– Дожили! Но то, что она не знала Вержбицкой, скорее всего говорит об отсутствии явной связи между двумя преступлениями. Маньяка нам только не хватало! Теперь о другом. Установлено, что труп в дымоходе камина принадлежит Кувалдину Ивану Ивановичу. Но куда исчезла голова и кому она понадобилась? Может, еще кто-то пытается общаться с потусторонним миром? Бред и еще раз бред!
Женя несколько раз посмотрела на Альберта, но он словно не замечал ее.
Она решила съездить к Глаше. Подходила к троллейбусу, когда ее кто-то окликнул.
Женя обернулась – Маковников! Чего он к ней прицепился? Она оглянулась на здание управления. А может быть, вернуться назад, только бы не общаться с этим типом.
– Да не бойся, иди сюда.
"Еще кто-нибудь увидит, – с досадой подумала Женя, – решат, что я с ним постоянно контактирую, чего доброго, передаю информацию".
– А чего мне бояться? – спросила она, подходя к бежевой «девятке», за рулем которой сидел редактор.
– Ну как же! Твои могут лишнее подумать. Садись.
Женя нехотя села на переднее сиденье.
– Тебе куда?
– В городскую больницу.
– Навещать кого? – осторожно поинтересовался Маковников. – Или заболела?
– Допустим, навещаю.
– Ты говоришь со мной довольно агрессивно. А почему? Ведь до сих пор ничего плохого я тебе не сделал.
– Надеясь на лучшее, готовься к худшему.
– У тебя бойкий язычок, – захохотал редактор. – Так к кому же? Наверное, к Кавалеровой?
– Откуда вы знаете?
– Я многое знаю. Что она твоя школьная подруга, что любит баловаться травкой или чем там еще… Но главное, на нее вчера совершено нападение. И она чудом осталась жива. Мне бы хотелось повидать ее. Может быть, сделать пару снимков…
– Так кто же мешает?
– Не пускают к ней. Представляешь?! Прессу не пускают! Она лежит в отдельной палате. К ней приставили мента, то есть милиционера, – поправился он, – и к тому же двух частных охранников. Кроме того, при ней все время находится мать. Я пытался, но со мной довольно грубо обошлись. Кстати, этот факт я обязательно обнародую. Меня, конечно, не пустят, а тебя – вне всякого сомнения. Не можешь ли ты поговорить с ней?
– Для этого я туда и направляюсь.
– И поделиться информацией со мной. Как, чего?..
– С какой стати?
– Обмен.
– Какой обмен?
– Информация на информацию.
– Нет, – сказала Женя, – себе дороже.
– Нет, ты сначала послушай. Я действительно раскопал… сатанинскую секту! Вышел на них!
– Плохо верится.
– Слово даю! Существуют реально. Ты мне выкладываешь сведения о Кавалеровой, я тебе о секте.
– Опять непонятно. Вас же интересовала эта тема, почему сами не хотите заняться?
– Это уж мое дело. Впрочем, могу объяснить откровенно. Боюсь. Да, боюсь! Не сомневаюсь, убийство этой троицы – их рук дело. Не хочу стать следующим.
– Но почему бы вам самому не пойти к руководству и все рассказать?
– Они меня не то что слушать не будут – на порог не пустят! Мало я им крови попортил? Короче, решил довериться тебе.
– Хорошо. Что вас интересует?
– Скажем, какие-нибудь интимные подробности. Коли на нее напал сексуальный маньяк, чем-то же она его привлекла?
– Глафира – красивая девушка.
– Красивых девушек много, а нападают не на каждую. Может, она пахнет?
– Остановите машину, мне с вами, гражданин, не по пути. Информацией поделись! «Клубнички» захотелось!
– Ладно, успокойся, – примирительно произнес Маковников, – довезу тебя до больницы, и будь здорова. – Он на некоторое время замолчал. Примолкла и Женя.
– Я тебе наврал про сатанистов, – неожиданно заявил Маковников.
– Я так и подумала.
– Но тем не менее они все равно существуют. – И без всякой связи добавил: – Слушай, не твой ли дружок плетется за нами?
Женя обернулась – на хвосте у «девятки» болталась «копейка». Нет, вроде не Пашкина. К тому же в салоне находились несколько человек.
– Странно, – прокомментировал Маковников. – Машина уж больно грязная, а дождей несколько дней не было. И номеров не видно.
– Ну и что?
– Да ничего. Вообще на мою жизнь уже совершено несколько покушений. Чудом остался цел. Раз у подъезда подкараулили, избили, потом стреляли…
– Не попали? – ехидно спросила Женя.
– В окно целили, – не замечая издевки, пояснил Маковников. – Я потом дырку в стекле сфотографировал и снимок в своей газете поместил: мол, смотрите, какими темпами идет отстрел демократической прессы. Народ на дыбы встал. "Руки прочь от совести нашего города!" – такой транспарант три дня носили у дверей редакции. Так-то вот!
– А кто носил? – полюбопытствовала Женя.
– Почитатели, естественно, читатели-почитатели.
В этот момент «жигуленок» пошел на обгон. Маковников тоже прибавил газу. Но бойкий «жигуленок» пер, как «Мерседес». Оторвавшись метров на сто, он вдруг затормозил и развернулся поперек дороги.
Маковников нервно оглянулся назад. Их догоняла "шестерка".
– Слава богу! При свидетелях они не решатся…
Он медленно подъехал к ставшему поперек дороги автомобилю, поглядывая в зеркало заднего вида. «Шестерка» тоже снизила скорость и теперь шла впритык к их машине.
Из «жигуленка» вышли двое – здоровенный, стриженный наголо детина лет двадцати в спортивных штанах и такой же куртке и невысокий довольно плотный человек постарше, одетый в светлые брюки и рубашку. Оба были в темных очках.
– Вылезайте! – скомандовал человек в светлом, приблизившись к машине Маковникова.
– По какому праву? – закричал редактор, продолжая сидеть в машине.
– Борман! – приказал человек в светлом детине.
Тот поднял с обочины здоровенный камень и занес над лобовым стеклом.
– Придется подчиниться насилию, – угрюмо произнес Маковников. Он вышел из машины, а Женя продолжала оставаться на своем месте, ожидая продолжения.
– Вы кто такие?! – заорал Маковников. – Знаете ли, с кем связываетесь?! Я редактор независимой газеты «Курьер», не позволю…
– Не ори, – спокойно сказал светлый. – Хоть ты редактор, хоть мудактор, нам до фени. А будешь выступать… Борман! Покажи ему.
Детина достал из-за пазухи продолговатый предмет, похожий на складной зонтик.
– Парализатор. На пять метров бьет, – пояснил светлый. – Давно хотели опробовать. Въехал? Девчонка тоже пусть сюда идет.
– Я сотрудник милиции! – заявила Женя, обращаясь к светлому.
– Это нам известно. Мы не «быки», не грабители. Садитесь вон в ту тачку, – светлый кивнул на «шестерку», – с вами желают поговорить. С обоими. И не брыкайтесь. Будете себя прилично вести, ничего плохого не сделаем.
– Объясните толком… – начал Маковников.
– Другие объяснят, а мое дело – доставить. Давайте в темпе!
Женя не стала «брыкаться», а уселась на заднее сиденье «шестерки» вслед за редактором. Стекла автомобиля были тонированы, в придачу им завязали глаза.
– А моя машина? – спохватился Маковников.
– Не волнуйся, будет в целости.
Он уселся на переднее сиденье, рядом с пленниками плюхнулся Борман, и машина тронулась с места. Ехали с полчаса. Маковников несколько раз пытался заговорить с похитителями, но они не отвечали. Жене почему-то казалось несерьезным все происходящее. Опереточного вида громила Борман безучастно сидел рядом с ней, источая аромат дорогой туалетной воды. Второй, который руководил захватом, напоминал актера в амплуа злодея. Что ж, посмотрим, чего они добиваются.
Наконец машина съехала с асфальта и минут через десять остановилась. Их вытащили из машины и, не развязывая глаз, повели куда-то.
– Осторожно, ступеньки, – произнес сопровождающий.
Наконец повязку с глаз сняли, и Женя обнаружила, что находится в довольно просторной комнате без окон, скорее бункере, поскольку пол и стены представляли одно бетонное целое и даже дверь в комнате оказалась железной.
Под потолком горела тусклая лампочка в проволочном чехле. На одной из стен была установлена телекамера, перед ней стояли стол, два стула. На столе имелось что-то вроде переговорного устройства.
– Садитесь!
Маковников и Женя уселись напротив телекамеры.
– Надеюсь, вам понятно, – сказал главный, указав на телекамеру. – Вас видят, с вами будут разговаривать.
Маковников кивнул головой.
– Вы наши пленники, – загремел металлический голос из переговорного устройства на столе, и Женя вновь поймала себя на фальши всего происходящего. Высокопарные фразы типа "наши пленники". Дешевка!
– Именно пленники, – жестяным тембром вещал голос, – но мы готовы вас обменять.
– На что, интересно? – спросил Маковников.
– Закономерный вопрос… – Металлический голос почему-то запнулся, как будто не знал, что говорить дальше. В динамике послышался кашель.
– Послушайте, – сказала Женя, – вы, может быть, не совсем представляете, какое деяние совершили. Я – сотрудник правоохранительных органов, нахожусь при исполнении обязанностей, он, – Женя кивнула на Маковникова, – редактор газеты. Вам не поздоровится.
– Погоди, – перебил ее Маковников, – так что же вы от нас хотите?
– Вы, барышня, не пытайтесь нас запугивать. А нужна нам от вас, даже не от вас, а от вашего руководства, кассета.
– Какая кассета?! – воскликнул Маковников.
Женя насторожилась.
– Кассета, которую нашла вот эта девушка в квартире покойной Светы.
Женя отметила это «Светы». Похоже, неизвестные намекали на свое близкое знакомство с Вержбицкой.
– Это наша кассета, – заявил голос. – Мы доводим до сведения вашего начальства наше требование, а именно: вернуть нам кассету. Как только мы получим ее, вы свободны.
– Понятно, – отозвался Маковников. – И все-таки зачем вам кассета?
– Может, вы думаете, что мы бандиты? – задал встречный вопрос жестяной голос. – Ошибаетесь. Мы, собственно говоря, ваши коллеги.
– Неужели?!
– Именно. Мы тоже ратуем за гласность и демократию. Так вот, мы сильно опасаемся, что кассета затеряется в недрах бюрократических лабиринтов. А ведь на