Питер представил, как отреагирует семья, как посмотрит на него Роза, когда он войдет и заявит: «Я знаю, кто убийца».
А еще лучше будет, если он войдет и швырнет на пол тело виновника.
Сквозь слабый запах стали, газа и нефти Шторм вдруг уловил знакомый запах и поднялся.
Край окна с пассажирской стороны машины Селуччи отчетливо пах человеком в черно-золотом джипе. Шторм нахмурился, облизнул нос… А потом вспомнил. То, что он учуял в гараже, на крышке капота разбитой машины Генри, он чуял здесь и сейчас, только резче.
Это все меняло. Сегодняшняя встреча могла быть только ловушкой.
Шторм поскреб лапой землю и тихо возбужденно заскулил. Здорово! Это убедит всех отнестись к нему серьезно.
– Питер…
Он навострил уши. Рядом с домом раздался голос дяди – он не звал его, а просто о нем говорил.
Шторм начал медленно красться вперед, пока не выглянул из-за машины. К счастью, он был с подветренной стороны.
Его дядя и детектив Селуччи сидели на заднем крыльце.
– С ним все в порядке, – продолжал Стюарт. – Он просто… Ну, еще подросток.
Селуччи фыркнул.
– Я понимаю. Ох уж эти подростки.
Двое мужчин покачали головами.
Шторм тихо зарычал. Итак, они смогли отмахнуться от него всего одним словом, вот как? Сказать «подросток» так, будто это какая-то болезнь. Так, будто это все объясняет. Будто он все еще ребенок.
Его шерсть встала дыбом, губы изогнулись, полностью обнажив блестящие клыки.
Ничего, он им всем покажет! Сегодня вечером.
– …Конечно, вплоть до начала шестидесятых большинство стрелков думали, что никто никогда не наберет на международных соревнованиях больше тысячи ста пятидесяти очков, но в шестьдесят втором году парень по имени Гэри Андерсон выбил тысячу сто пятьдесят семь из произвольной винтовки[22]. В тот день несколько челюстей отвалились, и большинство людей поверили, что результат никогда не будет превзойден. – Берти покачала головой, дивясь тому, во что верило большинство. – Они, конечно, ошибались. Счет тысяча сто пятьдесят был, как говорится, психологическим барьером, и, как только Гэри его превзошел, – что ж, все начали стрелять направо и налево… Фигурально выражаясь. Я заварю еще чая. Вы уверены, что больше не хотите кофе?
– Нет, спасибо.
Уволившись из полиции, Вики стала хуже реагировать на кофеин и уже чувствовала эффект от трех выпитых чашек. Ее нервы были натянуты так туго, что она почти слышала, как при каждом движении они звенят.
Оставив Берти на кухне, она поспешила в гостиную, к телефону.
Вечер пролетел незаметно, пока она сличала списки имен. Солнце – его диск был таким огромным, красным и четко очерченным на фоне неба, что казался ненастоящим, – дрожало на краю горизонта.
Вики посмотрела на часы. 20:33. Осталось тридцать пять минут до заката. Тридцать пять минут до пробуждения Генри. Фицрой сказал, что его рука заживет к вечеру и тогда они с Селуччи, возможно, смогут вдвоем понаблюдать за деревом, поэтому Вики придется попросить Питера ее забрать.
Она хихикнула, представив, как Селуччи с Генри помечают дерево, споря, кто из них главный, села в кресло и включила один из светильников. Она явно переборщила с кофе.
Фамилии одиннадцати олимпийских стрелков совпадали с фамилиями членов местных клубов. Пора сделать следующий шаг.
– Алло, миссис Скотт? Меня зовут Терри Ганновер, я пишу статью об участниках Олимпийских игр. Меня интересует, не родственник ли вы Брайана Скотта, члена канадской команды Олимпийских игр семьдесят шестого года в Монреале? Нет? Но вы ездили в Монреаль… Это очень интересно, но, к сожалению, мне нужно поговорить с самими участниками.
Вики подавила вздох.
– Извините, что побеспокоила. Спокойной ночи.
Одного можно вычеркнуть. Осталось десять. Лги, чтобы добраться до правды.
«Привет. Меня зовут Вики Нельсон, я частный детектив. Стреляли ли вы сами или кто-либо из членов вашей семьи в вервольфов?»
Поправив очки, она набрала следующий номер без большой надежды на успех.
Для Генри миг заката был подобен мигу между жизнью и смертью. Или, возможно, между смертью и жизнью.
Только что его не было. В следующее мгновение пробудившееся сознание начало снимать с его чувств дневную пелену. Он лежал неподвижно, прислушиваясь к своему сердцебиению, дыханию, шороху простыни, задевающей за волоски на груди, когда он вдыхал и выдыхал. Он чувствовал под собой переплетение нитей ткани, матрас, а еще ниже – кровать. Запах вервольфов заглушал его собственный запах, но, с учетом всех обстоятельств, Генри это не удивило.
Полностью придя в себя, готовый встретить еще одну ночь, он открыл глаза и сел, пытаясь понять, что происходит за пределами его убежища.
Вики в доме не было. А Майк Селуччи был. Замечательно. Почему Вики от него не избавилась? И, если уж на то пошло, где она?
Он согнул руку и посмотрел на пятно новой кожи на верхней части плеча. Хотя рана все еще слегка ныла, на плоти появились бугорки – там нарастало новое мышечное волокно, значит, ранение, по сути, зажило. День вернул ему силы, голод утих до шепота, на который легко было не обращать внимания.
Одеваясь, Генри размышлял о детективе-сержанте Селуччи. Вервольфы, очевидно, приняли его, потому что Фицрой не чувствовал ни страха, ни гнева, исходящих от этого смертного. Хотя вампир по-прежнему считал, что выжигание воспоминаний о вервольфах из головы Селуччи было бы самым безопасным вариантом, он не мог принять окончательного решения, не зная, как развивались события днем. Интересно, в чем подозревает его этот человек, что Селуччи сказал Вики прошлой ночью и что ему ответила Вики.
«Есть только один способ все выяснить».
Он распахнул дверь и вышел в прихожую.
Майк Селуччи сидел на кухне. Генри собирался к нему присоединиться.
Незадолго до того, как солнце скатилось за горизонт, Шторм перепрыгнул через забор за сараем и крадучись отошел от дома. Если бы дядя его увидел, он бы велел вернуться. Если бы Роза его увидела, она бы спросила – куда он собрался без нее? И то и другое означало бы срыв всех планов, поэтому Шторм, чтобы остаться незамеченным, использовал все уловки, которым научился, выслеживая добычу.
Он не сомневался: человек будет ждать его, сколько бы времени ни прошло.
Шторм прижал уши, сверкнув глазами.
Человек получит больше, чем рассчитывал.
– Неудача?
– Да. – Вики потерла глаза и вздохнула. – И на сегодня с меня хватит. Вряд ли я смогу снова работать с этими списками, если не посплю часов двенадцать, не меньше.
– Незачем так надрываться, – сказала Берти, убирая тарелки с сэндвичами. – Речь ведь не идет о чрезвычайной ситуации. Те люди наверняка смогут несколько дней подержать своих собак на привязи.
– Это не так просто.
– Почему?
– Потому что простым ничто и никогда не бывает.
Шутливое объяснение, но она не сумела придумать лучшего. Даже если бы она могла обсудить дело с Берти, чем оправдать территориальные императивы вервольфов? Тем более когда их императивы приводят к таким невероятно глупым поступкам, как превращение себя в мишень.
Посмотрев на часы, Вики достала из сумочки еще две таблетки обезболивающего и проглотила всухую. В одиннадцать у Колина закончится смена. Примерно через час она отправится в полицейское управление и вместе с Колином вернется на ферму. А пока…
– Если вы сможете еще немного меня потерпеть, думаю, я примусь за иностранные команды.
Берти с сомнением посмотрела на гостью.
– Я не возражаю. Если вы думаете, что выдержите…
– Должна выдержать. – Вики выкарабкалась из недр кресла, которое, казалось, тянуло ее обратно. – Люди, с которыми я разговаривала сегодня вечером, могут разболтать о нашем разговоре. – Она повысила голос, чтобы слышать себя сквозь поселившуюся в черепе группу ударных. – Я должна действовать быстро, пока наш стрелок не испугался и не залег на дно.
Она тряхнула головой, пытаясь вернуть окружающее на свои места. К группе ударных добавились медные духовые инструменты. У Вики подогнулись колени, она отчаянно ухватилась за ближайший книжный стеллаж, сбросив с полки на пол три книги. Продолжая придерживаться за стеллаж, наклонилась, чтобы поднять их, и замерла.
– С вами все в порядке?
Встревоженный вопрос Берти, казалось, донесся откуда-то издалека.
– Да. В полном.
Вики медленно выпрямилась, держа книгу, которая упала к ее ногам заглавием вверх. «Макбет».
Утром Карл Бин тер руки, пытаясь их отчистить.
«Как леди Макбет», – подумала Вики, поднимая книгу.
Из-за чего старик так тревожился? Но леди Макбет оттирала руки из-за чувства вины, а не из-за тревоги. Почему Карл Бин чувствовал себя виноватым? Его скользкий племянник что-то натворил? Возможно, но Вики в этом сомневалась. Она могла поспорить, что Карл Бин из тех людей, которые берут на себя полную ответственность за свои действия и ожидают от остальных того же. Если он чувствовал себя виноватым, значит, он сам сделал что-то не то.
Вики все еще не могла поверить, что Бин – убийца. Хотя какое значение имеет ее вера?
Большинство убийств совершают люди, знакомые с жертвой.
Прочно укоренившиеся религиозные убеждения много раз на протяжении человеческой истории оправдывали кровопролития.
Не мешало бы проверить Карла Бина, просто на всякий случай. Старик не состоял ни в одной из канадских команд, но Бин – европейское имя, и, хотя он говорил без акцента, это еще ничего не доказывало.
– Вы уверены, что с вами все в порядке? – спросила Берти, когда Вики повернулась к ней. – У вас какой-то, ну… странный вид.
Вики поставила «Макбета» на полку.
– Мне нужно посмотреть списки европейских команд стрелков. Немцев, голландцев…
– Думаю, вам лучше посидеть с холодным компрессом на голове. Дело не может подождать до завтра?
И в самом деле, нет причин так торопиться.
– Не может.