Толковище не праздный разговор. Следовало выносить решение, и последнее слово оставалось за Варягом.
— Вот что, — рука смотрящего накрыла упавший коробок. Игра была закончена. — Мы тут не кобылу у цыгана ищем, а делом занимаемся. Кстати, ты не думаешь трюмануться? — как-то уж очень по-свойски спросил Варяг. Вот даже улыбнулся. Мол, пропала пара миллионов баксов? Подумаешь, какие пустяки!
Косматый успел прекрасно изучить Варяга. Самые суровые решения тот выносил именно с такой вот располагающей улыбкой. Вор помнил случай, когда после подобного толковища Владислав с весьма доброжелательным видом протянул приговоренному ствол с одним патроном, пообещав впоследствии похоронить его по-человечески. У приговоренного так и не хватило духа нажать на курок. Когда отведенное время истекло, он продолжал сидеть в пустой комнате, обхватив голову руками.
В подобных делах уговаривать не принято, а потому среди воров тотчас выбрали получателя, который прострелил бесталанную головушку ссученного.
Лучше бы уж приговоренный сделал это самостоятельно, тогда бы хоть похоронили по-человечески. А так закопали на окраине кладбища и даже креста не поставили.
Косматый покрылся испариной. Он всерьез опасался, что Варяг, со своей неизменной улыбкой, вложит ему в ладонь пушку и едко полюбопытствует: «Знаешь, для чего?»
Уж у него бы хватило мужества нажать на курок. Выстрелил бы себе в лоб, не сходя с места. Как говорится, на миру и смерть красна!
Косматый сглотнул горький ком и заговорил хрипло, будто давился словами:
— Режь меня на куски, Варяг, виноват! — в отчаянии произнес Косматый. — Ну кто знал, что он такой сукой окажется!
— А ведь должен был знать, — спокойно заметил Владислав, — на то ты и смотрящий.
Косматый еще раз нервно сглотнул слюну.
— Что делать, Варяг?
Владислав невесело улыбнулся:
— А делать тебе ничего не нужно. За тебя это сделают другие.
— Дашь по рогам? Форшмака из меня хочешь сделать?
Владислав отрицательно покачал головой:
— Тебе так легко не отделаться. — Сунув руку в карман, Варяг вытащил лист бумаги, сложенный вчетверо. — Читай!
Косматый опасливо взял бумагу, аккуратно развернул. Кадык его нервно дернулся. Несколько минут он читал свой приговор, под которым стояли подписи двух десятков воров.
— Лесовик тоже? — поднял он скорбный взгляд на Владислава.
— Как видишь.
— Я же с ним на малолетке… Кентами большими были. Не было той дачки, чтобы я с ним не поделил. Э-эх!
— Сам виноват.
— Варяг, у меня просьба будет.
— Говори, попробую уважить.
— Может, я сам… того, уйду… А то мне как-то западло с получателем.
— Косматый, решал не я, толковище постановило. Не догадываешься, кто твой получатель?
Косматый поежился.
— Откуда же?
Повернувшись к двери, Владислав громко позвал:
— Лесовик, заходи.
Дверь тотчас открылась, и в комнату вошел худой мужчина с темным обветренный лицом:
— Привет, Гена…
— Здравствуй, Лесовик. Вот, значит, как оно получается. Не ожидал… Жаль, что этим человеком будешь ты.
— Мне это тоже не в кайф, но что поделаешь, так на толковище решили.
— Я знаю. Не в претензии. Сколько же мы не виделись? Года четыре, наверное, будет?
— Нет, пять с половиной. — Вытащив нож, Лесовик сказал: — Со мной нож, мне с ним как-то сподручней… Я как-то все по старинке. Если и умирать вору, так только от ножа. Так как-то подостойнее, что ли, будет. Может, ты бутылку водки хочешь? На сухую оно как-то страшнее, — пожалел старого приятеля Лесовик.
— Ничего, как-нибудь справлюсь, — пообещал Косматый. — Бей вот сюда, — расстегнул Косматый ворот, отвернувшись.
Лесовик подошел к нему. На минуту в комнате воцарилась тишина. Неожиданно Варяг поднялся.
— Вижу, что не струхнул. Молодец!
— Варяг, не гони… Мне без братвы нельзя. Погибель! Всю жизнь… Эх! — не договорил Косматый, рубанув ладонью.
— А раньше о чем думал?
— Если бы знать, я бы еще тогда эту крысу порезал! А потом, такие пацаны пали!
— Вот что решим… Ты за Шатуна мазу держал?
— Держал, — покаялся Косматый.
— Тебе и отвечать. Иначе… Сам знаешь!
— Знаю, — голос Косматого совсем пропал.
— А на словах бродяги просили сказать, что дают тебе десять дней сроку, чтобы отыскать общак и убрать Шатуна. А уж там не обессудь. Ты не осину гнешь, а на братву работаешь. Ладно, надо идти. Я вижу, у вас достаточно тем для разговоров.
Косматый отвел взгляд, невыносимо было смотреть в строгие глаза Варяга.
— Понял.
— Вот и лады! Ну, чего сидишь? — укорил Варяг. — Твое время пошло. К двери шагай.
Косматый кивнул и, одевшись, вышел из комнаты.
У выхода Варяг столкнулся с высокой блондинкой. Задержав на коронованном заинтересованный взгляд, она протянула слегка гнусавым голосом:
— Какой мужчина! Надеюсь, я вас еще здесь увижу?
— Непременно, милочка, — серьезно ответил Владислав. — Впереди у нас высокие отношения.
Тарантул, следовавший по правую руку от Варяга, не сумел сдержать веселой улыбки.
В десяти метрах от выхода Владислава поджидал бронированный «Мерседес». Дверца была предусмотрительно распахнута, а рядом, поглядывая по сторонам, стоял широкоплечий парень. Однако садиться в машину смотрящий не спешил.
— Давай посидим на свежем воздухе, — кивнул Варяг в сторону скамейки под старым кленом.
Сели. С минуту помолчали, думая каждый о своем.
— Где сейчас может быть Шатун?
— Сложный вопрос, — откровенно ответил Тарантул. — Мы навели о нем справки, узнали, что за подруги у него были в последнее время. Направили туда людей. Может быть, что-нибудь нащупаем. Но что-то мне подсказывает, что он не появится. И вообще, нам еще придется с ним помучиться.
— Откуда такая уверенность?
— Сам по себе Шатун ничего не значит. Он жаден, жесток. Рано или поздно обязательно проколется. И если его не уберем мы, то это сделают менты. Он обречен! Если он попадет на чалку, ему до суда даже не дожить.
— Что за интонация? Ты чего-то недоговариваешь.
— Так оно и есть, — кивнул Константин. — Рядом с домом, где были застрелены его подельники, местные жители видели мужчину лет пятидесяти…
— И что с того? — удивился Варяг.
— Этот мужчина по описанию очень похож на Сержанта.
— Так он еще жив? — удивленно спросил смотрящий. — Ты же сказал, что уничтожил целую группу стрелков. Говорил, что среди них был и Сержант.
— Говорил, — кисло согласился Тарантул. — Если ты помнишь, тогда мы им подбросили информацию, что ты заночуешь в лесу. Ну, а когда они явились, перестреляли всех по одному.
— Выходит, что где-то просчитались…
— Было темно, возможно, кто-то и ушел. Одно хочу сказать, если Сержант войдет в контакт с Шатуном, то вместе они могут составить очень крепкий и опасный тандем.
— Кто же формировал эту группу?
— Сосо Маленький, больше некому. Хапнул общак и свалил в Европу. Знает, что ты не успокоишься до тех пор, пока не уберешь его. Вот он и хочет опередить тебя.
— Где сейчас прячется эта крыса?
— По моим данным, сейчас он вернулся в Москву. Здесь у него очень серьезный покровитель.
— Ладно, никуда он от нас не денется. Может, все-таки ты ошибся насчет Сержанта?
Тарантул отрицательно покачал головой:
— Мне бы хотелось ошибиться, но его узнали!
Сержант набрал номер телефона. После двух длинных гудков раздался глуховатый голос:
— Слушаю. — Голос был с едва заметным кавказским акцентом.
— Это я, — сказал Сержант.
— Я понял, — ответили на том конце провода. — Тебя ни с кем не спутаешь. Какие-то проблемы?
— Засыпался Гаврош, за ним идут по пятам. Не сегодня завтра возьмут.
— Мне все ясно, — раздался все тот же глуховатый голос. — Тебе не стоит переживать, как только его закроют, он уснет.
И тотчас телефонная мембрана зазвучала короткими частыми гудками.
Сержант давно уже понял, что между снайпером и хладнокровным убийцей весьма тонкая грань, а чаще она и вовсе отсутствует. Ты ощущаешь себя убийцей даже в том случае, если стреляешь по приказу командира. Подобное открытие он сделал лет двадцать пять тому назад, когда впервые взял снайперскую винтовку и уничтожил свою первую цель.
В тот раз он сделал для себя еще одно открытие — в оптический прицел противник выглядит вполне обыкновенно и ничем не отличается от обычного человека: смеется, курит, шутит с друзьями, даже испражняется под кустом, совершенно не подозревая о том, что через оптический прицел на него уже смотрит костлявая.
Поначалу Сержанту трудно было воспринимать, что, по существу, сам — убийца. Со временем он адаптировался, а позже такое положение дел и вовсе превратилось в норму, стало в какой-то степени частью его существа.
Сержант улыбнулся, подумав о том, что осознание себя убийцей когда-то доставляло ему мучительное беспокойство. Нет, в его нынешнем положении имеется масса положительных моментов, и первый из них, — никаких моральных принципов!
Он во что бы то ни стало должен уничтожить Варяга. Есть вещи, которые простить невозможно. Давно, очень давно по вине Варяга он застрелил собственного брата. И даже сейчас, вспоминая случившееся, он чувствовал, как по рукам проходит озноб. Закрыв глаза, он в которой раз мысленно прокручивал в памяти давнюю трагедию. Вот он берет голову Варяга в перекрестье прицела. С минуту наслаждается своей безграничной властью, даже где-то жалеет законного, понимая, что его жизни приходит конец, и только после этого нажимает на курок. Увидев, как от удара пули дернулась голова смотрящего, Сержант удовлетворенно усмехнулся. Затем разобрал и сложил винтовку в «дипломат» и неторопливо ушел с позиции.
О том, что он застрелил собственного брата, Степан узнал на следующий день из «Криминальной хроники». Вместо сенсационных новостей о ликвидации грозного смотрящего телерепортеры прокрутили сравнительно скромный выпуск новостей, в котором как бы вскользь сообщили о некоем неизвестном мужчине, убитом выстрелом через окно на окраине Москвы. Крупным планом оператор показал лицо убитого, в котором Сержант мгновенно узнал родного брата. Помнится, в тот момент горе и злость заполнили собой все окружающее пространство. Он проклинал себя, собственную судьбу, возненавидел весь мир. Варяг должен был ответить за это. Самое страшное, что у Степана не дрогнула рука, не сбился прицел, молчала интуиция, не распознав в человеке за окном родного брата. Варяг знал, что за ним идет охота, и решил сыг