— Я слышал много удивительного о вашей работе в Красном Кресте, герцогиня. В том числе и о столовой для солдат с разным цветом кожи...
— Стоит ли благодарить вас за комплимент, мистер Геллер? Кто это рассказывает вам обо мне такие истории?
Я улыбнулся.
— Не знаю, стоит ли говорить... — замялся я.
Широкая улыбка капризно искривилась.
— Ну же, мистер Геллер, — вы среди друзей.
— Что ж, это была Салли Ранд.
С секунду герцогиня стояла, словно громом пораженная, ее огромные глаза цвета фиалки будто заледенели, а затем она заливисто рассмеялась. Ди рассмеялась также.
Герцогиня выгнула брови дугой.
— Откуда вы знаете мисс Ранд?
— Мы вместе работали в «Веке прогресса», где у нее появились первые поклонники. А я вылавливал там карманников.
— Она действительно устраивала прекрасные представления для Красного Креста, — произнесла герцогиня, — хотя, откровенно говоря, боюсь, что Дэвида это несколько смущало. Но я была приятно удивлена тем, как увеличились наши средства благодаря ей.
— Теперь Салли, кажется, снова занимается делом.
— Правда? Где же?
— В Кливленде. Она открывает свое заведение сегодня вечером, как явствует из открытки, которую я недавно получил — и, как я знаю, выручка за первую субботу каждого месяца полностью будет идти в фонд Красного Креста.
— Какая милая девушка! — похвалила герцогиня, что было комплиментом, который Элен заслуживала, но редко получала. — Диана говорила мне, что вы близкий друг Эвелин Уолш Маклин, — полувопросительно произнесла герцогиня.
Я кивнул головой и печально улыбнулся.
— Я уже много лет ее не видел, но мы действительно были близки в свое время. Настолько близки, что я, бывало, ласкал ее собачонку, на ошейнике которой красовалась медаль.
Герцогиня снова рассмеялась.
— О, бедная Эвелин! Как вы познакомились?
— На процессе по делу Линдберга.
Ее глаза сузились.
— А!.. Эвелин, кажется, была очарована этим процессом. Я даже слышала от нашего общего знакомого, что она просто без ума и от трагедии Оуксов.
Герцогиня повернулась к Ди и взяла ее за руку.
— Леди Медкалф, должна поблагодарить вас за то, что вы снова распахнули для нас ворота Шангри-Ла и обеспечили нашему жаркому островку глоток прохладного морского воздуха. Вы знаете, мне так и кажется, что стоит только обернуться, и я увижу Акселя с его очаровательной улыбкой, — герцогиня вздохнула. — Со дня смерти Гарри в общественной жизни наблюдается какой-то застой. Должна сказать, что Нью-Йорк будет для меня отдушиной.
Оркестр внезапно перешел от песенок Коула Портера к веселому и ритмичному вальсу. И без того сияющее лицо герцогини прямо-таки загорелось.
— Простите меня, — извинилась она, — но они играют Виндзорский вальс...
Затем она грациозно отошла в сторону и, миновав подмостки, на которых размещался оркестр, приблизилась к седовласому невысокому человеку с печальными глазами в белом двубортном пиджаке и черной бабочке, который некогда являлся королем Англии.
Потом они принялись вальсировать, и гости, с уважением глядя на эту пару, уступили им все пространство для танца; а две миниатюрные знаменитости улыбались друг другу то ли от переполнявшей их любви, то ли по заведенной для публики необходимости. Так или иначе, во всем этом действе чувствовалась какая-то горькая радость.
Я обратился к Ди:
— У тебя была прекрасная возможность рассказать ей, чем я тут занимаюсь.
— Ты хочешь сказать, я должна была объяснить ей, что Эвелин Маклин рекомендовала тебя Нэнси?
— Верно! Тебе не кажется, что герцогиня будет раздосадована на тебя, когда узнает, кто я такой на самом деле?
Ди усмехнулась и пожала плечами.
— Когда в деле замешана эта пара, мне даже убийство с рук сойдет. Помни, я ведь знакома с Дэвидом дольше, чем Уоллис.
— Ладно, когда этот вальс кончится, представь меня, пожалуйста, «Дэвиду», а сама отвлеки внимание Уоллис. Мне надо поговорить с герцогом.
— Тебе стоит только попросить!
— Леди Диана, но почему вы так добры ко мне?
— Без обиды, Геллер, но не к тебе, а к Нэнси. Я хочу, чтобы она вернула себе своего мужа. Своего я давно потеряла, и до сих пор испытываю боль...
— Извини. А где Нэнси?
— Я не пригласила ее; так же как и леди Оукс. Тебе будет легче осуществить задуманное, если эти две дамы не будут напоминать всем о том, что каждый стремится забыть.
Когда вальс закончился и отшумели последние аплодисменты герцогу и герцогине, которые раскланялись в знак признания за похвалу зрителей, Ди подвела меня к супругам и произнесла:
— Ваше королевское высочество, это...
— Натан Геллер, не так ли? — не дал ей закончить герцог.
Его голос был мягок и нежен.
— Вы правы, Ваше королевское высочество, ответил я.
Он протянул мне руку, я взял ее, но рукопожатие было настолько коротким, что я его почти не ощутил.
Разочарованным взглядом маленького мальчика герцог взглянул на жену.
— Это тот самый детектив, которого нанял сэр Гарри, чтобы следить за де Мариньи. Теперь он работает на Нэнси Оукс.
Не Нэнси де Мариньи — Нэнси Оукс!
Уоллис при этом сообщении слегка вздрогнула и улыбнулась мне несколько ехидной улыбкой.
— Мы познакомились с мистером Геллером, но он не упомянул об этом, — заметила она.
Я попробовал отшутиться.
— Мне казалось, что это неприятная тема для разговора, герцогиня. Простите, если я случайно ввел вас в заблуждение.
— Отнюдь. Дэвид, мистер Геллер принимал участие в деле Линдберга по поручению Эвелин Маклин.
— В самом деле? — приятным голосом, но скептическим тоном произнес герцог. — Вы знакомы с Чарльзом?
— Был знаком, — сказал я. — Но я уже несколько лет не видел Слима.
Глаза герцога блеснули. Я только что произнес кличку, которую знали только близкие друзья Линдберга?
— Герцогиня, — обратилась к ней Ди, — Розита Форбс весь вечер умирает от желания поговорить с вами.
— О, конечно, я с удовольствием поболтаю с Розитой. Проводите меня к ней, дорогая.
Я остался стоять один на один с герцогом у края сцены, где музыканты отдыхали, пока пианист наигрывал мелодии Гершвина. Мы находились возле горшка, в котором росла пальма, у пьедестала, на котором стоял неизменный слон с задранным кверху хоботом.
— Вы не возражаете, если я задам вам пару вопросов, Ваше высочество?
— Ради Бога, — ответил герцог и улыбнулся. Но взгляд его был холоден.
— Почему вы поручили расследовать это убийство именно Мелчену и Баркеру, вместо того чтобы задействовать Скотланд-Ярд или силы местной полиции?
Он вымучил еще одну улыбку, сняв с подноса одного из белобрысых молодчиков бокал шампанского.
— Мистер Геллер, у нас ведь тут были беспорядки в прошлом году, — сказал он. — Возможно, вы кое-что слышали об этом?
— Вообще-то, да, — ответил я, не понимая, какое отношение это имело к моему вопросу. — Я думаю, беспорядки случились из-за того, что местные, которых привлекли к строительству взлетных полос, обнаружили, что им за одинаковую работу платят значительно меньше, чем белым рабочим из Америки Я прав?
— Более или менее. Ситуация вышла из-под контроля. На Бэй-стрит царил беспорядок. Я как раз в то время находился в Соединенных Штатах с дипломатической миссией... И, честно говоря, меня разочаровало поведение полиции Нассау в тот момент. Если бы они действовали жестче, им бы удалось справиться с этой проблемой.
— Понимаю... — произнес я.
— Вдобавок ко всему, наше полицейское управление не располагает надлежащим дактилоскопическим оборудованием. А, как вы знаете, капитан Баркер признанный специалист в этих вопросах. И, говоря откровенно, в полиции Нассау слишком много черных.
Он отхлебнул шампанского.
— Со всем моим уважением, сэр, в Скотланд-Ярде «не слишком много черных», — напомнил я герцогу.
— Вы совершенно правы. Но ведь сейчас военное время, и с таким транспортным сообщением, которое мы теперь имеем, детектив из Лондона сможет добраться до Нассау лишь за несколько недель. Я знал, что на капитана Мелчена можно положиться — он несколько раз выполнял функции моего телохранителя в Майами — и я знал также, что он находится буквально в минутах пути отсюда.
— Ясно... — протянул я.
Он снова натянуто улыбнулся.
— Теперь мне пора пообщаться еще с кем-нибудь, — произнес он напоследок. — Желаю вам успехов в расследовании, несмотря на всю мою антипатию к де Мариньи.
— Ваше высочество, извините, я пытался получить у вас аудиенцию, но меня не приняли. Не могли бы вы уделить мне еще несколько минут? — попросил я.
Улыбка исчезла где-то среди морщин лица герцога, которое, несмотря на кажущуюся его моложавость, было довольно старым.
— Вряд ли это подходящее место для разговора, — процедил он.
— Кто, как не вы, может объяснить, почему меня не допускают ни к исходящим, ни к приходящим в Нассау официальным документам. И почему мне запретили поиски паяльной лампы? И...
— Мой дорогой друг, — оборвал меня герцог. — Вы не являетесь официальным следователем по этому делу. Ваша роль — помогать защите графа де Мариньи — джентльмена, которого, по мне, и защищать-то не стоит, но тут уж ничего не поделаешь... Простите меня...
С этими словами он отошел, и я не смог за ним последовать. Вскоре он снова оказался возле своей жены, которая непринужденно болтала с Ди и несколькими другими гостями.
На веранде я заметил Кристи и миссис Хеннедж, оживленно беседовавших у слоновьевого фонтана; она казалась взволнованной, а он пытался ее успокоить. Так я их напугал! Отлично!
Миссис Хеннедж первой поднялась по каменным ступеням; я спрятался в тень. Но когда на веранде появился Кристи, я тут же подошел к нему.
— Мистер Кристи, прекрасный вечер, — произнес я.
— Извините меня, — пробормотал тот, не останавливаясь.
Я взял его под руку.
— Давайте отойдем на минутку и поговорим.
— Вы делаете мне больно!