— По приказу его высокопревосходительства вы арестованы. Идёмте за мной.
В сопровождении солдат, упиравших штыки в спину, Клеопина повели с Адмиралтейской площади. Так его и вели до самых казарм, где сдали дежурному офицеру, а сами поспешили обратно. Что случилось дальше, штабс-капитан уже не видел.
...Лейб-гвардии егерский полк, в пять минут опрокинув штыками и прикладами не подозревавших ничего худого кавалергардов, ударил в спину «измайловцам». Но если кавалергардов был всего лишь полуэскадрон, то с «измайловцами», несмотря на внезапность атаки и залп егерей, которым не нужно было и целиться, пришлось сражаться насмерть. Вчерашние братья по оружию сошлись в штыковой атаке. Но у егерей было преимущество, потому что их залп сразил добрую половину «противника».
Конная гвардия, которая первой сразилась с мятежниками, располагалась частично к фасу каре, а частично — спиной к Неве. За их спинами находились «преображенцы». Всё же генерал Бистром оправдывал ту фамилию, которой его нарекли солдаты. Пока егеря ещё только-только вступали в бой, он успел доехать до «преображенцев». Командовал первым гвардейским полком России полковник Иван Шипов, брат которого, корпусный генерал Сергей, был на Адмиралтейском канале во главе Семёновского полка. Подъехав, Бистром выкрикнул:
— Господин полковник, прикажите атаковать конногвардейцев. Ваш брат уже вступил в бой с тираном!
Братья Шиповы были друзьями Павла Пестеля и Сергея Трубецкого. Старший, который успел уже стать генералом, сам был когда-то членом «Союза благоденствия». Накануне Шиповы обещали Сергею Трубецкому военную помощь. И полковник, после минутного колебания, приказал полку идти в атаку на конногвардейцев...
Пространство перед Невой заполнилось криками, выстрелами и стонами. Всё смешалось. Русские солдаты убивали друг друга, не понимая того, что они делают. Но внезапность удара сыграла на руку мятежникам. Каре оставалось на месте, на случай внезапной атаки. И она последовала. Со стороны Галерной улицы по каре открыли огонь «павловцы». Однако их атака захлебнулась. Конно-пионеры, которых вывел брат Ивана Пущина, Михаил, въехали в колонну «павловцев», рассекая её на части. Первый батальон егерей между тем, сумев уничтожить большую часть «измайловцев», пробивался к конвою императора Николая. Со стороны восставших на кавалергардов пошёл в атаку флотский экипаж.
Конвой великого князя Михаила Павловича, несмотря на сопротивление последнего, стал уводить его с поля боя, пытаясь уйти под защиту Зимнего дворца. Но из-за давки не смогли туда пробиться. Как оказалось — к счастью. Караулы в Сенате, Адмиралтействе и Зимнем дворце несли солдаты и офицеры 2-го батальона лейб-гвардии Финляндского полка. И хотя сам командир батальона полковник Моллер отказался выступить на стороне восставших, но руки своим офицерам он не связывал. Более того, не воспротивился и тому, что в караулах околачивались офицеры из 1-го батальона того же полка, среди которых было немало сочувствовавших «якобинцам». Правительствующие Сенат и Адмиралтейство даже не понадобилось захватывать...
Николай Павлович ещё с утра приказал усилить караул Зимнего дворца самыми верными солдатами — сапёрами. Он считал, что в окружении кавалергардов, под прикрытием «измайловцев» и егерей, всегда сумеет уйти во дворец. На всякий случай у чёрного входа была подготовлена карета. Но император не знал, что как только со стороны площади раздались выстрелы, караулы финляндцев начали убивать сапёров...
Уйти император не успел. Его конвой был прижат к штабелям дров и бараков рабочих, строивших Исаакиевский собор. Толпа, не желавшая оставаться простым зрителем, принялась забрасывать кавалергардов камнями. Не обращая внимания на удары палашей, чернь принялась стаскивать всадников с сёдел. И наконец двое мастеровых ломом выбили нижнее бревно штабеля... Кто стал цареубийцей? Никто так и не сумел ответить на этот вопрос. Равно как и на то — а где тело императора? Позднее это породит много слухов, сплетен и домыслов. Но это будет потом...
Зимний день короток! Уже не было видно, кто с кем сражается. Постепенно шум боя стал стихать. Оставшиеся в живых из верных правительству частей стали постепенно отступать, оставляя на Сенатской площади трупы и раненых товарищей...
Мятежники стягивались к памятнику Петру Великому. Голодные и замёрзшие «московцы» и лейб-гренадеры, простоявшие с самого утра в одних мундирах, больше напоминали истуканов, а не солдат. По приказу князя Трубецкого унтер-офицеры построили нижних чинов в колонну и пошли в Сенат.
Замёрзшие и усталые солдаты заполонили почти все этажи. В казармы были отправлены гонцы с приказом привезти что-нибудь съестное. За неимением подвод и фур использовались артиллерийские передки, которые сегодня «забыли» загрузить боеприпасами.
Часть войск, особенно те, кто примкнул к восстанию позже «закопёрщиков», — «преображенцы», конные пионеры, а также те из солдат Финляндского полка, что простояли весь день на берегу и на мостах Невы, — походным шагом ушли в казармы. Лейб-егерей, по приказу Бистрома, разместили в Зимнем дворце. Пришлось, правда, вынести на улицу тела убитых, не разбирая — кто свой, кто чужой. Гвардейский флотский экипаж занял здание Конногвардейского манежа. В здании не было ни души, но зато нашлись дрова, из которых развели костры прямо в здании, благо что полы были хорошо утоптаны. По приказу Арбузова из состава экипажа были выделены команды, которые, вооружившись факелами, отправились собирать раненых. Об убитых можно побеспокоиться и завтра...
...Устроив солдат и распорядившись об усиленных караулах, в Сенате собрался штаб восстания. Помимо главных «революционеров» — Трубецкого, Батенькова, Рылеева и Одоевского, — присутствовали и те, кто сыграл решающую (или роковую?) роль в сражении: генерал Бистром и братья Шиповы. Из молодых офицеров были только те, кто привёл войска на площадь — Александр Бестужев (его брат был ранен) и Дмитрий Щепин-Ростовский. Сутгоф во время боя был убит. Из статских были только Каховский и Иван Пущин. Его брата, который несмотря на болезнь сумел помочь восставшим, отправили домой.
Всех мучил вопрос: что дальше? То, что власть ещё не захвачена, было ясно всем. И, кроме того, нужно было решать, а что делать, если восстание закончится успехом? Мало захватить власть — нужно уметь её удержать!
Руководство собралось за длинным столом, за которым ранее сиживали сенаторы. Не пришлось даже убирать бумаги — стол был чист. На него выставили то, что удалось собрать вестовым по ближайшим лавчонкам, — вино и нехитрую еду. Все хотели есть. На вино же особо никто не налегал. А если кто и выпил больше положенного, то этого никто не заметил...
Когда «генералитет» насытился, вестовые принесли котелок крепкого кофе, сваренного прямо в сенатском камине. Из буфета позаимствовали кофейные чашки, «презентованные» сенаторам чуть ли не Петром Великим. Задымились длинные чубуки, только тут и начался разговор, которого все ждали и боялись...
— Итак, господа, — взял на себя роль председательствующего Трубецкой. — Правительственные войска разгромлены. То есть, — поправился он, — разгромлены гвардейские правительственные войска. Император Николай погиб. Мы, таким образом, захватили власть. Случилось то, к чему готовились почти десять лет.
— Да, господин полковник, случилось, — невесело проговорил Шипов-старший. — Вот только с чем мы это случившееся есть будем? Заварили кашу...
— Есть несколько вариантов, — спокойно высказался Трубецкой. — Мы можем передать власть императрице Марии Фёдоровне, а можем — уступить её Сенату. Если не забыли — Сенат и был создан для того, чтобы править Россией в отсутствие императора.
— А если предложить корону Константину или Михаилу? — высказался кто-то.
Предложение повисло в воздухе. Все думали, нещадно дымя. То, что Константин не хотел становиться императором, было известно господам революционерам слишком хорошо... А призывы: «За императора Константина и жену его Конституцию!» хороши только для толпы, которую требовалось вести против законного монарха. Михаил?.. После всего случившегося вряд ли он захочет принять власть из рук убийц своего брата. А даже если и возьмёт... Александр I, прекрасно осведомлённый о заговоре против отца, в «благодарность» за трон отстранил всех заговорщиков от власти. Но тогда всё решалось в кулуарах, почти семейно. И уж никак не на площади.
— Что будем делать, господа? Какие предложения? — настаивал Трубецкой, прерывая молчание.
— А мы думали, что у вас, князь Сергей Петрович, как у генштабиста — планы на все случаи жизни, — оборотился Бистром к председательствующему.
— Военные планы строить гораздо легче, — вздохнул князь. — Пока мы можем предложить только Манифест. Вот, извольте.
Сергей Петрович вытащил документ, составленный бароном Штейнгелем: — «Итак, коль скоро государи-императоры сложили с себя власть, то теперь все должны быть перед законом равны... Второе: весь российский народ составляет одно сословие — гражданское. Третье: все различные племена, составляющие Российское государство, признаются русскими и, слагая различные свои названия, составляют один народ — русский. Четвёртое: вся земля, каждой волости принадлежащая, разделяется на волостную и частную. Первая принадлежит всему обществу, вторая — частным людям. Остальная земля отдаётся в наем посторонним людям не иначе, как на один год...»
Видя, что слушатели уже утомились, князь ободряюще сказал:
— Ну, господа, потерпите ещё чуть-чуть. Теперь — о самом важном. Верховная власть разделяется на законодательную и верховно-исполнительную. Первая поручается Народному вече, вторая — державной Думе. Сверх того нужна ещё власть блюстительная, дабы те две не выходили из своих пределов. Народное вече избирается державной Думой. До тех пор, пока не создана верховно-исполнительная власть, обязанности Думы исполняет Временное правительство. Временное правительство существует до тех пор, пока народ не выберет державную Думу.