– Верно, идем дальше. И ждем. Может, пустые слухи, не сунутся крымцы к нам. И стоять, ждать вестей времени нет. Разошлите гонцов, пусть велят воеводам южных земель следить денно и нощно за границами! В Коломну пущай приносят мне известия! Там и решим, как дальше идти…
Вскоре войско снова продолжило марш. Через полтора дня впереди показалась Коломна…
Коломенские поля были усеяны шалашами из ветвей и соломы. Воины делали их широкими, чтобы смогли сразу уместиться туда несколько человек. Но в них прятались только днем от беспощадного солнца. Ночью же спали на земле под открытым небом. Тысячи костров горели во тьме всюду и уходили куда-то за горизонт. Многочисленные кони, привязанные, стояли тут же, щипая траву.
Местные жители жаловались, что их колодцы почти опустошены страдающим от зноя войском. Все луга изъедены конями. Многие недосчитывались своей домашней скотины.
В окружении плотной охраны стоял богатый, высокий царский шатер. Там теперь жил Иоанн, тут же и была его ставка. В безмолвном ожидании находилось войско. Со дня на день должен был явиться гонец с донесением о движении крымских татар.
Иоанн молился часто, много работал над бумагами, приказав никому к нему не являться, если нет важных известий. Было видно, что промедление и неопределенность его раздражают. Ведь теперь он должен вернуться в Москву с победой. Или не вернуться вовсе…
Наконец прибыл гонец, сообщивший, что огромное войско крымцев идет к Коломне через Рязань, навстречу русскому войску. Тут же был созван совет, на который явились все воеводы, участвующие в походе. Перед ними на широком столе была разложена карта с изображением городов Русского царства, Казани и других ханств. Иоанн дал воеводам волю слова, каждого внимательно выслушивал, но ничего не говорил.
Сначала обсуждения дальнейших действий проходило мирно, но потом воеводы принялись кричать, едва сдерживаясь, чтобы не вцепиться в глотки друг другу. Государь исподлобья смотрел на эти пререкания, не вмешиваясь, словно дивясь извечной боярской борьбе и ненависти, которая проявляется не только в местничестве, но и в ратном деле. Молчали лишь некоторые – Захарьины, Курбский, Юрий Пронский, Мстиславский, Адашев, Михаил Воротынский, который вдруг поднялся, желая молвить слово. Иоанн вскинул правую ладонь, и спорившие постепенно замолчали.
Михаил Иванович склонился над картой и проговорил:
– Здесь нужно войскам нашим разделиться, государь! Надо продвинуть полки так, чтобы возможно было занять важнейшие переправы на реке Оке, через которую и пойдут крымцы. Но в то же время и прикрыть Коломну, Москву, Тулу и к Рязани успеть на помощь подойти!
– Если встанут они на Оке, то там и дадим им решительный бой, – сказал Мстиславский, хмурясь.
– Поляжем все, если поодиночке будем их встречать, – добавил Дмитрий Хилков.
– Государь, молю тебя снова, отойди со своим полком к Москве, – шепнул Иоанну Никита Захарьин, но царь даже не обернулся к нему.
– Потому и говорю – пройти так, чтобы смогли прикрыть друг друга, – ответил Хилкову Михаил Воротынский.
– Мы точно не можем знать, сколько крымцев, и куда именно они идут! Не бегать же за ними со всем полком! – сказал Иван Шереметев, глядя на Воротынского.
– Вот именно. Потому нужно основным нашим силам стоять здесь, дабы вовремя можно было и Москву защитить, и у Коломны «гостей» наших встретить. – Мстиславский поднялся со своего места и, поглаживая свою черную острую бородку, задумчиво глядел на карту.
– Эх, жалко, срывают поход! Уже бы через пару недель у Казани стояли, – вздохнул Василий Серебряный.
– Но и идти мы тоже не можем дальше, пока они шастают по нашим землям! Мы Казань будем брать, а крымский хан города и деревни зорить! – ответил Иван Шереметев.
После недолгих совместных рассуждений предложили воеводы план действий: Большой полк Мстиславского и Михаила Воротынского отходил назад, к Ворсино, для защиты Москвы; полк Правой руки Щенятева и Курбского – к Рязани, в Каширу, Передовой полк Пронского и Хилкова для прикрытия Правого – к Ростиславлю[29], полк Левой руки Микулинского и Плещеева прикрывал Коломну, в которой оставался стоять Государев полк. Иоанн согласился с таким планом и велел его выполнять, добавив, что будет продолжать ожидать известия о продвижении крымцев.
– Я хочу знать о них все – кто ими командует, сколько их, куда идут, какому из наших городов угрожают и прочее! – заявил Иоанн и с тем отпустил своих воевод.
Глава 4
Тула представляла собой небольшую, но хорошо укрепленную крепость. Уже почти четыреста лет стоял этот город, но постоянные набеги иноземцев не давали ему развиваться. Много беды выпало на долю туляков. Великий князь Василий Иоаннович первым обнес город сначала дубовыми стенами, затем каменными, напоминающими по форме и внешнему виду кремлевскую стену. Над прямоугольной крепостью из красного кирпича грозно возвышались восемь мощных башен с шатровыми верхами.
Сейчас здесь царила тишина и безмятежность. Молчал набатный колокол на Спасской башне. Лениво расхаживали стрельцы по городским стенам, в самом городе жители занимались своими обычными делами. Все знали о походе государя на Казань, понимали, что со взятием этого города и расширением границ государства Тула наконец перестанет быть объектом нападения казанцев. Но уже вскоре все изменилось.
Тревожный звон набата со смотровой вышки Спасской башни всполошил безмятежных жителей. Давно уже не слышали они этого страшного, леденящего душу звона – уже уносили детей домой, спешили закопать добро, немо и боязливо крестились.
– Татары! Татары! – кричали с городских стен. Но появившийся татарский отряд вскоре снова куда-то исчез. Тут же доложили об этом тульскому наместнику, воеводе Григорию Ивановичу Темкин-Ростовскому. Воевода велел послать в Коломну гонца, предупредить государя, а сам сказал своим боярам:
– А мы будем ждать. Чую, вернутся еще крымцы! Сколько было их?
– Тысяч семь, не менее.
Нахмурился старый князь.
Все еще статный и стройный, добродушный и великий умом, потомок Ростовских князей Рюриковичей, он пользовался огромным доверием старицкого князя Владимира Андреевича, на службе которого состоял до назначения его наместником тульским. Теперь же понимал он, что возложена на него важная миссия – отстоять город, не дать крымцам пройти к Москве, выдержать, чтобы смогло государево войско продолжить свой великий поход на Казань!
Но долго ждать не пришлось – в один момент поле перед городом заполонила черная толпа – пришли татары, а во главе их сам крымский хан Девлет-Гирей. Встали перед городом, начали готовиться к осаде.
– Бери самого быстрого коня и несись, скорее, в Коломну, – говорил князь своему худощавому слуге. – Молви государю, что осадил Тулу крымский хан с тридцатью тысячами воинов. Продержаться сможем не более двух недель. Все, скорее!
Как только слуга выскочил на быстром татарском коне через тайные ворота и вскоре скрылся за горизонтом, взобрался на стену Григорий Иванович, взглянул на войско крымского хана. Вверх клубился дым сотен костров, слышались беспорядочные крики, ржание лошадей, рев верблюдов, скрип повозок. Несколько стрел, пущенных меткой татарской рукой, убили трех стрельцов на стене. Стрельцы дали ответный залп из пищалей, два всадника, метавшихся под стенами, вывалились из седел и, застрявшие в стремени, волочились вслед за лошадьми.
– И мы тоже не лыком шиты, – сказал кто-то, – пусть сунутся сюда!
– Кончилось время, когда страдала Русская земля от татарских арканов и их кривых сабель! Всех изрубим!
– Вспомним им все годы, когда пили кровь из нас, обложив данью! Когда истребляли города и рушили их!
Да, многое осталось в памяти русского народа, и пусть крымские, казанские, астраханские ханства были лишь осколками Золотой Орды, поработившей Русскую землю, но они так же представляли угрозу для Русского государства. А рассказы о разгроме ханом Батыгой Рязани и Киева уже почти триста лет передавались из уст в уста, из поколения в поколение. Сильна была ненависть и злость к татарам! Но сейчас русские наконец могут дать отпор – не шли уже сюда четырехсоттысячные орды монголо-татар, да и русские, наконец объединившись под властью одного лишь правителя, сильны были своим единством!
Князь Григорий Иванович искал глазами самого Гирея, но так и не рассмотрел. Зато увидел, что выкатывают татары свои пушки и раскладывают рядом ядра.
– Готовимся к обороне! – скомандовал он и, надев свой шлем, спустился со стены.
Тем временем в лагере татар крымский хан Девлет-Гирей – грузный и суровый, своими узкими глазами всматривался в очертания города.
– Расколите ядра как следует, возьмем их страхом и огнем, – велел он, удерживая своего огромного лохматого жеребца. В его планах было не просто разорение города – его захват, истребление жителей, после чего сбор войска здесь, наступление и удар в спину царскому войску, дабы зажать его вместе с казанцами в смертельные клещи. Так велел великий султан Османской империи Сулейман Великолепный, борющийся с набирающей силу Москвой руками Казанского, Астраханского, Крымского ханств и Ногайской орды.
Ударили пушки, и раскаленные ядра, перелетев стены, упали куда-то в черту города. Вскоре в небо взвился черный дым.
– Еще! Еще бейте! – яростно приказывал хан, указывая на город плетью. Снова и снова били пушки, и когда весь город уже был затянут черным дымом, а из него слышались отдаленные крики, хан велел прекратить огонь, продолжив осаду.
Князь Григорий Иванович расхаживал мимо покрытых каким-то тряпьем тел – убитых жителей и воинов гарнизона. Много их полегло от татарских ядер. Мимо князя женщины и дети тащили ведра с водой – изо всех сил старались потушить пожар. Затем взор его упал на торчавшие из-под грязной ткани, накрывающей трупы, детские ноги. И было их так много… Стиснул зубы от злости Григорий Иванович.