Я пошел дальше, смутно припоминая тренировки двадцатилетней давности и выставив вперед ружье. Коридор оказался широким; в дальнем конце виднелась дверь, за которой, по моим догадкам, находилась хозяйская спальня.
Дверь была закрыта.
Сзади послышался шорох. Я выключил фонарь, развернулся, сел на корточки, прицелился.
Голоса… Кто-то показался в конце коридора, открыл дверь, зажег свет и скрылся в комнате. Я скрылся за ближайшей ко мне дверью — к счастью, она оказалась открыта. Большая спальня. Широченная кровать, мягкие подушки… Я сел у стены за дверью и стал слушать.
Дверь в конце коридора закрылась. В коридоре снова стало тихо.
Осторожно выглянул в замочную скважину. Никого не видно. Может, он заходил что-то взять?
Выждал пятнадцать секунд и побежал по коридору, к закрытой двери в конце. Положил руку, опустил ручку. Дверь распахнулась.
Внутри было темно.
Я скользнул внутрь, закрыл за собой дверь.
Громадная комната. Вместо северной стены — раздвижная стеклянная перегородка за тюлевой шторой. За перегородкой плавательный бассейн. У бассейна мерцают огни. Перед окном стоял диван и два кресла, кофейный столик. Против восточной стены стояла гигантская кровать с деревянным изголовьем. Я посветил на нее фонарем. На изголовье, зловещий в красных бликах, силуэт быка. Южную стену, от края до края, занимали жалюзийные двери. Двери посередине были открыты и вели в просторную ванную с мраморным полом и сверкающими стальными кранами. Слева от меня, на западной стене, разместился огромный плоскоэкранный телевизор с домашним кинотеатром.
Я распахнул дверцы слева от ванной и очутился во встроенной гардеробной. Одежда висела аккуратными рядами; от изобилия кружилась голова. Внизу обувь, наверху куртки, брюки, рубашки, галстуки, пояса.
У противоположной стены гардеробной я увидел оружейный шкаф. Нельзя допустить, чтобы Инкунзи до него добрался. Я вышел из гардеробной и распахнул двери справа от ванной. За ними находилась еще одна встроенная гардеробная, полупустая. Судя по немногочисленным, случайным предметам женской одежды, ею пользовались нечасто. То, что мне и нужно!
Я закрыл за собой дверь, сел посередине, достал из кармана фотоаппарат, положил на толстый белый ковер. Взял в руки ружье.
Выключил фонарь.
Придется подождать, пока он придет.
47
Для ложных атак, особенно производимых старыми и одинокими самцами, характерны растопыренные уши и протяжные трубные крики; как правило, слон останавливается в нескольких метрах от незваного гостя, после чего отступает. Бегство в таких случаях может стать роковым. Если вы подверглись ложной атаке, замрите, пока животное не остановится, а потом медленно отходите так, чтобы ветер дул в вашу сторону.
Ждать пришлось долго.
Дверь спальни начала открываться только в двадцать минут первого. Он включил свет и закрыл за собой дверь. Я по-прежнему сидел во второй гардеробной, держа на мушке дверь.
В жалюзийные проемы полился свет. Заработал телевизор — судя по звукам, футбольный канал. Толстый ковер приглушал его шаги.
Через три минуты за стенкой зашумела вода. Похоже, он решил принять душ. Что ж, пора! Я дал ему время настроить смеситель и встать под воду. Включил фотоаппарат, перевел в автоматический режим съемки. С фотоаппаратом в левой руке и ружьем в правой осторожно вышел в спальню, запер на ключ дверь, ведущую в коридор. И вошел в ванную.
Инкунзи стоял в душе, повернувшись ко мне спиной, и деловито намыливался. Широкие плечи, мясистые руки, неплохая мускулатура. Шрамы от старых ножевых ранений.
Он что-то негромко напевал на зулу.
Я поймал его в объектив и одновременно прицелился. Потом тихо окликнул:
— Юлиус!
Он резко мотнул головой. Я нажал затвор; вспышка высветила его лицо, перекошенное от неожиданности и досады.
Он громко выругался; досада сменилась гневом. Я еще раз сфотографировал его для верности, спрятал фотокамеру в карман и взял ружье обеими руками, целя ему в лицо.
— Привет из прошлого!
— Что? — Из душа по-прежнему лилась вода, его лицо застыло в недоумении.
— Выключи воду!
Он не сразу сообразил, чего я хочу, но воду выключил.
— Сюрприз, — продолжал я. — Такой же короткоствол ты у меня украл… Он не слишком точно бьет, но на таком расстоянии я попаду тебе в коленную чашку без проблем. Так что сейчас мы с тобой мирно побеседуем, но если я услышу, что кто-то подошел снаружи, я начну стрелять. Ты понял?
Ему неприятно было стоять передо мной голым, беззащитным; судя по его красным глазам, он много выпил. Слегка распухшие губы и нос еще помнили нашу предыдущую встречу.
— Сядь, — велел я.
Он медленно опустился на колени, высоко подняв руки. Он не дурак. Сел, инстинктивно прикрыв интимные места.
Посмотрел на меня с холодной ненавистью:
— Ты покойник!
— Юлиус, вопрос о моем будущем мы тоже обсудим. По-моему, никому не нужно знать об этом… неприятном инциденте. Да, пока не забыл… — Я достал камеру, навел так, чтобы в кадр попали и Инкунзи, и ствол, сфотографировал раз, другой.
Он выругался — красочно, образно.
— Если до меня когда-нибудь дойдут слухи о том, что ты разыскиваешь меня или моих знакомых, я отправлю эти снимки и в «Бычий ручей», и в сандтонский полицейский участок. Прилеплю твою фотку на ветровое стекло твоего БМВ, разошлю в таблоиды и всем твоим конкурентам и сообщникам. И в Интернете выложу. И расскажу всем, кто заинтересуется, как легко оказалось приручить Быка в его же краале. Так что, если хочешь, чтобы подробности нашей беседы остались между нами, ты должен пойти мне навстречу.
Я дал ему время на раздумья, но ответа так и не получил. На его лице отражалась только ненависть.
— Понимаю, Юлиус, тебе нужно поддерживать репутацию. Особенно после того, как Флеа ван Ярсвелд, также известная под именем Корнел, одурачила нас обоих.
Я сразу понял, что это имя ему знакомо.
— Алмазы были в грузовике, — сказал я.
— Врешь! — удивился он.
— Помнишь странные наросты у носорогов, такую розоватую сыпь? Представь себе, Инкунзи, наросты оказались пластмассовыми. В них-то и были алмазы. Чтобы воссоздать всю картину, мне вчера пришлось слетать в Зимбабве. Но о грузе ты знал и без меня. Важно другое. Я хочу, чтобы ты спросил себя, почему я взял на себя труд сегодня явиться сюда, раз я уже знал об алмазах. Ничего от тебя не скрою. Флеа кое-что у меня украла, и я хочу вернуть свое. Тебе нужны камни. Мы с тобой можем помочь друг другу.
Он задумался, чуть выпрямился.
— Дай халат, — вполне спокойно попросил он, показывая на белый халат, висящий на крюке на стене. Искусство вести переговоры заключается в умении требовать и уступать. Я швырнул ему халат. Он завернулся в него и спросил: — Как мы можем помочь друг другу?
Мне не понравилось, как быстро он успокоился. Я ему не поверил.
— Помоги мне найти ее.
Он невесело рассмеялся.
— Что тут смешного?
— Это невозможно.
— Нет ничего невозможного. Откуда ты узнал об алмазах?
— Дай сначала одеться.
— Нет, даже не думай.
— Тогда ночь будет долгой.
— Только если ты потерял интерес к алмазам.
— Я в ванной переговоры не веду.
Мне в ванной как раз было удобнее. Здесь у него было меньше возможностей меня обмануть. И все же придется пойти на уступку. Нельзя слишком унижать его. Главное — не подпускать его к оружейному шкафчику в гардеробной. Я попятился назад, в большую спальню. Он последовал за мной.
— Курить хочу. — Он жестом показал на прикроватную тумбочку, на которой рядом со связкой ключей лежали пачка «Кэмел» и зажигалка «Зиппо».
Я кивнул, не переставая целиться в него, и перешел к дивану у стеклянной перегородки. Штору Инкунзи задернул, когда вошел. Я сел на диван. Он достал сигарету, закурил, сел на кровать.
— Пепельница… — Он показал на стоящий передо мной кофейный столик, где стояла тяжелая стеклянная пепельница.
— Стряхивай на ковер. — Мне не хотелось давать ему тяжелую вещь, которую он мог в меня швырнуть.
Он выпустил дым через нос. Надулся от злости.
— Откуда ты узнал об алмазах?
Он глубоко затянулся, посмотрел на сигарету, как будто глубоко задумался.
— Я много чего знаю.
— Про алмазы ты должен был услышать во всех подробностях, потому что ты точно знал, где нас найти.
— В моей команде работают и зимбабвийцы.
«В моей команде»… новый вид спорта — организованная преступность.
— И они услыхали о Флеа и Джонсоне Читепо?
Он вытаращил глаза:
— Ты много знаешь!
— Недостаточно.
Он оперся локтями о колени, отклонился от меня, как будто думал. Затянулся, медленно выпустил дым.
— Мы узнали о сделке между Читепо и еще кое-кем. Сначала наши осведомители уверяли, что товар повезут через парк Крюгера. Потом, за день до срока, мы узнали, что операцию проводит какая-то Корнел ван Ярсвелд и что они переправятся через границу у Мусины. Что товар будет в «бедфорде». Позже уточнили: не в «бедфорде», а в «мерседесе».
— Откуда ваши осведомители обо всем узнали?
— От человека, которого Корнел наняла вести «бедфорд». Но сначала ему надо было отделаться от вас, до того, как…
Водитель «бедфорда»… Желтый жилет, мускулистые руки, сигарета во рту. Я соображал на ходу.
— Она отправила его ждать в Квекве, чтобы сначала спрятать алмазы на носорогах. Вот почему вы не знали, где они.
Инкунзи молча кивнул.
— А больше вы ничего не слышали? Кто те люди, с которыми договорился Читепо?
— Не знаю. — Я видел, что он лжет, но пока решил не уличать его.
— Почему ты нас отпустил, так и не заставив Флеа признаться, где алмазы? Для меня это как-то бессмысленно.
Инкунзи лишь пожал плечами.
— Перестань, Юлиус. Почему ты не застрелил меня? Почему не помучил Флеа, хотя бы немного, для виду? Ты ведь не из тех, кто боится насилия.