– Велите переводить жителям все то, что я скажу, – сказал Шуйский. И когда из депутатов вызвался один толмач, Петр Иванович, привстав в стременах, объявил:
– Как обещано было нами, никого из вас не тронут! Все, кто желает покинуть город – могут уйти! Другие же, сохраняя веру свою и обычаи – целуйте крест на верность московскому государю! Обещаю, что воины мои вас не тронут! Готов дать вам проводников до безопасных мест! Жилище мое и слух будут отверсты для всякого, ибо пришел я казнить злодеев и благотворить добрым! Те, кто уйдет, – ступайте в другие города, велите сдаваться им без боя нашим войскам, дабы не было больше крови, ибо царь наш Иоанн умеет щадить побежденных!
Воевода сдержал обещание. Спешно через задние ворота уезжали многие мирные жители, в страхе оглядываясь – боялись увидеть бегущих за ними кровавых московитов. Но их никто не тронул.
Дерпт, основанный первыми князьями Рюриковичами, спустя три века наконец снова был под властью русского государя…
Глава 7
Осень 1558 года. Венден
– Не встречая какого-либо серьезного сопротивления, русские взяли большую часть наших замков! Более двадцати! Нарва и Дерпт потеряны! Это крах для ордена! Если мы не предпримем срочные меры, мы окончательно проиграем войну!
Дневной свет слабо проникал в маленькие окна замка магистра Ливонского ордена, освещая круглую каменную залу, в которой собрались командующие. Все они были одеты одинаково – белые плащи, отмеченные черным крестом, спадают с плеч, сверкают до блеска начищенные доспехи. Говорил новый ландмаршал[41] ордена Филипп Шалль фон Белль, высокий, статный молодой мужчина с ярко-голубыми глазами и светлыми волосами. Крепкий подбородок был украшен мужественной ямочкой. О нем говорили, как о последнем рыцаре, сохранившем в себе все необходимые для этого качества.
Ландмейстер Фюрстенберг за эти полгода, пока идет война, постарел, кажется, еще на десяток лет – большая голова с дряблой кожей, обрамляющей череп, устало глядела на окружающих, покачиваясь на тонкой шее. Он опустил глаза и проговорил:
– Я слышал, что у баронов из разграбленных замков вывезли столько денег, что их сумма в более чем три раза превысила ту, которую мы обязывались заплатить царю. Ответьте мне, почему мы не откупились? Почему на начальном этапе не предотвратили эту войну?
Рыцари озадаченно переглянулись, поставлен вопросом в тупик и Филипп фон Белль. Помолчав некоторое время, он ответил:
– Царь через воевод своих в Дерпте хочет заключить с нами перемирие. Но мы не готовы отказываться от Дерпта, Нарвы и других городов! И мы не можем оставить без защиты селян и горожан…
– Защитить кого? – не унимался старик. Фон Белль двинул желваки и поднял свой волевой подбородок.
– Я слышал, как войска царя, врываясь в деревни, уничтожали население, подвергая жителей страшным пыткам, – сказал он, – мои люди видели вспоротые животы с вывалившимися внутренностями, обугленные тела, в том числе детские. Они приходят и не оставляют камень на камне – сметают все, как голодные варвары. Нам есть кого защищать. Но у нас нет сил и денег, чтобы нанять более крепкое войско.
– Мы условились выплатить дань царю. Где эти деньги? Уже растащили, набили себе кошели! – взревел Фюрстенберг, подскочив. Вздрогнули от неожиданности многие, сидящие в зале – никогда они не видели гнев старика. Но фон Белль был невозмутим.
– Заберите деньги у зажравшихся дворян, которые привыкли только жрать и насиловать дворовых девок!! – продолжал кричать ландмейстер. Затем силы его иссякли, и снова он будто бы высох и сказал уже обычным своим тоном:
– Нам нужно согласиться с требованиями царя и заключить перемирие!
Грохот дверей прервал поднявшийся было гомон – в залу вошел опоздавший на заседание Кетлер в сопровождении двух рыцарей-телохранителей. Тут же над залой пронесся его изумленный гневный крик:
– Перемирие?!
Фюрстенберг, стиснув зубы, исподлобья взглянул на Кетлера. Он прошел к своему месту и, не садясь, объявил радостно:
– Прошу прощения, что не прибыл вовремя. Я был этим утром в отъезде и докладываю – московиты уходят. Их полки, наверное, готовятся к зиме, не хотят продрогнуть на наших землях. В захваченных городах они оставляют гарнизоны малой численности.
Тут же зал зашумел, но Фюрстенберг и фон Белль были молчаливы.
– Это добрая весть! Добрая весть! Пора освободить города!
– Более того, мои лазутчики есть в каждом городе, захваченном московитами, – продолжал победоносно Кетлер, – при успешном рейде можно их разбить, и тогда…
– И тогда что? – Голос фон Белля эхом отдался в большом зале, повисшем в наступившей тишине. Сошла улыбка и с лица Кетлера. Фон Белль, развернувшись, смотрел ему прямо в глаза.
– Мы начнем громить русские гарнизоны, а затем они снова пришлют свою несметную рать, и тогда здесь никто не останется в живых! Они уже показали себя! Пока мы не соберем войско, которое по численности будет сопоставимым с их войском – нет смысла так просто терять людей!
Кетлер снова улыбнулся, подобрав полы плаща, медленно зашагал в середину зала, где стоял ландмаршал.
– Мой юный друг, – начал он с насмешкой, – не прошло и месяца, как вы стали командующим. С получением этой должности всегда просыпаются неимоверные военные навыки?
– Вы хотите оскорбить меня? – грозно спросил фон Белль.
– Хочу узнать, кто дал тебе право перебивать меня! – оскалился Кетлер. – Или, может, ты сам хочешь возглавить войско, чтобы спасти наши земли?
– О каком войске идет речь? – вмешался Фюрстенберг. – У нас нет его! Нет средств!
– Я тут нечаянно услышал, когда подходил к дверям… – Кетлер отошел от ландмаршала и обернулся к рыцарям. – Что следует обокрасть дворян, укрывающих деньги, на которые можно собрать несколько полков. Не будем прибегать к крайностям, ведь мы знаем, что поддержка лордов и дворян нам крайне важна! Мы и сами, своими силами, сможем собрать войско численностью пятнадцать тысяч рыцарей!
– Пятнадцать? – услышал он за спиной голос фон Белля. – Это ничто! Когда сюда вернется войско московитов в сорок тысяч, они вырежут всех, кто сопротивлялся им, в том числе и вас, господин коадъютор!
– Мне мерзко слышать ваш голос, ландмаршал! – не оборачиваясь к нему, проговорил Кетлер. – Также мерзко осознавать, что вы самый настоящий трус! Может, вы пойдете на службу к русскому царю? Только так вы защитите свою задницу!
Фон Белль со звоном выхватил свой меч, рыцари вскочили со своих мест, дюжие телохранители бросились к Кетлеру, отпрянувшему в сторону.
– Не тебе упрекать меня в трусости! – выкрикнул фон Белль с перекошенным от ярости лицом, выставив вперед свой клинок. – Хочешь убедиться в том, что мой меч пригвоздит тебя к полу?
– Я убедился в одном – все легенды о твоем рыцарстве – наглая выдумка!
– Давай решим спор поединком!
– Довольно! – Фюрстенберг поднялся с места. – У нас и без того хватает распрей и крови! Хватит!
Нехотя фон Белль убрал меч, сверля коадъютора глазами. Кетлер махнул своим телохранителям, они вернулись к дверям, рыцари так же сели на свои места.
– В ордене и на территории Ливонии растет недовольство мной и вами как командующими. Скоро, возможно, крестьяне ополчатся и против нас. Нам нужно показать, что у ордена есть силы! – говорил Фюрстенберг разгоряченно. – Нам нужны победы! Коадъютор!
Кетлер подошел к нему, склонив голову.
– Если у вас есть такие силы, соберите их. Используйте все свои лучшие умения и качества. Верните нам наши замки! Я надеюсь на вас!
– Helfen – Wehren – Heilen![42] – твердо и громогласно произнес Кетлер.
– Господин ландмейстер, – сказал фон Белль. – Это безрассудство. Я не буду участвовать в уничтожении нашего ордена. Можете сложить с меня должность ландмаршала.
– Я рассмотрю этот вопрос позже, – ответил Фюрстенберг, – а сейчас все. Совет окончен.
Тяжело поднялся старик с кресла. Поднялись и рыцари, шумно переговариваясь, начали покидать зал. Фон Белль хотел было уйти, но обернулся в сторону Кетлера и увидел, что коадъютор с усмешкой смотрит на него.
– Когда мое имя впишут в скрижали истории, обо мне вспомнят спустя столетия, как об освободителе Ливонии и спасителе ордена, – проговорил Кетлер, – а возле вашего имени напишут «трус».
И, расхохотавшись, направился к дверям.
За месяц Кетлер сумел собрать под свои знамена около десяти тысяч воинов вместо обещанных пятнадцати. В его войске преимущественно были иностранные наемники – стрелки из Франции, английские пикинеры, итальянские пушкари.
Коадъютор торопился, боясь, что скоро ударят сильные морозы. Потому вскоре выступил в поход. Его помощником и вторым командующим войска был известный среди воинов рыцарь Фридрих фон Фелькерзам.
– Поговаривают, господин коадъютор, – говорил Фелькерзам, покачиваясь в седле, – что у Фюрстенберга не осталось сторонников, а вся власть принадлежит вам! А что происходит, когда ландмейстер теряет свою силу? Власть переходит по праву к коадъютору. Я думаю, что на следующем ландтаге от него потребуют сложить с себя эту должность. Так что орден в ваших руках!
– Я знаю, – отвечал Кетлер. – Старик уже ничего не имеет. Надеюсь, что рыцари и бароны будут мне верны, как сейчас.
– Скажите честно, – Фелькерзам искоса с ухмылкой взглянул на Кетлера, – у нас есть шансы сохранить независимость Ливонии и целостность ордена?
– Сейчас и судьба Ливонии в наших руках, лифляндцы молятся за нас. У нас нет иного пути… Впереди захваченный русскими Ринген.
– Там небольшой гарнизон, но, как докладывают, у московитов полным-полно снарядов и пороха.
– Это снаряды и порох, захваченные в наших замках! Они ответят за каждую крупицу украденного пороха, за каждую монету, вытрясенную из населения, за каждую каплю пролитой крови!