинированная толпа, а битвы выигрывает именно дисциплина. Ступай.
Каст отдал честь и поспешно удалился. Спартак обернулся ко мне. От возбуждения у него даже глаза расширились.
– Пакор, твоя конница – ключ, которым мы вскроем и развалим их оборону. Бери своих людей и двигай параллельно левому флангу противника, а затем заходи им в тыл. Пыль закроет твое передвижение.
Переместить конницу более чем на полмили вдоль неприятельского фронта означало лишить войско резервов, и если галлы прорвутся через наш правый фланг, то тысячи их воинов свободно устроят резню среди наших раненых и бросятся грабить наш обоз. Это опасно, но Касту, вероятно, удастся их сдержать, по крайней мере, достаточно долго, чтобы моя конница успела зайти им в тыл. Задумка могла и сработать.
– Опасная игра, господин, – заметил я.
Он обхватил меня за плечи:
– Твоя конница лучше всех подготовлена, ее возглавляет лучший командир не то что в Парфии, в мире! – да, он знал, как польстить. – Ты ни разу нас не подвел, не подведешь и сегодня.
Я почувствовал прилив гордости. И повернулся к Буребисте:
– Вели всем садиться в седло, мы сейчас пойдем бить галлов.
– Есть, господин! – просиял он и начал отдавать приказы командирам сотен, чтобы те собирали и строили своих конников.
Спартак вскочил на коня:
– Заходи им в тыл, Пакор, и постарайся нанести как можно больший ущерб. Удачи!
Он ускакал. Я пошел к Гафарну, который держал Рема и своего коня. Взял поводья Рема. Вокруг нас всадники уже строились в колонны, и наконечники их копий поблескивали в пропыленном воздухе.
– Ну, Гафарн, сейчас поглядим, как эти галлы умеют драться.
– Мечами и копьями, и только. Они все здорово похожи на Крикса.
– Не напоминай мне о нем. Галлию и Диану никуда не отпускай. Они должны оставаться здесь, охранять обоз, – конечно, обоз уже имел приличную охрану, но это не имело особого значения.
– Да, принц.
Я вскочил в седло.
– И смотри в оба, Гафарн!
– Ты тоже, принц, – кивнул он.
Не успел я выехать вперед перед фронтом колонны всадников, которая сейчас медленно двигалась вправо – пятнадцать сотен конных, построенных по сотням в три шеренги каждая, как рядом со мной оказалась Галлия. Она расстегнула нащечники своего шлема.
– Гафарн передал мне твое предложение. Я обдумала его и отвергла. Мы сегодня будем драться!
– Это было не предложение, – ответил я. – Это был приказ!
– Нет уж! – возразила она. – Мы имеем право сражаться! Мы же просто последуем за арьергардом конницы. Ты кого хочешь иметь в качестве жены, волчицу или овцу?!
У меня не осталось времени на споры.
– Хорошо. Но держись поближе ко мне.
– Не беспокойся. Не дам я этим галлам тебя убить.
– Хорошо-хорошо! – резко бросил я. – Поставь своих женщин позади моей сотни. И держитесь поближе к нам.
Она вскрикнула от радости, застегнула нащечники и погнала Эпону к своим воительницам. Через несколько минут сто всадниц построились позади даков, которых я возглавил.
Я все время нервно вглядывался влево, туда, где на левом фланге войска неприятеля сосредоточились массы галлов. Разглядеть их было нелегко, пыль и дрожащий раскаленный воздух искажали перспективу. Я вознес молитву Шамашу, моля его, чтобы и им было нас едва видно.
Справа от меня во главе средней колонны конников ехал Буребиста, держа в руке копье и забросив щит слева за спину. Правее шла еще одна сотня, а позади нас по трое в ряд тремя колоннами параллельно фронту неприятельского крыла двигались остальные.
Командиры сотен держали своих людей в строгом порядке, поскольку в бою у воинов частенько возникает желание ускорить свои действия и поскорее покончить с кровопролитием. Но те, кто уже бывал в схватке, понимают, что дисциплина и сдержанность – лучший способ остаться в живых. Нет смысла гнать коня еще до начала атаки; результатом станет лишь то, что он выдохнется раньше времени, когда тебе более всего понадобится вся его мощь и энергия. К тому же конь воспринимает настроение своего всадника и даже его жажду крови, начинает нервничать и капризничать, а это крайне нежелательно, когда ты верхом на нем влетаешь в самую гущу сражения. Он вполне может запаниковать и стать либо неуправляемым, либо вообще сбросить всадника в попытке удрать в безопасное место. Вот мы и двигались спокойным, равномерным шагом, держа боевой порядок и всячески ободряя своих коней. Рем был норовистым скакуном, поэтому я все время оглаживал его и называл разными ласковыми именами. По крайней мере он вполне воспринимал спокойный тон моего голоса. Я оглянулся назад, желая убедиться, что Галлия и ее воительницы выполняют данный им приказ; да, они шли безукоризненным строем. Мы подняли огромную тучу пыли, и потребовались бы усилия гения, чтобы рассмотреть движущуюся огромную массу конницы. Я молился, чтобы галлы были слишком заняты атакой людей Каста, чтобы нас заметить.