Симановская икнула, похлопала ресницами.
— Яша, расскажи им все.
— Итак, о чем вы говорили с Барановским в ночь его гибели?
— О женщинах, — промямлил свидетель.
— О каких женщинах? Подробности?
— О его женщинах. — Симановский, как загипнотизированный, повторил слова жены, но, поймав взгляд майора, встряхнулся. — У Юры действительно были запутанные отношения с женщинами. Он не любил жену и хотел с ней развестись. Кажется, он застал ее с любовником. Еще он не знал, что делать дальше: вернуться к бывшей жене, он очень ее уважал, даже любил, или попробовать жениться на одной девушке, с которой у него сейчас отношения. Или пожить одному? Или, как Высоцкий, жениться на француженке? Я, конечно, был против, я так ему и сказал: что у нас, своих женщин мало? Русские женщины самые красивые в мире.
— Естественно. А у Барановского кто-то был на примете во Франции?
— Да. Юра часто ездил за рубеж, по линии Министерства культуры и вообще. Он говорил, что она какая-то актриса.
— Ясно. А что с местными красавицами? С кем именно у него были отношения?
— Я точно не знаю. Юра долго был в отъезде, когда вернулся, сразу поехал к Наташе, а потом сюда. Лариса была очень недовольна. — Симановский покосился на собственную супругу, вероятно, пытаясь представить, как его покойный друг был настолько бесстрашен, чтобы вызвать гнев жены.
— Простите, что вмешиваюсь, — не выдержала слишком долгого молчания Симановская, — но, между нами, Юра был тот еще бабник.
— Томочка!
— Помолчи, Яша. Наталья была прекрасной женой: тонкая, интеллигентная женщина, красавица. Это она помогла ему встать на ноги, она создала условия для творчества. И чем он ее отблагодарил? Лариса ему совершенно не подходила. Но дело даже не в этом! У Юрия за год случалось с десяток романов! Да, Яша, и не возражай! Конечно, он был прекрасным другом, приятным в общении, умница, талант. Всегда готов помочь — лекарство достать, к врачу устроить на консультацию. Но с женщинами он был крайне легкомыслен. Даже к нам домой несколько раз приводил своих конкубин, но я твердо сказала: у меня не дом терпимости. Мы рады видеть его с супругой или одного, но эти особы… Нет.
Яков Семенович энергичными кивками подтвердил сказанное супругой.
— А какой пример он подавал своим поведением коллегам? — Глядя куда-то в сторону, заметила Тамара Симановская.
Ах, вот в чем дело. Корсаков с трудом сдержал улыбку.
— Конечно, он знаменитость, талант, а таланту многое позволено, но все-таки…
— Значит, Барановский сообщил вам о своем намерении развестись?
— Да, он говорил, что теперь разведется с Ларисой, только сперва хотел обеспечить их с Владиком жилплощадью. Купить кооператив или еще как-то… Он говорил, что у него есть знакомый маклер, и тот может устроить все через фиктивный брак.
— Знакомый маклер? Фиктивный брак?
— Знаете, — замялся Симановский, — заключается фиктивный брак, муж прописывает жену к себе. Потом они разводятся, он выписывается и получает деньги за свою квартиру. Только не подумайте, я сам никогда ничего подобного, это Юра рассказывал!
— Успокойтесь, никто вас не подозревает в квартирных аферах. Так, говорите, Барановский всерьез готовился к разводу? А как зовут маклера, к которому он обращался?
— Не знаю. Он не говорил, а я не спрашивал.
— А кто их познакомил — тоже не говорил?
— Нет, но у Юры были такие широкие знакомства… Кто-нибудь, наверное, подсказал.
— Скажите, Лариса знала о планах мужа? Он сообщил ей о разводе?
— Думаю, да. — Симановский почесал макушку. — Может даже, прямо перед тем, как мы пошли в бар. Он зашел ко мне весь раскрасневшийся, но очень довольный и сказал, пошли, мол, надо отметить новый этап моей жизни. А потом уже в баре сказал, что домой идти не хочет, там Лариска рвет и мечет. Потому мы так долго и засиделись. Но Юра был веселый.
— И никаких дурных предчувствий у него не было?
— Вроде нет. Хотя… Уже перед тем, как нам расстаться, он как-то вдруг загрустил и сказал, глядя на звезды: «А вообще все суета сует. Деньги, женщины — все тленно. Ты задумывался, Яша, как коротка и прекрасна наша жизнь, как неожиданно и резко рвутся нити?» Это прозвучало как стихи. Потом он пытался вспомнить какое-то стихотворение не то Оскара Уайльда, не то Франсуа Вийона, не помню. А завидев Томочку, обнял меня и как-то особенно пронзительно сказал: «Прощай, мой друг, прощай». И я пошел домой.
— Какие отношения были у Барановского с прочими родственниками?
— С сестрой очень хорошие, — снова вмешалась Тамара Михайловна. — С племянником они были в ссоре. Мне кажется, Леня в чем-то его подвел и теперь всячески старается помириться. Старался.
— А из-за чего они поссорились? — Майор приподнял бровь.
— Яша, из-за чего?
— Юра не хотел отправлять Леню на конкурс, в Югославию, кажется, — неохотно ответил Симановский.
— Почему?
— Кажется, Леня в чем-то его подвел, и Юра решил его наказать. Но вообще Барановские очень дружны. И Оля, и Леонид прекрасно относятся к Юриным женам.
— Насколько я понимаю, Каргин-Барановский был в ночь убийства в Доме творчества? — уточнил майор.
— Да, Леня приехал за день до Юриного возвращения.
— Между ними были какие-нибудь сцены?
— Что вы! — вытаращил глаза Симановский — Интеллигентные люди, какие сцены?
— С женой он поскандалить, однако, успел.
— Но это же Лариса… С Леней — нет.
— Не скажи, Яша. Леня пытался с ним поговорить, но Юре было просто не до того. Помнишь, мы видели, как он шел от Барановских около четырех. Мне показалось, Леня был очень расстроен, даже зол, я бы сказала. Я тогда еще поздоровалась с ним и спросила, не случилось ли чего, а он огрызнулся, мол, у него все блестяще, лучше бы мы о себе волновались. Помнишь, Яша?
— Да, что-то в этом роде было. Но, по-моему, Томочка, молодые люди сейчас все так реагируют.
— Знаешь, Яша, кажется, я знаю, где нам достать деньги на первый взнос за кооператив для Аллочки, — проговорила Тамара Михайловна, когда они с мужем подходили к дому.
Яков Семенович с удивлением взглянул на супругу, но она не добавила ни слова.
— Итак, что мы имеем? — Майор Корсаков облокотился о стол. — Убит известный композитор, лауреат премий, Герой Соцтруда, народный артист РСФСР, председатель конкурса имени Соловьева-Седого, профессор консерватории и так далее. Дело будет громким, прогремим, так сказать, на всю страну. — Корсаков многозначительно пошевелил бровями. — Сегодня суббота, но мне уже звонили с самого верха и обещали внимательно следить за тем, как будет продвигаться следствие. Если не оправдаем — мало нам всем не покажется. Плюс товарищи с Литейного проявляют к нашей работе живой интерес. Я так понимаю, покойный с органами госбезопасности тесно сотрудничал.
— Вот ведь зараза, угораздило его помереть именно в наше дежурство, — с досадой поморщился Дима Смородин.
— Да, Дмитрий, не повезло. Но, скорее всего, дело и так бы на нас повесили, ты же полковника Лукьяненко знаешь. Убит композитор ударом тупого предмета, предположительно камня, в висок. Камень пока не найден. Убийство произошло между часом тридцатью и двумя тридцатью. По свидетельству гражданина Симановского Я. С., около половины второго они расстались, и Барановский направился к себе. В половине третьего его нашла теща, Лаптева Галина Ивановна. У жены и тещи были основания опасаться, что Барановский направился ночевать к бывшей жене Наталье, также находящейся здесь на отдыхе. Теща нашла тело и подняла крик. Сбежались жильцы ближайших домов, разбудили старшего администратора. Тот вызвал милицию и проинформировал начальство. К нашему прибытию в шесть утра не спал уже весь Дом творчества. Никаких подозрительных лиц теща Барановского не заметила. А теперь рассказывайте, что удалось выяснить по обстоятельствам дела.
Они все еще заседали в кабинете директора. За окном сгущались теплые летние сумерки. Сквозь сосны в лучах низкого вечернего солнца сверкал золотисто-оранжевыми искрами залив. Пахло водой, соснами, папоротником, свежескошенной травой. Хотелось пройтись босиком по волнистому влажному песку, окунуться в желтовато-стальную воду, добраться до глубины, нырнуть и плыть, пока не устанешь, а потом лечь на спину и покачаться на мелких волнах. Майор вздохнул.
— Ладно, сейчас совещание закончим и купаться. Так что со свидетелями, что говорят? Сторож видел, как убитый с Симановским вернулись из «Репинской»? — Он перевел взгляд на старшего лейтенанта Дубова.
— Никак нет, сторож спал. Они прошли вдоль забора до выломанного в кустах штакетника и так проникли на территорию. Я это место осмотрел — случайно его не найдешь, с дороги не видно. Но в Доме творчества о нем все знают. Администрация тоже в курсе. Специально не чинят, чтобы загулявшие отдыхающие могли пробраться на территорию.
— Интересная подробность. Дальше.
— Дальше. На крик Галины Лаптевой первым примчался композитор Хохлов, сорок пять лет, член союза и так далее, проживающий в восемнадцатом домике. С покойным знаком был, как и все здешние обитатели, но близких отношений не поддерживал. Возле тела никого, кроме Лаптевой, не увидел, правда, говорит, по сторонам не смотрел. Подумал, что Барановскому плохо. Подбежал к телу, наклонился и только тогда увидел, что пробита голова. Примчался дворник — думал, кого-то ограбили или насилуют. Дворник был с ломом, говорит, у него в предбаннике зимой и летом стоит. Проверял: так и есть, весь инвентарь стоит за дверью. Далее подоспели Рыглов Т. Н., Кейко З. Ф. и Понуров П. П., живут в домах двенадцатом, девятнадцатом и семнадцатом соответственно. Потом еще человек семь подтянулись, вот список. Никто ничего подозрительного вокруг не заметил, потому как каждый был поглощен своей идеей. Вокруг аллеи ни следов борьбы, ни окурков обнаружить не удалось. На самой аллее — и говорить не о чем. До нашего прибытия там полк зевак прошел.
— Дмитрий. — Майор кивнул Смородину.
— Значит, так. Барановского знали все: от директора до уборщицы, от детишек д